Лавров криво улыбнулся. — Вы, что бред раненного человека принимаете за умысел? Тогда я вам советую Владимир Иванович, съездить в сумасшедший дом. Может быть, тогда вы сумеете раскрыть все кражи и убийства. — Ты не дерзи мне. Еще посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. — Я еще не преступник, а вы меня уже записали в этот разряд. Как говорят люди, не стоит отрекаться от тюрьмы и сумы. Я тоже с удовольствием принесу вам передачу в изолятор, когда вы там однажды приземлитесь. Новиков размахнулся и хотел ударить Павла. Однако, заметив внимательный взгляд Харитонова, резко повернулся и вышел из кабинета. * * * Павел шел по улице и улыбался, вспоминая отдельные эпизоды его сегодняшнего допроса. Следователь прокурату, молодой паренек не так давно окончивший юридический факультет Казанского университета, изображал из себя опытного следователя. Он постоянно надувал щеки перед очередным вопросом и это вызывало у Лаврова очередную улыбку. Когда он снова надул для важности свои щеки, Павел не сдержался и улыбнулся. — Я бы на вашем месте меньше бы улыбался, — произнес он. — Неужели вы не понимаете, что следствие обосновано вас подозревает в совершении убийства гражданина Гришина. Он пристально посмотрел на Лаврова. Его глаза словно два маленьких буравчика впились в него. Он, вероятно, рассчитывал, что это предложение вызовет у него бурю эмоций. Что он вскочит со стула и начнет стучать себя в грудь, доказывая обратное. Однако, ничего этого не произошло. Подозреваемый сидел на стуле и словно не слышал того, что ему говорил следователь. Когда тот отвел свои глаза в сторону, Павел спокойно спросил его. — Скажите, гражданин следователь, на чем основаны эти подозрения? Лицо следователя напряглось. Видимо спокойный тон бывшего оперативника стал выводить его из равновесия. — В управлении только и говорят о возможной вашей причастности к этому делу. Есть основания считать, что это вы убили Гришина, мстя, таким образом, за смерть вашей девушки. — Что еще говорят мои бывшие коллеги? — спросил его Павел. — Они еще не инкриминируют мне убийство товарища Кирова или отравление Наполеона? Я смотрю, что вы гражданин следователь далеко пойдете, если будете прислушиваться к тому, кто, о чем говорит. Вот скажите мне, если все считают виновным в смерти Надежды этого человека, тогда почему он свободно передвигался по городу и не был задержан и арестован правоохранительными органами. Вы знаете, гражданин следователь, что Гришина даже не задерживали и не допрашивали по этому факту. А, теперь, когда его убили, то прокуратура и доблестная милиция сбивается с ног, разыскивая человека, который взял на себя функции милиции, прокуратуры и суда? Вам не кажется это странным? — Извините меня, но я не занимался вашим делом и не в курсе того, кто проходил по этому делу, а кто нет. Меня сейчас больше волнует тот факт, что у вас нет алиби на этот вечер. — Извините, но и у вас нет, ни одного показания в отношении меня. Кто меня там видел? А, если точнее, кто видел, что это я убивал этого человека? Когда у вас появятся эти люди, то и у меня появится алиби о том, что я находился в гостях у своих знакомых. У кого был, я пока называть не буду. — Интересный вы человек, Лавров. Вы же бывший сотрудник уголовного розыска, вам знакомы методы работы оперативных служб. Скажите, вы не боитесь, что вы где-нибудь проколитесь? Нельзя же все просчитать заранее. — Нет, не боюсь. Я уверен, что и это уголовное дело так и останется не расследованным. Сейчас вы посуетитесь немного, а затем приостановите расследование. А, для того, чтобы предметно говорить со мной об этом убийстве, нужны факты, а не разговоры моих бывших коллег. Вы правильно подметили, что я бывший сотрудник уголовного розыска и поэтому я привык оперировать лишь фактами, то есть уликами, изобличающими преступника. Следами рук, микрочастицами одежды, показаниями очевидцев. А, у вас насколько я понял, ничего этого нет. Тогда мне совсем не понятна ваша логика. Вы думаете, что во мне заговорит совесть, как у Раскольникова? Не надейтесь, гражданин следователь, этого не произойдет. На нет и суда, нет. А, теперь можете меня бить, пытать, я больше ничего по этому факту не скажу. — Зря вы так. Я думаю, что мы еще не раз с вами встретимся. — Земля круглая. Поживем, посмотрим. Сейчас он шел по улице и анализировал свои действия в тот вечер. Он специально оставил этот самодельный револьвер на месте преступления. Таким оружием часто пользовались преступники из молодежных группировок, и этот револьвер, оставленный им в туалете, должен был повести следствие по ложному пути. Он тогда еще и не догадывался, что его бывший друг и товарищ Харитонов, как раз и занимался отработкой этой версии. Что созданная им оперативная группа, усиленно работала именно в этом направлении, разыскивая владельца этого оружия. Он сам не знал почему, но ноги его почему-то привели в тот небольшое кафе, в котором он первый раз увидел Волкова. Павел вошел в полутемное помещение кафе и, сняв пальто, устроился в уголке этого небольшого по размерам зала. Он заказал себе мясо по-татарски и стал ждать, когда ему принесут это блюдо. Он налил в стакан минеральной воды и сделал несколько глотков. Он скорей почувствовал, чем увидел, как в кафе вошла группа молодежи. Громко разговаривая, они прошли вперед и сели за столик, стоявший не далеко от него. «Все как тогда, — подумал Павел. — Единственная разница, что нет в зале Волкова». Словно услышав его слова, в дверях кафе показалась фигура Волкова. Озираясь по привычке по сторонам, он направился к столику, за которым сидели ребята. Он присел на свободный стул и стал им что-то объяснять, жестикулируя руками. Переговорив с ним, ребята слали расходиться по одному. Оставшись один, Волков пересчитал деньги, сунул их в карман куртки и направился к выходу. Заметив сидящего за столом Лаврова, он замер и рванулся обратно, стараясь выскочить из кафе через кухню. Парень упал, споткнувшись за порог кухни. Он проехал по мокрому полу кухни и попытался встать на ноги. Встав на ноги, он понял, что не может бежать. При падении он повредил по всей вероятности ногу, и сейчас двигаясь вдоль стенки, он направлялся к запасному выходу с кухни. Открыв дверь, он вышел на улицу и заметил Павла, который сидел в двух метрах от двери на корточках и, улыбаясь, смотрел на него. — Привет! Вот не ожидал сегодня увидеть тебя. Правду говорят, что ноги кормят волка. Давай, рассказывай, как живешь, как травишь молодежь? — Ты, кто такой, «Душман»! Да, если я захочу, то тебя закатают в асфальт. — Ты, не кричи. Зачем шумишь? Я бы на твоем месте придержал бы свой язык. Ты, забыл, о чем мне писал на улице Кирова? Если забыл, то могу напомнить? Не хочешь рассказывать, дело твое. Я ее, «Жану» по факсу отправлю, чтобы он проверил, твое правописание. Ты знаешь, он не любит людей, которые делают ошибки. Вспомни, «Кактуса», которого повесили в камере ИВС. Бывай, Волков! Лавров, повернулся и не торопясь, направился вдоль улицы. Волков постоял минуты три и бросился вслед за Лавровым. * * * «Жан» сидел в банкетном зале ресторана и ждал Новикова. Он встал из-за стола и подошел к стеклянной перегородке, отделявшей это помещение от основного зала. Отодвинув в сторону занавес, «Жан» с интересом посмотрел на веселившихся в зале людей. Он был педантом, любил порядок, и пунктуальность и сейчас рассматривая отдыхающих в ресторане людей, чувствовал, что в нем начинает закипать раздражение. Он не помнил ни одного случая, когда он куда-то опоздал. И, сейчас, опоздание Новикова он расценивал не иначе, как нанесенное лично ему оскорбление. Он посмотрел на стоявшего в дверях «Канадца» и направился обратно к столу. Он взял в руки бутылку французского вина и не спеша, налил себе в бокал немного вина. Он крутанул вино по стенкам бокала, посмотрел его на свет, а лишь затем слегка пригубил его. Ему нравился терпкий вкус этого знаменитого французского вина и он, бывая в этом ресторане, всегда заказывал себе именно это вино. Прошло еще минут пять, прежде чем в дверях зала появилась фигура Новикова. — Извини, «Жан». Пришлось немного задержаться, сам понимаешь, работа. Он протянул руку ему руку, «Жан» поздоровался с ним и сел за стол. Он взял в руки накрахмаленную белую салфетку, вытер ей руку и отбросил ее в сторону от себя. — Вы, Владимир Иванович, хотите сказать, что вы только один работаете? А, я, по-вашему, прожигаю жизнь в этом заведении. — Брось, «Жан», хватит цепляться за слова. Что ты все передергиваешь и передергиваешь. Ты работаешь, а я служу, вот в этом вся разница. Тот посмотрел на Новикова испепеляющим взглядом и, отвернувшись от него в сторону, тихо спросил: — Что, скажите? Есть какие-то новости по убийству Гришина? — Пока ничего хорошего нет. Сегодня допросили твоего крестника. Судя по всему, он не при делах. Харитонов считает, что Гришина завалили какие-то твои конкуренты и это убийство является предупреждением тебе. Сейчас они копают в этом направлении. — Почему у него такая уверенность в этом? — На месте преступления был обнаружен самодельный револьвер, по всей вероятности изготовленный в нашей второй колонии. Эксперты говорят, что человек, перед тем как зарезать его, пытался его застрелить из этого оружия, но он дважды дал осечку. Если бы это сделал нормальный убийца, то он бы выбрал оружие, посолидней, чем эта самоделка. Жан поднял бокал и сделал два небольших глотка. — Так, значит, вы говорите эта черная метка для меня? — Это не я так считаю, а Харитонов. Ты, знаешь «Жан», я сегодня захожу к нему в кабинет, а там сидит этот не дострелянный «Душман». Я даже потерял дар речи. Стал с ним разговаривать, а он козел стал показывать мне зубы. Совсем обнаглел, скотина. — Я что-то вас не понял, Владимир Иванович? Вы, что предлагаете мне самому с ним разобраться? Что у вас самого, кишка тонка? Вы, наверное, забыли, где служите? — С чего ты взял, «Жан»? Я просто, так тебе рассказал о нем. Мало ли что? Вдруг он узнает, что Гришин стрелял в него, по твоему указанию? «Жан» нахмурился, а затем улыбнулся одними уголками губ. Глаза его по-прежнему были холодными и напоминали глаза змеи, приготовившейся к броску. — А, он это знает, как думаете вы? Да, я тогда по всей вероятности сказал лишнее. Я его предупредил о том, что разберусь с ним. Но я не думал, что этот Гришин застрелит не его, а эту девушку. Поэтому, он мне и интересен сейчас. Мне плевать на эти молодежные бригады. Никто мне ничего не предъявлял и если вы считаете, что те замочили Гришина, то это видно его «косяк». Рано или поздно, они придут ко мне и если это сделали он, то объяснят причину этого. Единственный человек, которого я сейчас по-честному боюсь, это «Душман». Просто так ордена и медали, там не давали. Поэтому, Владимир Иванович, сделайте так, чтобы я его больше не слышал и не видел. Вы, наконец, проявите свои милицейские возможности. Ну, посади его разве для вас это сложно. — Не знаю, «Жан», не знаю. Он не мальчик и у него неплохо варит голова. Его просто так не прихватишь. Мне кажется, что его проще завалить, чем посадить. Что у тебя нет наркоманов, которые за дозу готовы убить свою мать? Вот им и поручи это дело, а там посмотрим. «Жан» вытащил из внутреннего кармана конверт и положил его на стол. Новиков взял конверт, открыл его и посмотрел на деньги, которые находились в нем. — Маловато будет, — произнес он. — Сейчас другое время «Жан» и мне твои крохи не нужны. Не хочешь или не можешь платить, так и скажи. Я просто посмотрю со стороны, что из этого получится. — Пока вы больше не заработали. Заработаете, получите больше? Хочу еще раз напомнить вам, дорогой Владимир Иванович, что мы с вами связаны одной нитью. Плохо будет мне, вам от этого легче не станет. Я плачу за конкретную работу, а не за звезды на ваших погонах. Пусть вам за них платит государство. Может, вам напомнить о небольшом коттедже, построенным вами в Боровом Матюшино. Ведь он мой, а не ваш, так как он построен на мои деньги. — Ты, что мне угрожаешь, «Жан»? Выходит, что моя «крыша» ничего не стоит? — Вот за эту «крышу» вы и получили деньги. Работать надо, Владимир Иванович, а не выпрашивать деньги. Пока я реальной работы не вижу. Новиков сунул деньги в карман и, выразив на своем лице гримасу недовольства, вышел из зала. — Шакал, — со злостью произнес Жан. — Все ему мало. — Может, двинем его? — спросил «Жана» «Канадец». — Неправильно переходил улицу и случайно угодил под машину. Разве, такого не может быть? — Погоди. Еще не пришло время, — произнес Жан и встал из-за стола. Он накинул на себя черное кашемировое пальто и направился к выходу. Вслед за ним, прихватив недопитую бутылку с вином, устремился «Канадец». * * * Новиков Владимир Иванович был назначен на должность начальника криминальной милиции городского управления, не так давно. До этого назначения, он работал на аналогичной должности в Московском районном отделе милиции. Он знал «Жана» давно, еще с тех времен, когда он работал простым оперативником и обслуживал так называемую зону, то есть участок, на котором проживал «Жан» и его родители. Мать у него работала учителем в одной из школ района, а отец, занимал не маленькую должность в министерстве сельского хозяйства. Рос парень, как все обычные дети. Кроме общеобразовательной школы, посещал музыкальную школу. Педагоги пророчили ему большое будущее, но оно его мало интересовало. Еще в школе, он сколотил вокруг себя группу из неуспевающих учеников, и начал потихоньку терроризировать сначала учеников свой школы, а затем и близлежащих школ. Особенно, от их группы доставалось отличникам и «маменькиным сынкам».