В конце рабочего дня Грейс машет на прощание коллегам. Сегодня Луку забирает отец, вечер и выходные полностью в ее распоряжении. Конечно, каждый раз отпускать сына мучительно: неизвестно, чем Чэд его кормит, напоминает ли чистить зубы, помогает ли читать и делать домашние задания. Но тем не менее возможность побыть одной ее очень радует. Выйдя на Черч-стрит, Грейс поднимает глаза к небу. Как-то необычно прохладно для весны. Она ставит термос с кофе на землю, застегивает пиджак и идет на парковку. Поездка – идеальная возможность открыться Ли. Грейс из тех, кто любит все продумывать наперед, и если предпринимает какой-то шаг, то четко представляет последствия. Так что она вполне готова к потоку дерьма. Ли точно расстроится, тут нечего и думать, но к этому можно подготовиться. Грейс репетирует, что скажет, и просчитывает реакцию подруги: изменится в лице, охладеет к ней, станет упрекать, не захочет принимать правду или осудит ее? Впрочем, есть еще время подумать. Правда никуда не убежит. Мысли Грейс возвращаются к выходным без ребенка. Ей просто нужно уговорить Ли отправиться в Блэк-Маунтин. 7 Ли День выдался долгий. У Ли отваливаются ноги, мышцы плеч одеревенели. От Ноа и Мейсона за все время ни звука – они по уши в работе. Она роется в холодильнике, прикидывая, что приготовить на ужин. Столько вечеров в четырех стенах, сходить бы куда-нибудь, но Мейсону не нравятся шумные рестораны и изменения в дневном распорядке. Наслаждаясь краткой передышкой, Ли обдумывает меню. Курица с рисом, курица с брокколи, бургеры из бизона и батат, жаренный во фритюре, – каждую неделю одно и то же. Сегодня хочется чего-то новенького. Ли выглядывает из-за угла, и ее сердце замирает. Просто поразительно, как хорошо Ноа ладит с Мейсоном! Как два сапога пара. Сама же она каждой мелочью выводит сына из себя. – Эй, ребята! Проголодались? Пропустив вопрос мимо ушей, Мейсон продолжает царапать ответы в тетради. Ли снова оглядывает подвядшие продукты в холодильнике. В последнее время они с Мейсоном сидят на палеодиете, но постоянно покупать органическое мясо ей не по карману. Поколебавшись и закрыв холодильник, Ли прислоняется к дверному косяку столовой. – Может, останешься на ужин? Оторвавшись от проверяемой работы, Ноа встречается с Ли взглядом. Ее сердце пропускает удар. И она напоминает себе дышать. – Спасибо, – с улыбкой отвечает он после небольшой заминки. – У меня были кое-какие планы, но ничего важного. – Точно ничего? Ее охватывают облегчение и чувство собственничества, толком непонятное даже ей самой. Ли не знает ни того, есть ли у Ноа кто-то, ни чем он занимается вне стен ее дома. Но ей отчаянно хочется стать частью той, другой, его жизни. – Раз уж такое дело, может, я тогда закажу ужин? – Ноа складывает учебники и материалы для поделок в сумку. – Допустим, в «Нектаре»? Мейсону возьмем бурито в тарелке, а нам с тобой несколько тако, что скажете? – Уверен? Местечко не дешевое. – Ли лезет в сумочку за деньгами, но, обнаружив только несколько монет, достает из кошелька карту «Первого теннессийского банка». – Вот, возьми. Ноа встает. – Ли, прекрати. За мой счет, я угощаю. Она собирается возразить, но все же прячет кредитку. – Ну, раз ты настаиваешь. – Да, настаиваю. Эй, Мейсон! Тебе бурито с курицей? – Она органическая? – Карандаш Мейсона зависает в воздухе. – Не уверен, – подумав, говорит Ноа. – Если не органическая, в ней полно антибиотиков и гормонов, а они способны негативно повлиять на мое настроение, рост, да и здоровье в целом. Так что без ответа на мой вопрос не смогу ответить на твой. Ноа прячет улыбку. – Тогда я спрошу у них там, на месте, договорились? – Идет, – соглашается Мейсон, постукивая карандашом по столу. Ноа подхватывает связку ключей, выгибает грудь колесом и, старательно изображая Шварценеггера, с каменным лицом обещает: – Я вернусь. Мейсон не спускает с него глаз, уголок рта подергивается в усмешке. – Знаешь, Арни из тебя никакой. Ей-богу, тебе стоит над этим поработать. Их дружеская пикировка вызывает радость в душе Ли. – Откуда ты вообще знаешь, кто это? – Э-э, мы, кажется, посмотрели «Терминатора», – смущенно отвечает Ноа. – Исключительно с исследовательской целью? – смеется Ли. – Да, только с исследовательской. Помахав рукой на прощание, Ноа исчезает за дверью, прежде чем Ли успевает сказать, какой тако она хочет. Впрочем, все равно, лишь бы не готовить. Облокотившись на кухонный стол, Ли бросает на Мейсона изучающий взгляд. – Не хочешь водички? – Да, пожалуйста. Он продолжает выбивать карандашом ровный ритм, который помогает ему сосредотачиваться. У Ли звонит сотовый, и она тянется к нему, чтобы ответить. Не так давно она выбрала рингтоном «Прелюдию и фугу до мажор» – любимую мелодию Мейсона. Анонимный абонент. Сердце начинает биться чаще, как всегда, когда на экране высвечивается неизвестный номер. Ли сбрасывает вызов и наливает Мейсону воды. За окном последние лучи закатного солнца окрашивают небо в восхитительные розовые тона. С приходом весны сад радует глаз. Ли с Мейсоном провели немало времени, обсуждая каждое растение. Возможно, когда отцветет львиный зев, она принесет семена Кэрол, хотя на фоне клумб подруги ее собственный маленький рай выглядит как-то «любительски». Ли пригласила Ноа на воскресное барбекю. Ему и раньше доводилось проводить время в компании ее приятельниц в парках, на детских площадках и днях рождения и дома, но Ли так хочется, чтобы друзья полюбили его так же сильно, как она. Ведь без Ноа ее обособленный мирок уже немыслим. Передав стакан Мейсону, Ли задумывается о разнице между собой и подругами. В отличие от них, она не может полностью расслабиться, оставив сына играть на заднем дворе Кэрол. Приходится присматривать за Мейсоном, иначе он может переворошить чужие вещи, сказать что-нибудь слишком взрослое и неуместное для ушей других семилеток или начнет рыть посреди двора яму, ища кротов. Мейсон все что угодно может выкинуть, и Ли всегда терзается беспокойством, пока девчонки пьют, смеются и травят байки, совершенно не волнуясь о том, что их дети могут выйти за пределы дозволенного. У Ли никогда не было родительской свободы, разве что в последние полгода. Ноа подарил им покой, который она хранила как удачный карточный расклад. Ей никогда не быть такой, как подруги, но благодаря Ноа она стала спокойнее относиться к тому, из-за чего раньше не спала ночами. Ноа возвращается через полчаса, шурша плотными бумажными пакетами. Мейсон отключает хронометр. – Ты уложился ровно в тридцать одну минуту и тринадцать секунд. – Так быстро? Подмигнув Ли, Ноа ставит пакеты на стол. Уже, наверное, в сотый раз Ли отмечает его крепкую грудь и мускулистые руки. Интересно, каково было бы проснуться в его объятиях? – Чувствуешь, как пахнет солью? – спрашивает она, раскладывая содержимое контейнеров по тарелкам. При виде чипсов и гуакамоле у нее сразу же начинают течь слюнки. – Мама, не выдумывай. Соль ничем не пахнет, – встревает Мейсон. – Жуй давай своего органического цыпленка, – шутит она. – Ты же знаешь, что я имею в виду. Захватив вилки и ложки, Ли идет к холодильнику. – Боюсь, из напитков у меня есть только вода. – Вода меня более чем устраивает, – отвечает Ноа. Ли заканчивает раскладывать бурито Мейсона по отдельным тарелкам: курица, рис, сыр, овощи, кукуруза – продукты не должны касаться друг друга. За ужином Мейсон наблюдает за непринужденной беседой матери и Ноа, и Ли внезапно осознает, что сын практически не видел ее в обществе мужчин. Словно прочитав ее мысли, он подает голос: