Тогда мой голод возбудил, что мне Казалось невозможным не отведать Плода, – и я отведала его. И вдруг я с ним под облака взлетела И видела, как подо мной Земля Простерлась вдаль и вширь неизмеримо, Открыв разнообразные виды; И я дивилась своему полету И возвышенью дивному. Но вдруг Исчез мой спутник, я же вниз упала И погрузилась вновь в глубокий сон. О, как теперь я рада, что проснулась И что все это было лишь во сне!» Так рассказала Ева все, что было С ней ночью. Грустно молвил ей Адам: «Друг милый, совершеннейший мой образ И половина лучшая моя! Не менее, чем ты, и я взволнован Тревогами твоими в эту ночь, И весь твой сон не нравится мне странный: Боюсь, что происходит он от Зла. Откуда бы, однако, Злу явиться? В тебе его быть не могло: ты чистой Сотворена. Но знай, что есть в душе Способностей немало низших; разум — Их вождь, а вслед за ним воображенье Владеет ими. От предметов внешних, Которые пять чувств во время бденья Воспринимают, создает оно Нам образы – воздушные виденья; Соединяя их иль разделяя, Наш разум строит все, что утверждать Иль отрицать мы можем, образуя То, что зовется знаньем или мненьем; Когда ж природа отдыхает, он В свое жилье отдельное уходит. И вот порой, в отсутствие его, Ему воображенье подражает, Но, образы некстати съединив, Смятенье лишь нередко производит — Особенно во снах, – в словах и деле Перемешав прошедшее с позднейшим. Мне кажется, подобное же сходство Я нахожу меж этим сном твоим И нашею беседой накануне, Хотя и с неким странным прибавленьем. Но не грусти о том: нередко Зло Приходит Богу или человеку На ум и, не одобрено, опять Уходит прочь, не оставляя вовсе Ни пятен, ни ущерба за собой. Так и теперь питаю я надежду, Что то, чего страшилась ты во сне, Ты наяву решительно отвергнешь. Не бойся же, не омрачай печалью Ты этот взор, который должен быть Яснее и приветливей, чем утро, Улыбкою встречающее мир! Пойдем теперь к занятьям нашим новым Меж свежих рощ, фонтанов и цветов, Открывших выход лучшим ароматам, Которые в них накопила ночь Тебе на утешенье и на радость!» Так ободрял он милую супругу, И вскоре успокоилась она, Но все ж из глаз стряхнула по слезинке, Их поспешив кудрями отереть.