– Возможно, – вздохнул Алекс. – Но тут космос, сам понимаешь. Вокруг все либо старые, либо инопланетяне, либо ребенок. Тедди снова сдержался. – Гонишь ты. – Мы целовались, – задумчиво повторил Алекс. – И она спросила, был ли у меня настоящий секс… Клянусь формой! Такими вещами не шутили. Тедди побагровел и глотнул воздух. Спросил едва слышно: – И что… вы… Если вы на моей койке… я тебя… – Да зачем нам твоя детская кроватка, – гнул Алекс свою линию. – Мы поцеловались… – он сделал паузу, глядя на пылающие уши Тедди. И закончил: – А потом она спросила, что это я себе позволяю и ушла! Тедди с облегчением рухнул обратно на койку. Сказал: – Девчонки – они такие… – Сами не понимают, чего хотят, – вздохнул Алекс. Некоторое время приятели молчали, размышляя об одном и том же. Потом Тедди спросил: – У тебя еще есть пирожки? И попить чего-нибудь? – Держи, – Алекс протянул ему пакет. Что бы там ни занимало голову его юного товарища, но сейчас все это выдуло в открытый космос и там осталась только целующаяся Лючия. – Квас, – прочитал Тедди, доставая из пакета пластиковую бутылочку. – Я же тебе говорил, что pirojki – русское блюдо! Кадеты замолчали, жуя пирожки и размышляя о загадочном женском характере. * * * …Валентин сидел перед капитаном третьего ранга, в странном кабинете, который никак не соотносился с его хозяином. Чужой пейзаж в видео-окне, никаких личных фотографий, никаких сувениров, даже табличек с именами кораблей, на которых служил чиновник, не было. Странный кабинет. Странный хозяин. Принтер шелестел, выплевывая листы служебного предписания. – Если бы ваша иллюминация не остановила войну, а развязала, вы пошли бы под трибунал… – капитан третьего ранга сделал паузу и вдруг произнес с воодушевлением, будто эта мысль только что пришла ему в голову: – А, может быть, вы знали суеверия Соргоса? – В этом не было бы ничего удивительного, в конце концов мы находились в миссии почти месяц, – признал Валентин. – Но, знаете, что на самом деле удивительно? Капитан третьего ранга вопросительно посмотрел на него. – Удивительно то, что вы знаете проповедь блаженного Эвслана. Это заставляет задуматься. – И к какому выводу вы приходите? – заинтересовался капитан третьего ранга. Валентин еще раз обвел взглядом кабинет. Пан или пропал… – Судя по движению лифта, мы находимся примерно на минус двенадцатом – пятнадцатом этаже. Отдел кадров на поверхности, там чудесный вид на залив… Кабинет фальшивый, обставлен второпях, ему даже не сочли нужным придать рабочий вид. Не думаю, что это недочет. Скорее – проверка, пойму ли я это, а если пойму – то выскажусь ли вслух. Я решил озвучить свое мнение. Да, и еще. Третий ранг – вполне уместно, но у настоящего капитана третьего ранга ваших лет, дослуживающего свое в штабе, был бы десяток орденских планок на кителе. Попасть на теплое место в таком звании можно либо после ранения, либо за совершенно уникальные аналитические способности. Впрочем, в любом случае, пятнадцать лет назад вы присутствовали в академии на нашем выпуске. Тогда вы были гораздо старше, но у меня хорошая память на лица, адмирал Чернов. Человек в форме капитана третьего ранга удовлетворенно кивнул: – Замечательно. А что вы скажете, Валентин, если адмирал Чернов сейчас находится на другой планете, на конференции с участием всех разумных видов Соглашения? И никак не может находиться на Земле? Валентин помедлил, потом негромко ответил: – Это значит, что все гораздо хуже, чем я думал. Адмирал Чернов, который никак не мог находиться на Земле, не прокомментировал эти слова. Вместо этого он аккуратно собрал в стопку отпечатанное служебное предписание, положил на стол слева от себя. Коснулся сенсорной панели, принтер вздохнул и начал печатать снова. – Вы хотите сказать… – Валентин заколебался, но все же спросил: – Гибнущие один за другим миры, это вторжение? Или действия кого-то из Соглашения? – Нет никаких данных, подтверждающих ни то, ни другое, – сказал адмирал Чернов. – Так что же – случайность? – произнес Валентин, глядя на карту. – Если бы вы так считали, этого разговора не было бы. – А его и так не было, – усмехнулся адмирал. – Но раз вы заговорили о вторжении, то я вправе предположить – вы уже проверяли аналогичные случаи. И обнаружили последовательность планет, на которых происходят войны, следующей из которых… Он сделал паузу. – Следующей стал бы Соргос, – кивнул Валентин. – У них третий уровень. Спутники, несколько полетов за атмосферу… И ядерное оружие. Потом Невар, мир на грани пятого уровня. А затем… затем Ракс. Хотя это звучит смешно, я понимаю. – Вы правильно сделали, что не озвучили свои наблюдения, – кивнул адмирал. – А еще более правильно, что намекнули на них в отчете. И при этом спасли миллионы… или сотни миллионов жизней. – Это была случайность, – сказал Валентин. – Ну, разумеется, – адмирал улыбнулся. – Я отстаивал эту версию на трибунале. С чего бы вдруг капитан корабля настолько разбирался в местных суевериях, да еще и решил ими воспользоваться! – Правда? – спросил Валентин, неловко улыбнувшись. – Я изучил ваше досье, – сказал Чернов. – И все его внимательно читали. Вы всегда были подчеркнуто равнодушны к иным цивилизациям. Вы были абсолютно верны Соглашению. И это замечательно, иначе я не смог бы вас отстоять на трибунале! Но вот это решение, на Соргосе! Поле Лавуа в разгар магнитного шторма! Крылья ангела в небе! Остановленная за час до начала термоядерная война! Я понимаю, что вы не сдержались, но меня потрясло, как глубоко вы влезли в их образ мысли, в их мифологию и социологию. Минимальное воздействие – и грандиозный успех! И я не побоюсь этого сказать – в этом была даже художественная красота! – Я не знаком с образом жизни соргосиан, – сказал Валентин, аккуратно подбирая слова. – Даже толком не интересовался их культурой. И совершенно не ожидал последствий от включения поля. Чернов понимающе улыбнулся. Кивнул: – Ну да, конечно. Я так и заявил… Но мы изучили те моменты, которые отметил, но не смог экстраполировать капитан Горчаков… – Чернов улыбнулся. – И донесли свои сомнения по поводу череды планетарных войн до Соглашения. К сожалению, к нам отнеслись скептически. Тогда мы подали заявку на рейс научного корвета в систему Невар, она была удовлетворена. Разумеется, с наблюдателем от Ракс, это ведь их зона ответственности. Экспедицию формирует российское и европейское бюро Космофлота, но неофициально рекомендовано включить представителей и других агентств… Адмирал положил левую руку на одно служебное предписание, правую – на другую. – «Элизиум». Круизный лайнер европейского сообщества. Знаменитый тур «Шесть миров» по материнским планетам цивилизаций Соглашения. Шесть пассажирских палуб, три служебные, двенадцать туристических шаттлов, на борту аквапарк, два казино, девять ресторанов и двенадцать баров для пассажиров. Тысяча пятьсот восемнадцать метров длины, миллион шестьсот сорок тысяч тонн массы покоя. Семь тысяч пассажиров, около двух тысяч человек экипажа и обслуживающего персонала. – Наслышан, – пробормотал Валентин. – Перевести вас на такой корабль, на капитанскую должность, моего влияния не хватит, поскольку это будет выглядеть как поощрение за проступок. А вот первым помощником – могу. Это будет выглядеть, как наказание, – сказал Чернов. – Но через год капитан «Элизиума» уходит со своего поста, компания придерживается политики ротации каждые двенадцать лет. Если вы не совершите какую-либо глупость, пост капитана будет вашим. Чернов хлопнул по левой стопке бумаг. – А что там? – спросил Валентин. Чернов посмотрел на правую стопку. – Ах, да… Это научный корвет «Твен» серии АС. Сто семьдесят три метра длины, сорок девять тысяч восемьсот тонн массы покоя. Штатный экипаж – восемь человек. Научная группа – до десяти человек. Пост капитана пока свободен. Если вы примете командование, то это тоже будет выглядеть как наказание, верно? Тоннаж меньше, экипаж меньше. – Вы хотите, чтобы я наблюдал за происходящим в системе Невар? – спросил Валентин. – Или… чтобы вмешался в случае необходимости? – Как может идти речь о вмешательстве? – адмирал нахмурился. – Капитан, вы забыли про Соглашение? Неужели я мог бы отдать такой приказ? Задание «Твена» – наблюдать за ситуацией в системе, взаимодействуя с персоналом постоянно действующей станции. Обеспечивать работу научной группы. В общем, все как обычно. Вмешиваться, – Чернов посмотрел в глаза Валентину, – нельзя! Как и на «Енисее»! Нельзя! – Я понял, – сказал Валентин. – Если будет доказано, что вы сознательно вмешались в происходящее в системе, пусть даже с самыми благими целями, пусть даже предотвратив какие-то конфликты, – вы снова окажетесь под трибуналом! И с вашим послужным списком как минимум вылетите из Космофлота. – Наш разговор не индульгенция, вы ни на что не намекаете, ни о чем не просите, – произнес Валентин. – Ясно. – Нашего разговора вообще нет, – фыркнул Чернов. – Вы забыли? Я в другой системе, за много парсеков от Земли. Валентин пристально посмотрел на него. На похлопывающие по стопкам бумаг ладони. На мятую рубашку. От Чернова слабо пахло то ли одеколоном, то ли гелем для бритья. Вздохнул: – Даже не буду пытаться понять, как это возможно. – Вот и правильно, – легко согласился адмирал. – Выбирайте, прошу вас. В любом случае можете перевести с собой на новый корабль несколько человек из команды, которым доверяете. Но я абсолютно убежден, что в экипаже и среди ученых будут те, кому доверяют другие… службы. Валентин молча протянул руку, взял одну стопку бумаг и поднялся. – Разрешите идти? – Можете быть свободны, – кивнул Чернов. Валентин вышел из кабинета. Постоял несколько мгновений, глядя на лифт в конце длинного пустынного коридора. Пробормотал: – Нет, какого черта… И проснулся.