– Спасибо! – Кухарка вдруг бросилась ко мне и попыталась поцеловать руку. Я шарахнулась в сторону, едва не снеся с ног недовольную сестричку. – А я и не поняла ничего! – продолжала лепетать кухарка. – Суп хлюп прямо мне в лицо! Я даже зажмуриться не успела! Бульк, и нет его! Делия недоверчиво хмыкнула и, резко развернувшись, ушла. Но я, уже успев попрощаться не только с новообретенной семьей, но и с жизнью, это едва заметила. Смутные подозрения оформились почти в уверенность: бездарные не видят магию! Ни в одной книге из тех, что я успела прочитать за последний месяц, об этом не упоминалось. От облегчения я чуть не рассмеялась. Россказни о том, как хозяйская дочка спасла кухарку от увечий, разлетелись по поместью как моровое поветрие. Каждый новый рассказчик добавлял красочных подробностей. Особенно старалась сама повариха. В конце концов я узнала, что выставила на пути агрессивного супа невидимый щит, а потом вернула варево в кастрюлю и съела. «Вместе с кастрюлей!» – хихикала я, когда эта история в очередной раз доносилась откуда-нибудь из кухни или со двора. Так и не найдя в книгах упоминаний о цвете стихий, я рискнула на несколько экспериментов и убедилась, что те, у кого дара нет, магию не видят вообще никакую. Ни голубовато-серую Лирину, ни ядовито-зеленую мою. Более того, разыскивая информацию об этом феномене, я заметила, что такие понятия, как энергетические потоки, истинное зрение и нити силы, вообще нигде не упоминаются. Даже в тех книгах, что я привезла из академии. А это могло означать только одно: местные их тоже не видят. Глава 5 Я дома? Уже нет Осознание, что местные видят не магию, а только ее проявления, ударило меня как обухом по новообретенной голове. Сразу отпали глупые вопросы вроде того, почему в наследственной памяти то и дело находились диковатые предрассудки насчет зомби и почему у меня при наличии самых лучших учителей энергетические каналы почти не развиты. Невозможно развивать то, о существовании чего даже не догадываешься. Передо мной открывались такие перспективы, что дух захватывало. Неудивительно, что в доброжелательной домашней обстановке у меня закружилась голова. Обнаглев окончательно, я даже позволила себе утренние медитации. С таких начинали каждый учебный день в обители. Отличная тренировка для энергетических каналов. Вот только маг при этом сияет, как взбесившийся фейерверк, цветом своей магии. Я и сияла. Только для себя. Из обширного списка специальностей в брошюрке, подаренной профессором Лерроем, я выбрала артефакторику, даже не задумываясь. В первую очередь потому, что она была самой сложной. Ни Рой со своими прихвостнями, ни болтливая Тори ею точно заниматься не захотят. А значит, в одном кабинете нам придется сидеть куда реже, чем на первом курсе. Разве что на каких-то общих дисциплинах. «Хотели удивиться, тис Леррой? – злорадно думала я, проводя пальцем по длинному перечню необходимых направлений магии, которые требовалось освоить будущему артефактору. – Так я вам это устрою!» Вторая причина была банальной до неприличия: артефакторика для меня – самое простое. Местные мастера работали, по сути, на интуиции, методом тыка. А я могла видеть, где проходит та или иная нить силы. И уж на правильно или нет сработавший артефакт я могла списать любые проявления своего дара. Мало ли где что замкнуло и половина мастерской осыпалась прахом. Это артефакт виноват, а не потерявшая терпение некромантка. – Ты уверена? – осторожно уточнил отец, когда я озвучила ему свое решение. Что-то подобное я и ожидала, а потому отрепетированным движением гордо вздернула подбородок. – Абсолютно. Ты прославил наш род в армии. Теперь я хочу сделать то же самое в магии! В мире появятся артефакты с клеймом Мэй! – Не то чтобы так уж прославил, – протянул папенька, машинально подкрутив ус. – Но я слышал, что такая магия – это очень сложно. – У меня будут учителя, – пожала плечами я. – И библиотека. Ты бы знал, сколько там книг! Про все-все написано! Жаль, что на каникулах туда не попасть… Я подбавила в голос немного восторженности. – Что ж, – кивнул отец. Выбравшись из-за стола, он вдруг крепко меня обнял. – Попробуй. Только помни, даже если у тебя ничего не получится, мы все равно любим тебя и гордимся тобой. Под веками что-то защекотало, и я с удивлением почувствовала, что по щеке поползла слезинка. «Это у меня? Я же не плакала лет с десяти!» – Ты будешь гордиться, потому что у меня получится, – отрезала я, незаметно утирая непрошеную влагу о ткань отцовского камзола. Этот разговор получил неожиданное продолжение. Через несколько дней тис Мэй сам пришел в библиотеку, где я занималась, и положил передо мной средних размеров книгу в вычурном переплете из черной кожи с серебряным тиснением. – Мне сказали, что тебе достаточно прикасаться к спискам своим кольцом. Недоумевая, я расстегнула маленький замочек и с минуту непонимающе пялилась на длинный список вроде оглавления: «Астрология. Астрономия» и еще десяток таких «Астро…». И так далее по алфавиту, как в брошюрке с профессиями. – Эта штука привязана к Большой королевской библиотеке, – подсказал отец. Мой счастливый визг слышали, наверное, у границы поместья. Два месяца каникул пролетели как один день. А я-то боялась, что новые родственники сразу меня раскусят и отправят на костер. Не того боялась! Мне скорее грозила смерть от ожирения заботами любящей матушки и перелом хребта от подарков, которыми нагрузил меня на радостях любящий папенька. Впрочем, усиленные тренировки с боевиком спасли меня от этой печальной участи. Все съеденное мгновенно сгорало, да и сил заметно прибавилось. Боевик, старый сослуживец отца, по первости поглядывал на меня презрительно. Зато когда пришло время расставаться, заявил, что я – природный талант: схватываю на лету и даже изобретаю что-то свое. Я, разумеется, не стала уточнять, что вся моя талантливость заключается в опыте прошлой жизни. Там с оружием ходили все, включая женщин и глубоких стариков. И неумение владеть хотя бы несколькими видами колюще-режущих предметов считалось недостатком едва ли не более серьезным, чем Зеленый дар в глазах моих бывших родителей. Так что боевке меня учили с детства наряду с умением вести себя за столом и математике. Как, впрочем, и любого другого ребенка. Правда, маги часто пренебрегали тренировками, но я так никогда не поступала. Так или иначе, но я, хоть и продолжала морщиться, глядя на тонкие птичьи лапки, заменявшие мне теперь руки, больше не боялась выронить кинжал или шпагу, попросту не удержав. Вот только с сестрой мне так и не удалось добиться чего-то большего, чем холодная вежливость. Да, она не выходила из комнаты, стоило мне там появиться. И даже могла сказать несколько слов по собственному почину. Но на том мои достижения и закончились. У нас попросту не было общих интересов. Я ничего не понимала в ее цветочках и скляночках со всякой вонючей и не очень дрянью. Единственное, что я вынесла из целого дня, проведенного в лаборатории сестры по настоянию матушки, это нежелание отныне пользоваться любыми духами: нанюхалась на всю оставшуюся жизнь. А Делию, по вполне очевидным причинам, не интересовали мои прыжки с кинжалами на заднем дворе и уж тем более заумные книги с пространными рассуждениями о недоступной ей магии. Под конец каникул безмерно довольный моими успехами папенька подложил мне здоровенную свинью. Проще говоря, устроил в мою честь пышный прием, куда пригласили всех окрестных аристократов. Мало того, из этого действа сделали сюрприз! – Лира, доченька! – Матушка перехватила меня на полпути к заднему двору, где я намеревалась размяться с утра. – Сегодня тебе придется обойтись без этой мужской забавы! – Э-э? – опешила я. – Да-да, – с довольной улыбкой закивала тиса Мэй. – Пора вспомнить, что ты юная красивая девушка. А то скоро и за обедом начнешь кинжалом орудовать вместо столовых приборов. Я моргнула, не понимая, куда она клонит. До сих пор моим упражнениям никто не препятствовал, а отец так и вовсе хвалил. И я уверилась, что так будет всегда. Ага… Размечталась. – Да-да. – Пухлая ручка уверенно подцепила меня под локоток и повела в противоположную от заднего двора сторону. – Ты не поверишь, но, когда мы познакомились с твоим отцом, он именно так и ел. Не то чтобы не умел по-человечески, но эти казарменные привычки так легко цепляются и так тяжело уходят. Матушка доверительно мне подмигнула и втолкнула в одну из гостиных. Прямо в страстные объятия двух модисток. С надеждой размяться до обеда пришлось распрощаться. Как и с самим обедом. На него просто не осталось времени. Меня обрядили в нежно-голубое нечто. Лиф прилегал к телу как вторая кожа. Зато юбка ниспадала мягкими волнами, переливаясь на свету от любого движения. И матушка и сестра щеголяли в платьях с такими глубокими декольте, что, казалось, вот-вот выложат свои масштабные прелести на всеобщее обозрение. А мое украшал скромный вырез лодочкой, открывавший только ключицы. Привыкнув к куда более целомудренным нарядам своего мира и впервые увидев парадные туалеты местных дам, я поблагодарила Серую госпожу за юное тело, которое мне досталось. И как обычно, рано обрадовалась. Мне на плечи накинули белым облаком пелерину и позвали матушку. – Чудно, чудно! – закивала она. – Делли, посмотри: наша Лира настоящий ангел! Сестра с кислым выражением на лице смерила меня коротким взглядом и буркнула что-то невразумительное. Но матушка приняла это за согласие и продолжила восторгаться. – А теперь парикмахер и визажист! – воскликнула она наконец. Я чуть не взвыла: занятия накрылись тем же медным тазом, что и утренняя тренировка. Но спорить с матушкой в таких вопросах было чревато. Это я за два месяца каникул уяснила крепко. Прием оказался точно таким же, какие я во множестве наблюдала в детстве: скучным. Толпа почти незнакомых расфуфыренных людей. Постные лица слуг, снующих между гостями с подносами, полными бокалов или мелких закусок. Болтовня ни о чем, смех над несмешными шутками и сплетни всех сортов. Ах да… Еще были танцы. Я не слишком полагалась на память предшественницы в этом вопросе, а потому отказывалась танцевать наотрез. Тиса Мэй, заметив это безобразие, не замедлила призвать строптивую дочурку к ответу. Но я отговорилась тем, что не хочу оставлять в одиночестве Делию. Мол, и так скоро уеду в академию и не увижу сестру в ближайшие несколько месяцев. Матушка умилилась и отстала. Делли, правда, особых восторгов не выказала, но и прогонять меня не спешила. В общем, все было почти привычно. Но одно отличие от тех сборищ, которые я знала по прошлой жизни, все же нашлось. И не в пользу нового мира… Когда Делия вышла в парк, окончательно запарившись в душном зале для приемов, мне пришлось последовать за ней. Она поморщилась, но ничего не сказала. Мы медленно шли по ярко освещенным дорожкам парка, раскланиваясь с такими же любителями ночного воздуха и старательно не замечая иногда мелькающие в кустах парочки. – Делли, – не выдержала я. – Что я делаю не так? – В каком смысле? – приподняла бровь она, даже не притормозив. – В прямом. Я немало натворила в прошлом. Но это прошлое. Я больше не буду вести себя, как… – Вот когда не будешь, тогда и посмотрим, – перебила Делия, даже не повернув головы. – Так я уже… – Два месяца? – едва слышно хмыкнула она. – А может, ты какую-то грандиозную пакость готовишь. – Не готовлю я ничего! – возмутилась я. – Откуда мне знать? – пожала плечами сестра и снова замолчала. Я скрипнула зубами. «Бесова Лирка! Это же надо было так достать сестру! Ладно… Ну ладно же…» – Делли… – попыталась заговорить я, но громкий возглас прервал меня на полуслове. – Лира! Я обернулась и невольно скривилась, будто укусила кислый корень. Что такое не везет и как с ним бороться? Из боковой аллеи выскочил не кто иной, как Виктор Орлей собственной персоной, и направлялся он именно к нам. А я-то уж было понадеялась, что лето пройдет без этого разговора. Впрочем, и разговора как такового не получилось. – Лира! – крикнул он нам вслед, когда мы синхронно развернулись в обратную сторону. – Пожалуйста! Нам надо поговорить! Сколько надрыва было в этом голосе… Казалось, он вот-вот заплачет, наплевав на озирающихся гостей. «Слабак! – зло подумала я. – Неудивительно, что прежняя хозяйка этой тушки издевалась над ним, как хотела!» Затормозила не я. От этого крика как вкопанная встала Делия. Вот тебе и бесчувственная толстуха… – Лира, так нельзя. Поговори с ним. Он все лето терся у нашего поместья, – тихо, но твердо потребовала она, пока Орлей бежал к нам. – Отец велел его не пускать, но на прием…