Цветов росли там: ирис разноцветный, Роскошнейшие розы и жасмин Цветущими головками смотрели, Мозаикой живых и нежных красок; Внизу цвели фиалки, и шафран, И гиацинт, беседки основанье Богатою каймою обрамляя Пестрей и ярче всяких дорогих Каменьев на эмблемах драгоценных. В беседку ту не мог войти никто Из тварей остальных – ни зверь, ни птица, Ни червь, ни насекомое: мешал Почтительный им страх пред человеком. В такой беседке, тихой и святой, В таком уединеньи благодатном, Не спал, хотя бы в сказках, ни Сильван[110], Ни Пан, ни дикий фавн лесной, ни нимфа; Здесь, в благодатном этом уголке, Устроила себе невеста Ева Впервые ложе брачное свое, И хор небесный песню Гименея Им пел в тот день, как нежный Ангел брака Ее привел ко праотцу людей, В нагой красе прекраснее Пандоры[111], Принесшей миру все дары богов — Принесшей в мир, увы, подобно Еве, И много тяжких бед, когда Меркурий Привел ее с высот небесных к сыну Иапета[112] безрассудному; она Красой своих очей людей пленила, И Зевс жестоко отомстил тому, Кто смел украсть его огонь священный. И вот, придя в тенистый свой приют, Они у входа стали, обернулись И под открытым небом принесли Хвалу Тому, кто создал землю, небо И все вокруг, что видели они, — И шар луны, вверху сиявший нежно, И многозвездный темный небосвод. «Ты сотворил и ночь, Творец Всесильный, Ты сотворил и день, в который мы Окончили свой труд определенный, Счастливые и помощью взаимной, И сладкою взаимностью любви, Венчающей собой блаженство наше, Которое Ты, Господи, нам дал! Ты создал это радостное место. Для нас двоих обширное чрезмерно, — Для нас, которым не с кем разделить Великое даров Твоих обилье — Без потребленья падают они! Но обещал Ты нам происхожденье От нас народа, коим вся Земля Наполнится, – и будет вместе с нами Хвалить Он благость вечную Твою, Свершая ль бодро днем свой труд урочный Иль, как теперь, вкушая дар Твой – сон». Так молвили они единодушно; Других они обрядов не имели, Как обожанье чистое Творца, Которое Ему всего угодней. Затем в беседку, внутрь, они вошли, Свободные от тяжести напрасной Стеснительных одежд, что носим мы, И рядом там легли, причем, конечно, Адам не отвернулся от супруги Пленительной своей; равно и Ева