– А сейчас о самом главном. – Подполковник закашлялся. – Что может быть главнее поимки маньяка? – удивилась Екатерина. – Дело в том, что я познакомлю тебя с господином Артуром Зарецким. Он лично прилетел в Россию, чтобы оказать посильную помощь в поимке убийцы его сестры. И теперь я сообщу очень приятную для тебя новость – человеку, который рискнет поймать маньяка, ученый готов выписать чек на миллион долларов. И этим человеком будешь ты. Конечно, ты заплатишь налоги и, может, что-то отпишешь родному отделению, но там хватит… Глаза у Кати распахнулись дальше некуда. – Миллион долларов?! Серьезно?! – Да. Таково желание Зарецкого. Это его деньги, и Артур Арнольдович волен поступать с ними как сочтет нужным. Поиск убийцы сестры стал его частным делом. Он уже оплатил приобретение самой современной прослушки для его выслеживания. Кстати, Артур Арнольдович был против, чтобы какая-то девушка ловила маньяка, рискуя собой, но большинством голосов было решено проводить операцию именно таким способом. На столе Павла Петровича зазвонил телефон. – Алло? Да, да, конечно! Мы ждем! Подполковник положил трубку и посмотрел на Екатерину. – Сейчас прибудет Зарецкий, и я познакомлю тебя с человеком, от которого ты получишь миллион. Сердце Кати усиленно забилось. И дело было даже не в столь щедром гонораре. Сама она не могла похвастаться энциклопедическими знаниями ни по какому предмету, поэтому человек, который получил Нобелевскую премию по физике, вызывал в ней священный трепет. Дверь кабинета открылась, и вошел молодой мужчина. Выше среднего роста, спортивная фигура, темные, слегка растрепанные волосы. А на лице его сияла самая обаятельная улыбка на свете. Одет посетитель был в джинсы, кожаные мокасины, черную футболку и светлый, небрежно расстегнутый пиджак. Вещи были дорогими и стильными, и на чокнутого профессора-«ботаника» Зарецкий совсем не походил. Скорее на художника, человека из богемы. Его облик не портила даже палочка-трость – мужчина заметно прихрамывал на левую ногу. Он размашистым шагом подошел к подполковнику и пожал ему руку. – Артур Арнольдович, это Катенька… наша сотрудница, которая исполнит в операции главную роль. На нее вся надежда. На такую красавицу этот урод не сможет не клюнуть, – представил ее заморскому гостю Павел Петрович. Зарецкий подошел к Кате и поцеловал ей руку, взяв ее кисть в свою теплую ладонь. Девушка уловила запах дорогого парфюма. – Я полагаю, все меры предосторожности будут приняты? И с этой милой девушкой ничего не случится? – с едва уловимым акцентом спросил Артур. А Кате все никак не удавалось хоть слово произнести, она словно язык проглотила. Красавец норвежец был способен очаровать любого. – Я могу чем-то еще помочь? – обратился к подполковнику Зарецкий. – Только не мешать нам! Операция назначена на завтра. Сейчас расходимся. Инструкции Катенька получит тоже завтра. Нам понадобится удача, господа! Глава 2 Яна Карловна Цветкова зевнула во весь рот и протерла глаза. За окном светило яркое солнце, на дворе стоял средний месяц лета, то есть, извините, июль. Настроение было приподнятое, впрочем, почти как всегда. Хотя иногда на Яну нападали приступы хандры и она обязательно влезала во что-то под красивым предлогом помощи ближнему. Вот тогда-то и начиналось самое страшное для людей, кому та «помощь» ею оказывалась. Зато настроение у Яны поднималось с каждым новым приключением на ее пятую точку. Цветкова была женщина возраста за тридцать, высокая и худая, с большими голубыми глазами, упрямым подбородком и длинными, почти белыми волосами. Неуемный темперамент не давал ей спокойно жить, просто примагничивая к себе все неприятности на свете. Замуж сбегала Яна четыре раза. Как она сама говорила, один раз – по ошибке детства, второй – по ошибке юности (причем ошибка была конкретная, ее второго мужа давно и надолго осудили за тяжкие преступления). В третий раз, по большой любви, ее мужем стал бизнесмен Ричард Алисов. Они провели вместе некоторое счастливое время, а затем случилась трагедия – Яна влюбилась в другого мужчину, в чешского князя Карла Штольберга, пока еще и не знала, что тот князь. Начались ее мотания и угрызения совести. Отношения с Ричардом нельзя было назвать гладкими, они даже расходились и потом снова женились. Но обманывать себя и других Яна, человек слишком честный и прямолинейный, не могла. Она призналась супругу, что любит другого, и ушла от Ричарда, несмотря на то, что у них был сын Вова. Самым интересным во всей ситуации было то, что с Карлом Яна не стала жить вместе, поскольку не хотела переезжать в Чехию, а тот не мог жить в России. К тому же она не желала возлагать на себя обязанности жены князя, тем более чешского, поскольку понимала, что не справится (ее нельзя было загнать в человеческие-то рамки, не говоря уж об этикете знати) и испортит ему жизнь. Ричард тоже очень тяжело переживал развод и несколько лет надеялся на воссоединение. Но Яна не возвращалась к нему. И вот спустя время он наконец-то нашел женщину, которую полюбил. Звали ее Алена, она обладала миловидной внешностью и добрым характером. А самое главное – очень любила Ричарда. Яна вздохнула спокойно, когда бывший муж нашел свое счастье, ведь всегда чувствовала свою вину, что так поступила с Ричардом. За несколько лет романа с Карлом Штольбергом, в течение которых влюбленные встречались лишь изредка, их пути-дорожки разошлись, а чувства постепенно изжили себя. Не могут люди долго поддерживать огонь в очаге, если и домашнего очага как такового нет, а сами они все время порознь. Однако Карл и Яна сохранили дружеские отношения. Про личную жизнь князя мадам Цветкова ничего не знала, хотя иногда ее сердце и побаливало при воспоминаниях об их страсти и любви. Достаточно долго она существовала без мужчины рядом, в полной гармонии с собой. Искать никого не искала, так как найти кого-то лучше двух последних мужчин, что у нее были, вряд ли удалось бы, а на худшее Яна была не согласна. Своей подруге Асе она так и говорила: – Знаешь, какой я вижу себя в старости? Этакая миленькая, сухонькая старушонка с костлявыми коленками и вечным брюзжанием, к которой бывшие мужья приводят своих детей, внуков, жен и которая их всех примет и напоит чаем… Итак, сегодня Яна проснулась и приняла душ, оделась в тонкое платье изо льна, стянула волосы в высокий хвост на затылке и очень ярко накрасилась, что делала фактически всегда. Еще она, как всегда же, навесила на себя множество украшений. Яна вышла на кухню и улыбнулась домоправительнице Агриппине Павловне, доставшейся ей в наследство от Ричарда. Вернее, женщина осталась с Яной из-за Вовы, который тоже остался с матерью. – Доброе утро… – Доброе… Садись к столу! Яичница, тосты с джемом и сок, – стала метать на стол продукты Агрипина Павловна. – И, конечно же, твой кофе. А вот плюшечек не будет, тесто что-то не поднялось. – Хоть один день без плюшек… – потрогала себя за талию Яна. – Да шучу! Просто очень люблю твою выпечку! – Ее все любят, – усмехнулась домоправительница. Яна захрустела тостами, задумчиво глядя в окно. – Чем займешься? – спросила Агриппина Павловна. – Найду чем, – наслаждаясь вкуснейшим кофе, откликнулась мадам Цветкова. Сейчас она находилась в заслуженном ежегодном отпуске (последнее время Яна работала по своей специальности – врачом-стоматологом). Ричард с Аленой и Вовой улетели на отдых. Отец каждое лето и зиму куда-нибудь увозил ребенка, и Яна всецело доверяла ему. Однако, когда сын уезжал с отцом, чувствовала, с одной стороны, тревогу и скуку по Вове, а с другой – чувство расслабления и какой-то внутренней свободы, ведь присутствие сына как-то держало ее в определенных рамках. Теперь можно было немного расслабиться, оторваться, и Яна уже подумывала, где бы ей отдохнуть и с кем… Ее подруге Асе дали отпуск совсем в другое время, обломав мечту женщины о совместном времяпрепровождении. Раздался телефонный звонок, не предвещая ровным счетом ничего. То есть ни хорошего, ни плохого – ничего. Обычный будничный звонок. – Алло? – бухнула в трубку Яна с набитым ртом. И услышала: – Привет! Это Алексей Гусев, твой «корешок». Голос звонившего был каким-то унылым, но сердце Яны тут же радостно забилось. Дело в том, что с Лешей она дружила со студенческой скамьи. Тот учился сначала вместе с ней на стоматологическом факультете, затем перешел на лечебный, а на четвертом курсе вдруг бросил институт и перешел в другой, решив стать юристом. Много лет спустя случайно встретив бывшего однокашника, Яна узнала, что Алексей с успехом закончил юридический, все-таки вернулся в медицинский вуз, восстановился и закончил его тоже. Вообще-то, парень он был очень странный, несколько не от мира сего. Мало кто его принимал, скорее даже сторонились. А вот общительная и неординарная Яна нашла с ним общий язык, и теперь, живя в Москве, они поддерживали отношения. Правда, когда Гусев звонил, он обычно всегда чем-то озадачивал госпожу Цветкову, ему, как правило, что-то от нее требовалось. Вот и сейчас по интонации его голоса Яна поняла: что-то случилось. – Да, Леха, рада тебя слышать. – Приезжай ко мне… – с глубоким придыханием произнес тот. – Чего так? – Плохо мне… – Что стряслось?! Леха, только не отключайся! Говори, где ты? – Я на работе… ты была у меня… – Я еду! – крикнула Яна, бросила трубку в сумку и пронеслась по квартире в поисках своих вещей, разбросанных с вечера по спирали. – Ты куда? – спросила Агриппина Павловна. – Человеку плохо, попросил о помощи! – был короткий ответ. Для Яны это был приговор. На помощь человеку она могла сорваться с места и днем, и ночью, и в зной, и в стужу. Уже через несколько минут мадам Цветкова мчалась на работу к Леше на своем красном «Пежо», слившись с машиной по цвету. То есть платье у нее тоже было красным, помада красной, лак на ногтях красным и туфли на полутораметровых каблуках тоже красными. Только огромных размеров сумка была выполнена из блестящей кожи яркими пятнами под леопарда. Ездила она быстро, уверенно, очень хорошо ориентируясь в Москве. Яна старалась не думать о том, что ее снова несет в морг. Работал-то Гусев судебным медэкспертом, причем специалистом был высококлассным, зная и медицинскую, и юридическую подоплеку своей профессии. Была у него одна слабость – спиртное. Но ведь эта слабость присуща большей части населения, не так ли? А поскольку работать в данной области за не очень высокую зарплату особо желающих не было, за Леху держались, и очень даже сильно. Вообще-то Яну, как и большинство людей, передергивало при слове «морг». Но ради друга… Ради друга Цветкова вложила бы даже голову в пасть льву, а уж потом бы подумала, что, собственно, сделала. Примчавшись по адресу, она припарковала машину и рванула к дверям морга. Те оказались плотно закрытыми, а на дверях красовалась табличка «Санитарный день». Яна впервые узнала, что в морге бывают санитарные дни, и ее удивлению не было предела. «А если помрет кто? Повезут в другой морг? – мелькнуло в голове. – Что же делать? Леха звонил отсюда…» Она еще раз с грубым металлическим стуком подергала дверь. – Кто? – раздался за дверью настороженный голос. Яна даже подпрыгнула. – Дед Пихто! Открывайте! Я к Алексею Гусеву, он звонил мне! Ему плохо! – Кто? – повторил голос с неизменившейся интонацией через некий промежуток времени. – Конь в пальто! – разозлилась Яна. – Таких людей не бывает, – после паузы сообщили ей. – Да вы там с ума посходили, что ли? Я сейчас милицию вызову! Где Леха? Я – Яна Цветкова, он меня знает! Дверь наконец-то щелкнула замком и открылась. В кромешной тьме за нею замаячило бледным пятном лицо неизвестного ей мужчины. – Где Гусев? – Там… – последовал неопределенный ответ. – Где?! – начала терять терпение мадам Цветкова, коим, честно говоря, никогда и не обладала. – Идите за мной. – Лицо исчезло, потому что повернувшись к посетительнице затылком, незнакомец пошаркал прочь. Яна смело шагнула внутрь, хотя идти в темном морге, выставив вперед руки и не зная, на что или, еще хуже, на кого можно нарваться или натолкнуться в любой момент, было весьма неприятно.