– Что? – хриплым голосом пропитого мужика спросила она, не выдержав пытки голосом. – Яна… ужас… нам нужна помощь… мне нужна… Что же делать? Сработал инстинкт, многолетний и стойкий, и мадам Цветкова открыла глаза. – Леша, ты? Ой, чего же так хреново-то… На нее смотрело абсолютно бледное лицо Гусева с легким землянистым оттенком и черными кругами вокруг безумно горящих глаз. Редкие волосы торчали дыбом, и на них висели конфетти и какая-то мишура. – Яна… – Леша, мне плохо! – Мне тоже. Мы крепко перебрали. – А сейчас что? Утро или еще вечер? – Не знаю. Сам на часы пока не смотрел… Яна осмотрелась вокруг, насколько позволяла затекшая, одеревеневшая шея. Увиденное поражало воображение. Люди лежали вповалку на полу в самых нелепых позах среди пустых бутылок и остатков пищи. Вообще, по их неестественным позам, можно было подумать, что она внезапно попала в музей восковых фигур. Смущали звуки храпа и подозрительные стоны. – Вакханалия какая-то… Армагеддон… – поморщилась Яна от сухости во рту. Язык звенел в полости рта, словно сердцевина колокольчика, прикасаясь к сухим щекам и нёбу, отрываясь от них с причмокиванием и каким-то свистом. Но слюна так и не приходила. – Что? Здравствуй, сушняк? – спросил Леха, выглядевший просто привидением. – Ползи к подоконнику, там минералка осталась… Яна моментально очнулась и поползла в указанном направлении, наступая на чьи-то конечности и поминутно извиняясь. Правда, в ответ никто не откликался, а продолжал храпеть или стонать. Яна припала к бутылке с минеральной водой, как к святому источнику. Затем передала ее Леше. Вода не оказала совсем уж жизневозвращающего действия, но немного привела в чувство. – Чего ты тут говорил? О помощи просил… Опять разыгрываешь? – Нет, на сей раз точно дела неважные. – Так и мне тоже кисло. День рождения явно удался. Жалко, что плохо помню… – Эти безумные пляски, хороводы, конкурсы… – сдвинул брови к переносице Алексей. – А я хороводов с конкурсами не помню, – разо– чарованно произнесла Цветкова. – Кто-то все-таки полез «посмотреть покойников». – Не может быть! – К сожалению, может. А потом фейерверк… – И фейерверк еще?! – удивилась Яна. – Был. Фактически – салют, – вздохнул Алексей с самым унылым выражением лица на свете. – Все пропустила! – Да и ладно. Короче, вырубило тут все. А позавчера мне принесли печень и почки… – Что?! – не поняла Яна, подавляя приступ тошноты. – Печень и почки, – повторил патологоанатом. – Ты любишь субпродукты? – уточнила Цветкова, не понимая его резкий поворот в рассказе. – Человеческие органы! Сюда принесли, на работу! – поправил Гусев. – Тьфу ты! Давай не будем об этом… – Нет, я сейчас только об этом и могу говорить, – уныло покачал головой Алексей. «Не повредился ли головой?» – мелькнула мысль у Яны. – Печень и почки очень важные, не простые. Одна баба, по подозрению соседки, систематически травила своего старого мужа, чтобы остаться богатой вдовой. Доказательств – никаких! Вещество очень редкое, моментально распадается в организме на составляющие. Потом оказалось, что эта женщина уже трижды вдовой стала. Подозрительно, не правда ли? А улик нет… И вот мой знакомый следователь отдал мне органы ее последнего, недавно усопшего, супруга для проведения очень сложных и дорогих анализов, да еще пробным реактивом… – Для обнаружения этого вещества? – спросила Цветкова, прикладывая прохладную бутылку ко лбу. – Именно! – А чего раньше не искали? А только когда третий мужик скончался? – правомерно поинтересовалась Яна, снова начиная жадно пить. – Так индикатор того яда только сейчас появился! И то экспериментальный, и не у меня. Друг должен приехать и провести опыты. Нужно же посадить стерву-отравительницу за решетку… Следователь говорит, что она просто смеется ему в лицо. Ну да, два убийства сошли ей с рук, и баба уверена, что третье тоже сойдет. Яна вздохнула: – Не знаю, зачем ты мне все это рассказываешь. Я своих мужей не травила. Одного, правда, в тюрьму посадила, только он сам виноват. А все остальные живы и здоровы. Но я за то, чтобы тетка ответила за свой беспредел. Надеюсь, что у тебя с твоим другом получится доказать, что смерть ее мужа не была естественной, и засадить ее. А где Ася? – Где-то лежит. – Хороший ответ! – Яна, ты не поняла! Дело в том, что печень и почки надо спасать. – Гусев обдал приятельницу перегаром, горячо дыша ей в ухо. – Полностью с тобой согласна! Если пить, как сегодня, мы останемся без почек, без печени и без головы уж точно. – Ты эгоистка, Цветкова! – вздохнул Леша, вытирая с лица пот, выступивший от слабости и духоты. – Чего так? – Все о себе да о себе! Я не о твоей печени и почках разговор веду, а о бесценных экземплярах, что мне дали на исследование. – Леша, оставь меня в покое! Что ты про чужие органы, как заведенный, талдычишь? Просто на голову повредился! – Яна, послушай меня! Был салют, и я не знаю, что произошло, но вырубило всю электроэнергию. У нас теперь не работает холодильное оборудование. Я вызвал техническую службу, но они придут утром. Надеюсь, что трупам собственного холода хватит до того времени. А вот печень и почки… Одним словом, если они пролежат до утра, мы точно не найдем в них ничего. Все усилия будут напрасны. И так-то надежды было мало, а теперь и совсем… – Все из-за нас? – ахнула Яна. – Не то место вы выбрали для проведения дня рождения! – Чего теперь говорить. В общем, органы надо спасать, пока есть минимальный шанс. – Но как?! – Цветкова даже слегка протрезвела. Хотя головная боль не проходила. – Их надо побыстрее переместить в холодное место. Просто срочно! Мне нельзя отсюда уйти, я здесь заведующий. Могут ведь позвонить по какому-нибудь поводу. Я должен весь народ разбудить и выпроводить. А ты уж, пожалуйста, отправляйся домой сейчас и положи печень и почки в холодильник. У Яны на время даже дар речи пропал. Нет, она часто попадала во всякие нехорошие ситуации, но чтобы вот до такой степени… – Ты хочешь, чтобы я ушла отсюда с человеческими органами в сумке и спокойненько положила их в свой холодильник?! – Звучит не очень, я согласен, но именно об этом я тебя и прошу. Ты спасешь человечество от убийцы, которая может остаться небезнаказанной, а нас от разбирательств милиции. – Ты в своем уме? – уточнила Яна. – Да, я в своем уме. Поверь мне, это – единственный выход. Я уже продумал все варианты. Никто ни о чем не узнает. Ну, что тебе стоит? Ведь во благо же! Я не могу отойти, да и с такой просьбой я могу обратиться только к тебе. – Конечно, с просьбой прогуляться с человеческими органами по городу, можно обратиться только ко мне! – возмутилась Цветкова. – Яна, я не хотел… – Ладно! Только не говори мне больше о печени и почках, с сегодняшнего дня я стала вегетарианкой. Пакуй свой товар, и я пошла, чтобы не видеть больше всего этого безобразия. Но не дай бог, ты когда-нибудь проговоришься! Леша сделал жест, словно закрыл рот на молнию, и пополз в сторону. Яна еще раз попила и, шатаясь, пошла в туалет, где по возможности устроила себе нечто вроде душа в раковине. Привела себя хоть в какой-то порядок. Порывшись в сумке, вытащила даже косметичку, нанесла тональный крем, румяна, подкрасила глаза и, как всегда ярко, губы. Правда, макияж не скрыл полностью последствий вечеринки. – Пора завязывать уже с такими сабантуями. Не тот возраст, все признаки с утра на лице! – сказала сама себе Яна и перевела взгляд на Лешу. Тот уже вошел, а не вполз в помещение. И протянул ей пакет. – Возьми! Тяжелое… – Ты хочешь, чтобы я пошла с этим пакетом?! – ахнула госпожа Цветкова, мгновенно бледнея и понимая, что румян явно мало наложила. – А с чем ты хочешь идти? С профессиональной сумкой для переноски внутренних органов? Чтобы тебя сразу же задержали? Не пойдет. А на обычный пакет никто и внимания не обратит, – заверил ее Алексей, шурша пластиком от того, что у него невообразимо тряслись руки.