Я стояла у большой подъездной аллеи академии и со смешанным чувством смотрела на высокие главные ворота. Точнее, просто стояла. На ворота я насмотреться за утро уже успела. Сначала в окно, пока поджидала, чтобы наконец-то Рой со товарищи отвалили. А потом от поворота аллеи, пока искала забившуюся куда-то на задворки души смелость. Мери поглядывала в мою сторону очень нетерпеливо, но на этот раз я не спешила демонстрировать отсутствие высокородного презрения. Самостоятельно разыскивать на забитой экипажами площади свою карету не хотелось, а чтобы озаботить этим соседку, как она ожидала, надо было набраться храбрости. – Хорошо тут. Даже уезжать не хочется, – проговорила я наконец, ни к кому не обращаясь. Просто ради того, чтобы как-то объяснить заминку. – Это да, – согласилась Мери, незаметно погрозив кулаком сунувшемуся в ворота огненно-рыжему пареньку. Ну, это она думала, что незаметно. Я-то ее жест заметила и со вздохом попросила: – Найдешь мой экипаж? – Конечно! – поспешно закивала она. – До осени! – До осени, – кивнула я, под прикрытием легкой накидки сжимая кулаки. Волнение объяснялось просто. Если первый экзамен на сомнительное звание Лиры Мэй я, не возбудив за прошедшие дни нездоровый интерес у однокашников, сдала, то теперь мне предстояла проверка куда более серьезная. Как-никак родители и сестра, не говоря уже про прислугу вроде какой-нибудь престарелой нянюшки, знали настоящую Лиру как облупленную. «Удастся ли мне достаточно убедительно сыграть ее роль? – Этот вопрос вертелся у меня в голове, не давая сосредоточиться, с самого утра. – Или лучше спровоцировать грандиозный скандал сразу по приезде и гордо свалить в туман? В конце концов, опыт выживания без поддержки родни у меня более чем обширный. Да и кое-какие драгоценности в багаже имеются – канувшая за грань Лира любила побрякушки. Так что старт у меня был бы даже полегче, чем в прошлой жизни». Я прикидывала и так и эдак и никак не могла решиться на что-то конкретное. С одной стороны, риск проколоться на какой-нибудь мелочи и угодить-таки на костер, или куда в этом мире отправляют двоедушников, был очень велик. И то, что в унаследованной от предшественницы памяти я не нашла даже намеков на подобных вселенцев, еще ни о чем не говорило. С другой – хотелось почувствовать на своей шкуре, а каково это, когда тебя любят, поддерживают просто потому, что ты – это ты. Моя настоящая семейка для неугодной дочурки ничего, кроме брезгливого презрения, не имела. В воротах показался закрытый экипаж. Так ничего и не решив, я расправила плечи: разберемся на месте. Местные лошади ничем не отличались от привычных мне. С той лишь разницей, что были в три раза крупнее. Впервые увидев такую зверюгу на расстоянии вытянутой руки, я шарахнулась в сторону. – Простите, тиса Лира! Простите! – вскрикнул сидевший на облучке здоровенный мужчина. Едва карета остановилась, он соскочил вниз и согнулся в три погибели. – Не рассчитал! Простите! – Все нормально! – слегка опешив, я остановила многословные извинения. – Ничего страшного не случилось. – Благодарю, тиса Лира, – еще ниже склонился кучер. Но испуг в его голосе никуда не делся, и я впервые спросила себя, а как же та, прошлая Лира обращалась с прислугой. До сих пор меня интересовали только родственники. Ответ не заставил себя ждать и, как обычно, меня не порадовал. Скажем так, старуха из моей прежней берлоги относилась ко мне гораздо лучше. Не зная, как реагировать на очередное открытие, я двинулась к карете. Кучер Вилий бросился вперед, распахивая дверцу, и, чуть повозившись, подставил маленькую лесенку. Одна из ступенек показалась ему недостаточно чистой, и он, недолго думая, обмахнул ее собственным рукавом. Я моргнула, но сказать ничего не успела. – Пожалуйте, высокородная тиса! – Гигант снова согнулся в неуклюжем поклоне. Карета изнутри была куда больше, чем казалась снаружи. Здесь имелись два отсека. В одном друг напротив друга стояли два удобных диванчика и небольшой стол. В другом, скрытом за неприметной сдвижной дверцей, находилась даже на вид мягкая односпальная кровать. Присмотревшись, я увидела тонкую вязь энергетического контура и, восхитившись ее изяществом и лаконичностью, почти забыла о странном поведении кучера. Наследственная память подсказала, что в наличии есть еще и душевая, и это произведение магического искусства – подарок матери от отца на годовщину брачных клятв. Матушка была родом с юга, и поездка к ее родным занимала несколько недель. Правда, с прошлого года домик на колесах стоял на приколе, так как Лира вытребовала его в свое единоличное пользование. Недоумевая, зачем девчонке такая роскошь для коротких поездок несколько раз в год, я уселась на диван, и в дверь тут же сунулся кучер. – Можем отправляться, тиса Лира? – Конечно, – пожала плечами я, бросив короткий взгляд ему за спину и убедившись, что оба сундука с дорожки исчезли. Кто-кто, а прежняя Лира скорее забыла бы самого кучера, чем свои тряпки. – Приятного путешествия, тиса Лира, – снова поклонился Вилий. Дверца закрылась, и минуту спустя карета настолько плавно тронулась с места, что я даже не заметила, как это произошло. Просто в окнах вдруг сдвинулись и пропали деревья вдоль подъездной аллеи, сменившись кустарником. Что бы ни было тому причиной: особые свойства кареты или мастерство кучера, мне оставалось только откинуться и наслаждаться видами, принимать какие-то решения было либо уже поздно, либо еще рано. «Еду, как королева», – невольно усмехнулась я, «вспомнив» про выдвижной продуктовый шкафчик и обнаружив там обед из десятка блюд. Я сцапала какой-то пирожок и, откусив внушительный кусок, лениво уставилась в окно. Но в полной мере насладиться видами мне не удалось: едва я расслабленно откинулась на подушки, как мой рай на колесах довольно резко остановился. Подавившись крошкой, я закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть. Снаружи донеслись какие-то голоса, быстро набирающие как громкость, так и злость. Услыхав несколько фраз, опознанных чужой памятью как «Во имя магии! В моем присутствии! Да как они смеют!», я распахнула дверцу и спрыгнула с высокой подножки на дорогу. – Что тут происходит? – Тиса Лира! – На бородатой физиономии кучера был написан настоящий ужас. – Лира! – в один голос с ним воскликнул Орлей и, сбросив с плеча потертый баул, шагнул ко мне. Я отскочила, предупреждающе выставив вперед руку. – Говорил же вам, высокородный тис! Не велено! – взвыл Вилий. Он схватился одной рукой за какую-то фиговину возле своего сиденья и по-кошачьи плавным движением слетел с трехметровой высоты, мгновенно преградив Орлею путь. – Тиса Мэй! – вмешался привратник. Вот уж кто никакого пиетета перед вздорной девицей, в которую меня угораздило вселиться, не испытывал. – Уберите свой экипаж. Вы блокируете ворота! Я не стала разбираться, что в очередной раз взбрело в голову ненормальному поклоннику. – Вы мешаете мне проехать, тис Орлей, – холодно уронила я и развернулась к карете. Гордо удалиться мне помешало то, что вход красовался где-то на уровне моего носа. «Тьфу ты! Совсем забыла про особенности здешних повозок!» Но мое затруднение заметил Вилий. Не тратя времени на поиски лестницы, которая болталась где-то за моими сундуками, он подставил сцепленные ладони. Затолкав принесенное из прошлой жизни уважение к человеческому достоинству куда подальше, я наступила на импровизированную подножку и буквально взлетела вверх. Благо какая-никакая мышечная память у меня сохранилась, и я, чуть изогнувшись, все же оказалась в салоне и даже в вертикальном положении. – Простите, тиса Лира! Простите! – тут же завелся кучер, видимо, тоже сообразив, что перестарался. – Я и забыл, какая вы легкая! Я же все больше вашей матушке… – Все хорошо, Вилий! Поехали, – улыбнулась я сверху. Лучше бы я этого не делала. Дядька застыл с отвисшей челюстью как памятник шоку. – Вилий? – Высокородная тиса не сердится? – брякнул тот. – Не сердится. Поехали уже, – закатила глаза я и захлопнула дверцу. Я понимала, что раз за разом вылетаю из образа. И наследственная память говорила то же самое, одну за другой подкидывая все более безумные сценки отвратительного поведения настоящей Лиры. Я откинулась на мягкие подушки и устало прикрыла глаза. Девчонка, оставившая мне свое тело, обладала гнусным характером. Одних она презирала по так называемому праву рождения. Других из-за отсутствия у них магического дара. А третьих и вовсе просто так. Во Вселенной существовал только один человек, которого Лира Мэй искренне и беззаветно любила и уважала, – она сама. И я все сильнее сомневалась, что мне удастся достаточно достоверно изобразить этот эталон эгоизма. «Значит, все-таки скандал, – обреченно подумала я. – Не жила в нормальной семье, нечего и начинать… Хорошо, что побрякушки в поясной сумке, а не в сундуках». О Викторе, оставшемся стоять посреди подъездной аллеи академии, я так и не вспомнила за все четыре часа дороги. Чем ближе мы подъезжали к загородному поместью семейства Мэй, тем неуютнее мне было в роскошной карете. Я чувствовала себя воровкой, забравшейся в богатый дом, которую вот-вот поймает за шкирку его хозяин. И ладно, если этот хозяин просто даст мне по шее и пинком выставит за ворота. А ведь может и стражу позвать. Есть же и тут так называемые охоронники. Пусть чужая память и не знала, занимаются ли они двоедушниками вроде меня, или для этого есть какое-нибудь отдельное подразделение. Благодаря таким размышлениям скандал и последующий побег из «родительского» дома казались мне все более привлекательной перспективой. Когда карета въехала под высокую арку поместья, я додумалась до того, что зря вообще сюда поехала. Решив, что больной зуб предпочтительнее выдергивать быстро, я, не дожидаясь, пока экипаж окончательно остановится, распахнула дверцу и спрыгнула на мелкий гравий аллеи. – Мама! Папа! Я вернулась! – возвестила я с самым счастливым выражением на физиономии, на какое только была способна. – Доченька? – Высокая полная женщина воззрилась на меня с крайним удивлением. Крупный мужчина, как подсказала память, доставшийся мне в наследство отец, владел собой куда лучше, но и он удивленно вздернул бровь. Зато сестра, точная копия матушки, только помоложе, всем своим видом выражала недоверие. «Вот с ней точно будут проблемы, – мгновенно поняла я. – Еще одна причина не задерживаться». – Ну что вы на меня так смотрите? – Я пожала плечами. – Не все же мне вести себя как капризная дурочка. Пора и повзрослеть. И да… Я прошу прощения за свое отвратительное поведение в прошлом. Больше это не повторится. «Еще бы… – ехидно ввернул внутренний голос. – Ты так круто повернула, что тебя прямо отсюда на костер отправят, актриса кладбищенская!» – Ты… Ты серьезно? – наконец справилась с удивлением матушка. – Серьезнее не бывает, – кивнула я. – Я тебе говорил, что Королевская академия пойдет ей на пользу! – воскликнул вдруг отец. – А ты: казарма, казарма… В несколько шагов преодолев разделявшее нас пространство, он сграбастал меня в медвежьи объятия и стиснул так, что захрустели кости. Слегка обалдев от такой реакции, я безропотно позволила себя тискать и ему, и налетевшей следом матушке. – Добро пожаловать домой, доченька, – шепнул он мне, отпустив минут через пять, никак не меньше. – Обедать! – возвестила старшая тиса Мэй, утирая слезы. – Немедленно в душ и обедать! После такой тяжелой дороги… – Как скажешь, матушка, – пискнула я, лихорадочно выкапывая в чужой памяти план дома и примерное расположение своей комнаты. Комнаты? Уж не знаю, кто из нас погорячился: я со скромными представлениями о жилом пространстве или прежняя Лира с замашками королевы, но «моя комната» включала в себя почти целый этаж. Наделав шороху своей чрезмерной самостоятельностью и среди служанок, я быстро привела себя в порядок и спустилась в столовую. Родители смотрели на меня с гордостью и умилением, прислуга с каким-то испугом. И только сестрица все так же недоверчиво ломала бровь и отворачивалась, стоило мне поймать ее взгляд. Но изыскания в чужой памяти в поисках причин такой стойкой неприязни я, подумав, отложила на потом. Слишком уж оживленной была застольная беседа. А испортить такой неожиданный подарок судьбы, как семья, радостно воспринявшая изменившуюся дочурку, какой-нибудь не всплывшей вовремя мелочью я не хотела. Несмотря на то что заснуть мне удалось только глубоко за полночь, утро я встретила в великолепном расположении духа. Вчера я вдоволь покопалась в наследственной памяти и примерно представляла теперь, как повести разговор с отцом, чтобы получить и желаемого тренера, и возможность заниматься на каникулах. Мало того, вытягивая все новые и новые воспоминания, я осознала, что отец только рад будет таким просьбам. С матушкой дела обстояли не столь радужно. Безмерно обожающая младшую красавицу-дочурку, к счастью, не унаследовавшую ни ее комплекцию, ни грубоватые черты лица, тиса Мэй носилась с Лирой, как с куклой, наряжая, развлекая и выполняя малейшую прихоть. А на любые поползновения отца слегка привести зарвавшуюся кровиночку в чувство реагировала, мягко говоря, негативно. Она и в Королевскую академию-то мою предшественницу отпустила только потому, что сама Лира так захотела. Иначе учиться бы мне дома под присмотром нанятых учителей. Ну или переродиться в совсем другом теле, если Последнюю Гостью к Лире кто-то пригласил. О том, кто бы мог оказаться таким заботливым, я подумала мельком и, убедившись, что никаких подозрений или опасений у Лиры не было, не стала заморачиваться. Будет день – будет пища. Эту простую истину я усвоила еще в той, прошлой жизни. Решая проблемы по мере поступления, я сумела выжить, а вздумай хвататься за все и сразу, точно скатилась бы в подворотни Нижнего города. Убедившись, что до завтрака еще далеко, я выбралась из-под легкого летнего одеяла и, с трудом отыскав в обширном гардеробе нечто, отдаленно напоминающее костюм для тренировок дикого розового цвета, отправилась в парк на утреннюю пробежку. К моему удивлению, на третьем круге по аллеям я столкнулась с сестрой. Та явно собиралась, не здороваясь, убраться с моих глаз, но не успела. – Доброе утро, Делли, – нейтрально проговорила я, притормозив у здоровенного куста роз, который она обрезала. – Привет, – буркнула «любящая» сестричка, не глядя в мою сторону. «Ну уж нет. Так не пойдет», – решила я и начала упражнения на растяжку, используя стоявшую рядом лавочку как упор. – Как год прошел? – обтекаемо спросила я, чтобы не дать ей возможности удрать, а самой покопаться в наследственных воспоминаниях.