— Шестнадцатое кажется, а что? — Ах ты черт! Как же я могла забыть?.. — Что-то не так? — Четырнадцатого сентября, шесть лет назад, убили Линду… — Вот оно что… — Да. Он каждый год после годовщины ее смерти недели две как мертвяк ходит. У них такая любовь была. Одна на миллион. Они надышаться друг на друга не могли. А потом какой-то ублюдок оборвал их сказку. — Ты знала ее? — В школе мы вместе учились. Алан был старше на год. Линда была моей лучшей подругой. Для всех нас ее уход стал большим потрясением. А про Алана я вообще молчу. Он был просто убит горем. На глазах превратился в живой труп. Его даже насильно кормили, чтобы этот дурень не умер от истощения и обезвоживания. Потом он стал одержим местью. Ну, а дальше ты и сам знаешь… — женщина достала из кармана пачку сигарет. — Угощайся. — Спасибо, воздержусь. — Если что — не стесняйся, — она, прикурив, глубоко затянулась и с видимым наслаждением выпустила струйку сизого дыма. — Ну, а ты? Зная тебя — это впервые на моей памяти, чтобы ты так отчаянно просил за кого-то. — Я для нее все возможное и невозможное сделаю. — М-м-м… Да наш мальчик никак влюбился. И не на шутку. Что же с тобой стряслось? — Много чего, но и это тоже, — улыбнулся актер. — Удивил, дружок… Ну хорошо, раз такое дело, сделаю все, что в моих силах. — Спасибо, я не сомневался в тебе. — С тебя проходной на пару закрытых тусовок. — Это же не в твоем стиле. — Знаю, но надо же рекламировать себя в узких кругах. А заодно, может, и потенциального муженька найду… Хотя… на черта он мне нужен? — Будет тебе проходной. — Вот и славно… Ну, так где же девочка? Мейсон заглянула в медицинскую карту. — Михеева Майя… Русская? — Русская. Вот, кстати, и она… Гостья проследила за взглядом, полным обожания, и увидела изящную маленькую девушку с огненно-рыжими волосами. Молодой человек, забыв обо всем, встал из-за стола и двинулся навстречу любимой… — Доброе утро, — он нежно поцеловал актрису в щеку, а затем, едва касаясь, провел кончиком носа по скуле и отстранился. — Ты хорошо спала? — Мы же не одни! Что ты делаешь? — наигранно возмутилась Майя, но, смягчившись, добавила. — Я давно так не высыпалась! Доброе утро. А почему ты ушел? — Мне нужно было кое с кем встретиться. Да и побоялся, что разбужу тебя. Останься я рядом — не удержался бы. Реакция девушки последовала незамедлительно. Щеки моментально покрылись румянцем. Андрей порой специально поддразнивал, чтобы увидеть ее смущение. — Идем, я хочу познакомить тебя с одним человечком. Горин обнял рыжеволосую за плечи и повел к столику, за которым сидела женщина и в открытую наблюдала за парой. — Стой, подожди! Почему ты не предупредил меня? — Майя резко остановилась. — Я сделал что-то не так? — ничего не понял брюнет. — Я… У меня слишком открытый наряд! — И выглядишь ты в нем отлично. — Нет, ты не понял. Надо же закрыть все синяки и ссадины… и руку… — теперь актер все понял. Она стеснялась своего тела. — Брось, — он взял в ладони раскрасневшееся лицо любимой. — синяки почти сошли, их едва заметно. Остальное — ничего страшного, ведь ты столько пережила. Ты прекрасна. Не бойся, я ни на шаг от тебя не отойду. Успокоив девушку, мужчина повел ее дальше. — Вот, познакомься. Это Одри Мейсон, моя давняя знакомая. Одри, это Майя. — Рада знакомству, — актриса застенчиво улыбнулась и кивнула. — Приятно познакомиться. Пожалуйста, присаживайся! Только все уселись, тут же, откуда ни возьмись, появился молоденький паренек с большим подносом в руках. Через минуту на столе стоял пузатый чайник с ароматным мятным чаем и столовые приборы на три персоны. Хрустящие, еще горячие тосты с поджаренной корочкой и блинчики с уже растаявшим маслом сверху еще немножко попыхивали. Розеточки с медом и двумя видами джема поместились между блюдами. — Зови меня Одри и давай сразу на “ты”, а то чувствую себя старухой какой-то на твоем фоне. — Хорошо, мисс Мей… то есть Одри… — Вот и отлично! А теперь к делу. Скажи мне, сильно ли ты стесняешься своих шрамов и удается ли тебе их маскировать? — Одри! — заступился Горин, увидев реакцию рыжеволосой. — Ты просил помочь?! Так что не встревай! — моментально осадила молодого человека собеседница. — Майя, этот балбес, наверное, забыл тебе сказать. Я пластический хирург. И здесь я для того, чтобы помочь тебе. Понимаешь? — Пластический хирург? — девушка удивленно покосилась на брюнета. — Прости, я не успел сказать тебе… — Ладно, потом разберетесь. Дай-ка посмотреть твою руку, — девушка замялась и несмело показала руку. — Ух ты… Хорошо стесалась… Но мы это дело исправим… Угу… — Мейсон внимательно смотрела руку. — Хорошо… Где еще? Актриса подняла челку. Над правой бровью до виска тянулся малинового цвета рубец. — Ох-охоо… Ну, тут… Постараться придется… — Все так плохо? — Видишь ли, в чем дело, чтобы провести операцию, нужно, чтобы прошло как минимум полгода. Минимум! В идеале, конечно, год. Кожа не успела еще восстановиться. Сколько времени прошло после травмы? — Где-то два месяца… — Слишком мало… Если ты подождешь еще хотя бы четыре месяца, то эффект будет куда лучше. Я сделаю так, что ты и не вспомнишь о том, что они когда-то у тебя были. Если же проводить операцию сейчас, то я не могу гарантировать, что следов не останется. Но решение остается за тобой… — Но… Со мной же перестанут работать… Неужели ничего нельзя сделать? Хотя бы руку. Бровь я уже научилась маскировать. — Ну хорошо… Только давай договоримся сразу. Если сейчас ничего не получится, ты не падаешь духом и ждешь полгода. Потом мы с тобой встретимся и я все сделаю по высшему разряду. — Я согласна! — просияла рыжеволосая. — Вот и отлично. Тогда завтра и приступим. А теперь извините, хочу позагорать немного. В Эссексе сейчас сыро, пасмурно и мерзко. Молодые люди дождались, пока Одри уйдет и принялись уничтожать еще не остывший завтрак. — Ну, что скажешь? — поинтересовался брюнет. — Профто вошхитительно… Думаю, я шмогу повторить блинчики… — Андрей засмеялся. — Я не это имел в виду. — Ой… Ты говорил о пластике? — кивок в ответ. — Это… Мне как-то неловко… — Почему? — Ты уже итак столько сделал для меня… — Стоп… А теперь жуй свои блинчики и послушай меня. Во-первых, все твои проблемы давно стали моими. Во-вторых, мне нравится заботиться о тебе. Я это уже говорил неоднократно, между прочим, еще в больнице. И в-третьих… это все-таки по моей вине произошло. Если бы успел вовремя, этой беды не случилось бы… Майя, поперхнувшись, с трудом проглотила комок, застрявший в горле. — Когда ты перестанешь винить себя во всем? В чем здесь твоя вина? Откуда ты мог знать, что произойдет такое? — он оторопел. “Она опять злится?”