Месть, значит. Какая неправильная, извращенная логика. — Помогите мне, детектив. — Я слышу его тяжелые шаги, его дыхание. Как он топчется на месте. От него буквально исходят волны сочувствия и жалости. Ну да. По его мнению, я уже мертв. Каково это? Говорить с покойником? — Поставьте чистый холст на мольберт. Да, тот. Спасибо. Пять шагов вперед. Два назад. Слышу как он берет небольшой квадратный подрамник в правом углу. Первые полчаса в студии я беспомощно стоял и вспоминал расположение предметов. Дышал запахом растворителя и краски. Жалкое, должно быть, зрелище. Вспомнил многое, больше, чем ожидал. Даже в какой последовательности лежат тюбики на палитре. — Ты не ответил, Данте. Пытается сократить расстояние, переходя на «ты»? Пытается построить доверительные отношения? Или я настолько жалок, что сам провоцирую окружающих на близкий контакт? Не выйдет, детектив. — Вы можете идти. — Подчеркнутое, отстраненное «Вы». Я не ваш друг, не стоит лезть в душу. — Обещаю ничего с собой не делать. — Интересно, он думал о чем-то подобном? О том, что временный носитель памяти под действием эмоций может выйти из окна? — Панель на доступ настройте сами. Не обессудьте, я немного не в форме. Провожу рукой по глазам. Улыбаюсь. Мне самому улыбка кажется язвительной, но со стороны виднее. После моих слов детектив дышит громче. Как рассерженный носорог. Он должен злиться, но волны жалости захлестывают студию с новой силой. Неприятное ощущение. Ван Хэвен Мне нужен был Док, и я знал верный способ выколупать его из своей берлоги. До «А-1» решил доехать на вийке, а затем пройтись пешочком — достаточно свободного времени, которое хотел потратить на размышления. Привести мысли в порядок перед разговором. Здесь, в благополучном районе, столбы с панелями управления вийкой стоят чуть ли не через каждые сто метров, удобно. Нашел ближайший, щелкнул чипом, потыкал пальцем в табло, настраивая маршрут и скорость движения — и все, поехали. С усмешкой вспоминаю, что изначально дорога быстрого перемещения носила совсем иное название. Дело в том, что символом V-корпорации когда-то давно был белый конверт на синем фоне, так как начинала развиваться компания с почтовых отправлений. Это потом к почте добавилась доставка, подтянулись банковские займы. Ну а где доставка, там и сопутствующие товары. Собственный банкинг, оплата услуг — корпорация-Пи стремительно захватывала территорию, выживая конкурентов и обозначая границы влияния. Когда построили линии быстрого перемещения, требовалось простое название. И дорога приобрела в народе логичное сокращение. Ох и шуточек тогда было. Ну а какая еще могла быть производная с «Пи» в основе? Так и говорили: «Поехали на пи…е». Вот тогда-то компания забеспокоилась об имидже. Провела ребрендинг. Изменила название. Скоммуниздила идею одной буквы у Синдиката и стала V-компанией. Победа, стало быть. Так и получилось, что Сити теперь разделен по зонам SVR. Основатели изо всех сил делают вид, что так и было задумано изначально, намекая на каламбур с процентной ставкой. Однако, кто в курсе этой старой истории знают, что не все так радостно и безмятежно[1]. Поскольку маршрут мой лежал чуть ли не через всю V-территорию, хоть я и выставил максимальную скорость, времени подумать было предостаточно. Расслабил тело, скованное силовым полем и напряг мозги. Итак. Кто-то очень близкий к Данте Доу нанес ему несколько ножевых ранений, одно из которых, а точнее даже первое, послужило причиной его смерти. Сам юноша при этом не сопротивлялся, а значит тут что-то очень личное. Какие-то чувства. Любовь? Вина? Привязанность? Ревность? Это могла быть одна из «поклонниц», возможно даже одна из тех, с кем я успел познакомится. А вот ревнивый муж на роль убийцы хоть и подходил, но поведение жертвы говорило против этой версии. Стал бы Данте стоять неподвижно, будь это нападение делом рук одного из супругов-рогоносцев? Не думаю. Кто-то важный для него. Поэтому и сейчас молчит, только зубы скалит. Верно. Я бы грешил на кого-то из обиженных пассий Данте Доу, тем более, что такой удар могла нанести и женщина, особенно в ярости. Роуз Финниганн склонна к импульсивным поступкам. Такая как она легко пырнет ножом в порыве страсти, еще и устроит целый спектакль с собой любимой в главной роли при аресте. Интервью журналистам, откровенные признания, автобиография, написанная за решеткой, явка с повинной. Расчетливые преступления — не ее стихия. Впрочем, следовало с ней еще раз пообщаться. Возможно она и впрямь гениальная актриса. Лилия Деверо по характеру куда больше напоминает преступницу, которую я ищу. Но убийца — правша. Удары в левую сторону груди и их угол наклона явно говорят об этом. На зажигалке я еще сомневался, но писала она тоже левой рукой. Осмотр места преступления подсказал мне, что убийство не спонтанное, а продуманное заранее. В студии, а точнее в баре совсем не было еды. Только алкоголь в небывалых количествах. В обители порока и искусства не ели: ни тебе разделочных досок, ни, самое главное, ножей. А кто у нас ходит в гости с собственным ножом, а потом заботливо уносит его с собой? Правильно. Наш убийца. И он явно нес его с собой с конкретной целью. Не картины резать и не лимон в махито крошить. Ярость, но не спонтанная. Ненависть — холодное блюдо. Долго вынашиваемое. Старательно реализованное. В отчете я еще не читал, но не сомневался, что кто-то основательно потер данные умного дома, иначе полиция уже бы арестовала преступника. Мне требовалось знать наверняка: все данные стерты или точечно за один день. Каков уровень хакера? Какой его характер? Бахнуть все скопом или филигранно подчистить следы. У Дока есть специалист, надо бы с ним пообщаться. Иногда то, чего нет говорит о чужих умениях и характере больше, чем то, что есть. Возможно что-то можно восстановить, да и список «гостей», если уцелел, не мешало бы вытащить. Вопреки расхожему мнению не все преступники стремятся вернуться на место преступления. Кого-то придется побегать-поискать. Картина… которая с котом. Чем-то зацепила меня. Круассаны эти. Булка и булка. Возможно я просто голоден? Слез с вийки, потер живот пятерней. Одно другому не мешает, а явно способствует. Мой путь лежал к границе с Окраиной. На самом деле это фактически и есть Окраина. Скрываясь, маскируясь, она вползала, просачивалась вглубь V-территории. По крайней мере порядки здесь именно такие. Сами посудите, никаких туристических и развлекательных объектов. Никаких камер и посторонних на улицах. Только хмурые смуглые мужики в грязной рабочей одежде, преимущественно раскосые. Ходят группами, смотрят подозрительно. Чужих здесь не любят. Девушек и женщин без сопровождения не увидишь — тут недалеко, уже за границей V-территории сеть барделей и стрип-баров. Поговаривают, не все туда добровольно попадают. А еще клиники имплантинга, не брезгующие абортами, суррогатным материнством и, возможно, нелегальной продажей органов. В общем, не самое приятное местечко этот А-один. Единственная женщина, которую тут можно встретить без охраны — мама Джо. У нее заведение: днем — столовая, а ночью — бар, из тех, куда посторонние не суются. Вот эти самые смуглые работяги — завсегдатаи заведения. Они за маму Джо горой. Ее Окраинские беспредельщики тронуть не посмеют. Подхожу к столовой без вывески. Останавливаюсь, закуриваю. Осторожно оглядываюсь по сторонам — не наблюдает ли кто? — неприятности мне не к чему. И быстрым движением рву с корнем провода, питающие лазер на стене. Голограмма толстого довольного мужика, что-то жующего из котла, проецируемая в воздух очевидно в качестве рекламы, гаснет. Туда ему и дорога. Мерзкая была картинка. Уж не знаю, как Док заметит, что лазер погас. Днем хоть и пасмурно, но голограммный мужик был еле виден. В подзорную трубу он что ли на него пялится ежедневно? Ну, по крайней мере, я сделал так, как он сказал. Это был его вариант экстренно дать знать, что я хочу встречи. Тушу окурок о подошву. Послушно доношу до утилизатора — рядом с заведением мамы Джо сорить не следует, себе дороже. И захожу вовнутрь. Прогулки на свежем воздухе разбудили мой аппетит. Слона бы сейчас загрыз! [1] Намек на сокращение Standard Variable Rate — процентная ставка, взимаемая банками и строительными обществами по ипотечным кредитам. SPR — Винтовка специального назначения военно-морских сил США (МК12) 016 Глава четвертая Ван Хэвен Слона мне не предложили, но наелся я знатно. У мамы Джо свое виденье того, как должен питаться взрослый мужчина. Собственно, за него она и получила свое знаменитое прозвище. Никаких заказов. Никакого меню. Никаких стульев или чего-то подобного. Ты просто переступаешь порог заведения и занимаешь место за одним из высоких столов, тем самым показывая хозяйке, что не прочь подкрепиться. Мама Джо посмотрит на твою фигуру (интересное ощущение, будто ты вошь под микроскопом) раскосыми подслеповатыми глазами. Что-то пошаманит в дальней комнате, откуда доносятся странные звуки и еще более странные запахи. И вот мальчишка-подавальщик уже тащит нечто и ставит перед тобой на стол. Все блюда в заведении мамы Джо едят руками, ополаскивая пальцы в плошке с водой. То ли традиция, то ли экономия на столовых приборах. Лично я не удивился бы ни тому ни другому. Возможно верны оба варианта — все-таки контингент посетителей здесь своеобразный. Одно дело — не дать в обиду маму Джо, и совсем другое — стянуть что-то и слить в утилизатор. Как-никак халявная мелочь на личный счет, которую можно потратить тут же, оплатив обед или выпивку. Мою фигуру мама Джо оценила в большой казан блюда, похожего на плов. И даже в пинту пива, темного, горьковатого, крепкого, несмотря на разгар дня снаружи. Хреновый вид у меня, должно быть. Я ничуть не обиделся, нет, даже воспринял это как жест вежливости и сделал ответную любезность: кинул купюру на стол до того, как начал есть. Во-первых, наличку здесь, как и во всех заведениях такого типа, любят. Сами понимаете — не отследишь, а значит не было ни тебя, ни твоего заказа, ни налогов. Ходят слухи, что в купюры хотят встроить чип-коды. Хакеры всех мастей с нетерпением ждут этой новости уже года два, не меньше. Пока безрезультатно. Во-вторых, деньги сразу сняли вопрос о моей платежеспособности. Потому как по внешнему виду, должно быть, такого не скажешь. Что есть, то есть. Ну и банально, руки потом жирными будут. Или мокрыми. Или грязными, если я их о штаны вытру. Салфеток в заведении мамы Джо отродясь не водилось. Должно быть по той же причине, что и столовых приборов. Не суть. Ел я, хоть и голодный, не торопясь. Смакуя пряное блюдо, прикидывая как быстро Док увидит сигнал и придет на встречу. Оказалось, довольно быстро. Две пинты всего. Пора бы завязывать считать время в пинтах, но от многих привычек не так-то легко избавится. Лысого врачевателя мама Джо, как по мне, недооценила. Сначала ему принесли стакан чего-то жидкого и густого, желто-бурого цвета, будто моча больного животного. А чуть позже мальчишка-подавальщик поставил перед ним тарелку, чье содержимое больше всего напоминало жаренных насекомых. Я бы подумал, что моему партнеру «тонко» намекнули, что ему тут не рады. Но он ел гадость и пил гадость с довольной улыбкой, так что… Хотя в целом его настрой можно было назвать нервным: тонкие пальцы то скользили по столешнице, то оглаживали лысину, то замирали в воздухе. Если он все еще переживает по поводу напористости Роуз Финниганн, то пора бы и остыть. Или случилось еще что-то, чего я не знаю? Давно в таком состоянии его не видел. — Ван, этот сигнал — просьба об экстренной встрече! — Угу. — Делаю крупный глоток. В животе растекается приятная теплота. Сейчас будет нудеть, как обычно. — Экстренной! Ты хоть знаешь значение слова⁈ — Угу. У меня отличный словарный… ик… запас. — Отставляю пустую кружку. Делаю знак мальчишке повторить, но он пялится сквозь меня пустыми раскосыми глазами, будто не видит и не понимает. Зараза. Кидаю еще одну купюру сверху. Теперь уж конечно жирными руками, звиняйте. «Доволен?». И сразу, как по волшебству смысл моего жеста до пацана «доходит». Внезапное озарение, мать вашу. — Ты бр-росил меня одного в этом пор-рочном паучатнике! Я подумал, тебе будет интер-ресно узнать, как идут дела. — Раздражение слегка прорывается в голосе рычащими звуками. Дышу. Успокаиваюсь. Между прочим, гонорара за это дело я тоже еще не видел. Коротко излагаю Доку диспозицию. Добавляю собственные рассуждения и выводы, которые сделал на основе наблюдений. Папку с документами я еще раз пролистал, пока ждал. Изучил подробнее и даже, ну извините, оставил пару жирных пятен. Это ведь копии, их возвращать не нужно. А заодно заслужил неодобрительный взгляд мамы Джо. Видимо за едой здесь отвлекаться не принято. Плов, должно быть, следовало есть с большим пиететом. Эх, подсунут мне здесь в следующий раз таких вот жареных кузнечиков! Как пить дать, в наказание. — А что носитель? — Да ничего. Молчит как рыба. Хотя ни минуты не сомневаюсь, прекрасно вспомнил кто его на перо насадил. — Цокаю зубом. Безрезультатно пытаюсь выковырять языком застрявшую морковь. Док молчит. Смотрит пристально. — Ты же не коп, Ван. — Наконец, заговорил. Его глаза, бесцветные, как и весь он сам, смотрят со странным выражением… не пойму, жалости, что ли? — Это не твоя работа. Опять заладил свое «наше дело прокукарекать». То есть, если жертва не хочет — мы никого искать не будем? Бесит. Я, может, спать теперь не смогу. И есть. Ну, почти. Буду думать: кто пришил блондинистого жиголо и, главное, за что? Разве можно вот так? Постоять рядом с нераскрытой тайной и равнодушно пройти мимо? — Мне нужен твой спец по техническим вопросам. — Нет. — Нужен. — Нет. — Одно слово. Без объяснений. — Отлично! Как знаешь! — Залпом допиваю пиво. Хлопаю кружкой по столешнице сильнее, чем оно того требует. Подхватываю папку с документами и ухожу. Не хочет помогать — не надо! Сам разберусь!