— Когда мы потеряли Эмму и ты стала твердо настаивать на том, чтобы стать легальным опекуном Мэйси, я сказала, что ты должна быть готова к тому, на что подписываешься. И именно поэтому я тоже отказалась от собственной жизни — чтобы переехать к тебе и помогать. Но ты не выполняешь свою часть сделки. Ты оставляешь все на меня, и это нечестно. — Последние несколько дней были трудными, и все в нашем отделе работают сверхурочно — это очень важное расследование… — Ребекка, не ври сама себе — ты отстраняешься от жизни своей семьи не только последние несколько дней. Это тянется уже неделями, если не месяцами. А что будет, когда это расследование закончится? Начнется другое, потом третье, и вся ответственность за Мэйси так и останется на моих плечах. У меня есть своя жизнь, но я постоянно отменяю встречи с подругами, пропускаю дни рождения и занятия в спортзале, потому что выполняю все обязанности матери. — Но ты работаешь из дома и сама можешь составлять свое расписание. Ты понятия не имеешь, каково это — пытаться успеть за всеми остальными в моем отделе, у кого нет таких обязанностей, как у меня. — Ты так думаешь? Я отлично все знаю, потому что ты достаточно рассказываешь мне. «Ну вот, это дело отдали… Ну вот, меня просили поработать над… Почему мне не доверяют ничего важного?» А самое важное — это девочка, которая спит в соседней комнате, и она доверяет тебе заботу о себе. А ты о ней не заботишься, Ребекка. Ты подводишь ее. Если б все вышло наоборот, Эмма из шкуры вон вылезла бы, лишь бы помочь твоей дочери. При втором упоминании о старшей сестре, которой ей так не хватало, Бекка ощутила ком в горле — ей хотелось плакать. Она сглотнула — еще и еще раз, пока ком не исчез. У них была разница в возрасте всего в год, и они были лучшими подругами, пока Дэмьен Торп не разрушил все. Если б Эмма попросила о помощи раньше, у Мэйси по-прежнему были бы мама и брат-близнец. Хелен достала из шкафа бутылку красного вина и налила себе в стакан. Она стояла спиной к Бекке, опираясь плечом о сушилку для посуды. — Я все время совершенно измотана, Ребекка, — сказала она, поворачиваясь; веки ее были тяжелыми от усталости. — Никто из нас не ожидал, что окажется в таком положении. Я должна была выйти на пенсию, а ты — радостно строить карьеру, встречаться с мужчинами и думать о том, чтобы завести собственную семью. Но истина такова, что из-за Торпа и эгоизма твоего отца никто из нас не смог получить того, что хотел. Моя внучка и твоя племянница нуждается в нас обеих. И я не могу тянуть все в одиночку. Бекка кивнула, не в силах больше сдерживать слезы. Они покатились по ее щекам и расплылись пятнами на блузке. Хелен обняла Бекку за плечи и привлекла ближе к себе. Так они стояли несколько минут, пока тишину не нарушил звонок в дверь. — Это ко мне, — сказала Хелен, доставая из кармана бумажный платок и вытирая глаза Бекки. — Извини, — отозвалась та. Хелен еще раз обняла ее, потом направилась к входной двери. Бекка вслед за ней вышла из кухни, подняла спящую Мэйси с дивана и понесла наверх, в ее комнату. Девочка выглядела такой красивой в своем костюме Ангелины-балерины, что сердце Бекки разрывалось на части от мыслей о том, как сильно она обидела свою дочь. Наверное, нужно на ночь уложить ее в кровать рядом с собой. Но Бекка понимала, что этого будет недостаточно, чтобы убрать отчужденность из их отношений. Спускаясь обратно на первый этаж, Бекка мимолетно заметила стоящего в прихожей симпатичного мужчину — он передал матери несколько пухлых синих папок и коробку. Прежде чем уйти, улыбнулся Бекке и помахал рукой. Она улыбнулась в ответ. Что-то в нем показалось ей знакомым, но она не могла понять, что именно, — надеялась только, что он не был одним из тех, кого она когда-либо арестовывала. Это заставило ее задуматься о том, каково было бы обладать такой памятью, как у Джо, и никогда не забывать лица. — Кто это? — спросила Бекка, когда входная дверь закрылась. — Один из моих клиентов. — Ты говоришь так, будто работаешь проституткой. — Симпатичный мужчина, а? Могу познакомить, если хочешь. Обручальное кольцо он не носит… — Ну да, мам, именно это мне и нужно — тянуть Мэйси, работу и любовника разом. Кто он вообще? — Работает на «Смолли и Бэнкс», независимое риелторское агентство. — Ясно, — ответила Бекка и кивнула, потом вернулась на кухню и откупорила новую бутылку вина, подумав, что, наверное, следовало доверить матери обустраивать для нее свидания. Тогда ей не пришлось бы смотреть влюбленными глазами на коллегу-гея. — Спасибо, мам, — добавила она. — Спасибо за все. — Мы втянуты в это вместе, — сказала Хелен. — Не забывай о том, что нас трое. Мы сможем пройти через это, если ты будешь хотя бы помогать. Бекка замаскировала свои опасения вымученной улыбкой. Глава 29 Он подождал, пока за его спиной закроется дверь дома Бекки, прежде чем позволить себе широко улыбнуться — до этого старательно сдерживался. Остановившись на несколько секунд на тротуаре, он задержал дыхание, чтобы воздух, который он похитил из ее дома, оставался в легких как можно дольше — столько, сколько он сможет не дышать. Он ожидал, что Бекка будет по уши занята расследованием и ее не окажется дома. Но когда увидел, как она идет через лестничную площадку на втором этаже, сердце его забилось так быстро, словно готово было выпрыгнуть из груди. В этот день после обеда Хелен написала ему по электронной почте, извинившись за то, что не может на этой неделе заехать к нему в офис, чтобы забрать все нужные бумаги, — объяснила, что нужно присматривать за ребенком. Она была явно слишком стара, чтобы у нее самой были дети того возраста, когда за ними нужен постоянный присмотр, поэтому он сделал вывод, что речь идет о внуке или внучке. Такую удачную возможность заглянуть в ее дом нельзя было упускать. Хотя воскресный день уже клонился к вечеру, он настоял на том, что завезет бумаги, чтобы с понедельника Хелен уже могла начать работать над ними. Она с признательностью согласилась. Он побывал только в прихожей и жалел о том, что Хелен не пригласила его в другие помещения, дабы он мог получше осмотреться. К батарее отопления был прислонен розовый детский велосипед с корзинкой, в которой лежали две куклы, на перилах висел шлем. Передавая Хелен папки с бумагами, он украдкой бросил взгляд в сторону гостиной. На столе стоял раскрытый ноутбук, окруженный аккуратными стопками бумаг и папок. Вид и звуки, присущие дому, где живет семья, всегда заставляли его грустить. Если б даже у него был собственный дом, то кто бы там жил, кроме него? Он сел в машину, которую припарковал на площадке со знаком «только для жильцов» в сотне метров дальше по дороге, сунул ключ в замок зажигания и повернул по часовой стрелке на один щелчок. Терпеливо подождал, когда заработает кондиционер, потом снял пластиковую упаковку с сэндвича и откусил кусок. Запил его пепси-колой из жестяной банки и мысленно сделал пометку попозже заехать в Кэмден, чтобы приобрести порцию кокаина у распространителя, который вел торговлю с черного хода турецкого ресторана. Он не мог рисковать тем, что у него снова закончится кокаин. Восторг оттого, что он увидел Бекку в ее жилище, несомненно, скоро выветрится, а он хотел сегодня вечером снова испытать это ощущение — пусть даже в наркотическом приходе. Вспомнился пожарный, в особенности — его жестокая смерть. Перейти к расчленению было необходимо, чтобы оценить, насколько длительными должны быть мучения, дабы наказание стало равным преступлению. Только когда жертвы чувствуют себя совершенно беспомощными и смертельно испуганными, они понимают, почему он избрал их своими целями. Они должны страдать так же, как страдал он, так же, как страдали те, кому они так сильно навредили. «То, что каждый из вас сделал со мной, я сделаю с вами». Он достал из пакета сваренное вкрутую яйцо и очистил его. Но когда увидел его форму, а пальцы ощутили текстуру, оно напомнило ему глазные яблоки парамедика, вытаскиваемые из глазниц. Он положил яйцо обратно в пакет. Отпив еще глоток напитка из банки, коснулся своей груди. Под рубашкой нащупал три язвы размером с пенс каждая. Выплескивая кислотный коктейль в лицо пожарному, он слегка не рассчитал траекторию, несколько капель брызнули на него и прожгли два слоя ткани, добравшись до кожи. Но в тот момент в крови так бурлил адреналин, что он даже не заметил ожогов. Прежде чем уехать, он из любопытства пролистал «Твиттер», чтобы посмотреть, что пишут о его убийствах. С радостью увидел тысячи постов — похоже, они сейчас были едва ли не главной лондонской темой. Какие-то «тролли» заявляли, будто то, что он делает, отвратительно и тошнотворно, но большинство пользователей, писавших эти посты, испытывали какое-то мрачное очарование мотивами, которые им двигали. Им отчаянно хотелось узнать, кто будет следующим. По возвращении в квартиру Зои он обнаружил записку, в которой та уведомляла его, что замещает заболевшего коллегу. Глаза его вспыхнули. Значит, он сможет спокойно обдумать, как будет убивать пятого из своего списка. Это имя беспокоило его больше всего — пятое убийство грозило стать более сложным, чем все остальные. Стараться придется еще лучше. Глава 30 Джо было нелегко лгать, даже когда ложь была совершенно невинной, маленькой, как эта. А лгать Мэтту особенно тяжело. Но у него не имелось выбора, если речь шла о зове сердца. Сегодня был один из таких дней. Был понедельник, и Мэтт с утра отправился на встречу с клиентом в его доме в Клеркенуэлле. Он отбыл на машине, набитой образцами обоев и покрытия для пола, уверенный, что Джо поедет на прием к врачу в глазную клинику в Мурфилдсе. Однако Джо отменил этот прием неделю назад. Вместо этого первые два часа своего свободного дня он провел в «Вестфилд-Стратфорде» в Восточном Лондоне — третьем по величине торговом центре Великобритании. Поскольку домой Джо приехал только к утру, то на работе его не ждали до послеобеденного времени. Поэтому он воспользовался возможностью поболтаться в торговом центре, изучая костную структуру и внешний вид каждого женского лица, появлявшегося в поле его зрения. На пару минут Джо позволил себе задуматься о своей матери и о том, чем она занимается сейчас. Прошло три года с тех пор, как они в последний раз виделись или разговаривали друг с другом, и он намеренно не стал сообщать ей свой адрес, когда они с Мэттом переехали на новую квартиру. Сомнительно, чтобы она когда-нибудь решила без уведомления появиться у них на пороге, но Джо не хотел рисковать, не хотел выдерживать очередную стычку с ней. С такой готовностью смирившись со смертью одного своего ребенка, она потеряла и второго тоже. Джо вспомнил судебные протоколы, которые он затребовал, став совершеннолетним, — много лет спустя после суда. Он узнал, что отец, вернувшись домой и обнаружив, что семья покинула его, узнал у соседей название компании-перевозчика — по логотипу на борту грузовика. Молодой временный сотрудник, недавно работавший в фирме и не знавший, что клиентам гарантирована полная конфиденциальность, без лишних вопросов сообщил адрес, по которому они переехали. На следующее утро после завтрака отец Джо отправился в путь и провел два дня в машине, наблюдая за жизнью беглого семейства. На третий день, когда мать вела Линзи домой из школы, он подкараулил их, и они даже не успели переступить порог, когда он ударом кулака отправил жену в нокаут. К тому времени как она пришла в себя, Линзи исчезла. У матери случилась истерика. Машину отца в тот же вечер остановил полицейский кордон на пересечении трасс 21 и М1, но мужчина был один. Линзи нигде не было. Эксперты исследовали его одежду и нашли на ней следы крови Линзи — в количестве достаточном, чтобы предположить ранение, но слишком малом, чтобы подтвердить смерть. В течение трехдневного допроса отец наотрез отказывался сообщить, что случилось с дочерью или где она находится сейчас. Даже когда суд приговорил его к пятнадцати годам тюрьмы за убийство — на основе одних только косвенных улик, он не признался ни в чем. За эти годы Джо десятки раз делал запрос на посещение отца в разных тюрьмах, куда того переводили. Всякий раз он получал отказ без объяснений. Джо предполагал, что для отца это был единственный способ наказать сына-предателя. Джо часто писал ему длинные подробные письма, спрашивал его, умолял его и даже грозил насилием — что угодно, лишь бы получить реакцию или ответ. Но не получал ничего, кроме молчания. Отсидев полный срок и выйдя на свободу, отец исчез так же быстро и бесследно, как и Линзи. Даже те ресурсы, которыми располагал Джо, будучи полицейским офицером, не смогли помочь отыскать его след. В «Вестфилде» Джо сместился ближе к обширной игровой площадке для детей, где родители стояли, наблюдая за своими чадами, которые с радостными криками швыряли друг друга на упругие надувные замки и трамплины. Некоторые бегали вокруг в костюмах супергероев или с лицами, раскрашенными аквагримом, а другие сидели в пластиковых фартуках за столиками, нанося больше краски на себя, чем на бумагу. Джо вспомнил, как Линзи в детстве обожала проводить время в торговых центрах. Это была волшебная страна игрушек и одежды, ресторанных двориков и игровых площадок. Хотя отец не давал им карманных денег, а у матери после хозяйственных покупок оставались жалкие гроши, они втроем старались как можно больше времени проводить подальше от дома. Они вместе уходили в центр города и рассматривали витрины, мечтая о том времени, когда смогут войти внутрь и что-нибудь купить, а не торчать возле дверей. И теперь Джо цеплялся за надежду на то, что Линзи жива и по-прежнему часто ходит в торговые центры — и что когда-нибудь он найдет ее в одном из них, где она будет заниматься своими повседневными закупками. Неожиданно его взгляд упал на фигуру молодой женщины. С виду ей было чуть меньше тридцати лет, среднего роста, с каштановыми волосами и с пирсингом в одном из крыльев носа. Она держала за руку маленького мальчика. Кожа у него была чуть смугловатая, кудрявые волосы были выбелены солнцем до рыжевато-белокурого оттенка, а глаза были такие же пронзительно-синие, как у его матери. До Джо сразу же дошло, что мать мальчика была почти точной копией его собственной. Сердце Джо замерло, и он сделал шаг в сторону, чтобы лучше видеть их обоих. Потер глаза, как будто зрение могло его обманывать. Женщина просматривала стойку с детскими книгами. Мысли Джо метались в панике, когда он пытался совместить свои воспоминания о Линзи с тем, как могли повлиять на нее прошедшие годы. Однажды он попросил своего коллегу, специалиста по составлению фотороботов, нарисовать то, как Линзи могла выглядеть сейчас — основываясь на фотографиях его матери и сестры. Женщина, стоящая перед ним, как будто сошла с того рисунка. Могла ли это действительно быть она? Чувствуя, как дрожат ноги, он сделал несколько осторожных шагов в ее сторону. Нос у нее был такой же формы, как у его сестры, уши торчали под таким же углом. Он много раз видел женщин, похожих на Линзи, но никогда сходство не было настолько потрясающе сильным. Смещаясь все ближе к ней, Джо всматривался в тыльную сторону ее кисти, ища шрам. Он случайно зацепил руку сестры крючком от рыболовной удочки отца. Они играли с удочкой в саду, и, когда Джо попытался сделать подсечку, крюк глубоко впился в кожу Линзи и вспорол ее, словно туалетную бумагу. В итоге вину за случившееся взяла на себя мать, и всем троим отец запретил выходить из их комнат на целые выходные. Однако Джо никак не мог рассмотреть руку женщины — так плотно охватывали ее пальцы сына. Теперь их разделяло всего три метра, и дыхание Джо участилось — что он собирается делать дальше? Воображая встречу с сестрой, он никогда не продумывал это событие дальше момента узнавания. Он не мог просто подойти к ней и спросить, не она ли его давно потерянная сестра — если окажется, что он ошибся, это будет выглядеть нелепо. Но чем дольше Джо смотрел на нее, тем сильнее крепло убеждение в том, что это может быть Линзи. Он снова протер глаза. Потом сделал глубокий вдох. Теперь или никогда. И тут кто-то неожиданно схватил его за плечо и развернул в обратную сторону. Джо инстинктивно вырвался и занес кулак, и только потом узнал того, кто на него «напал». Это был Мэтт, и никогда прежде Джо не видел его настолько сердитым. — Снова принялся за свое, да? — процедил его супруг. Глаза его были сощурены, лицо пылало. — Что… почему… — выдавил Джо, застигнутый врасплох. — Я знаю, когда ты мне лжешь — не смотришь в глаза или начинаешь кусать нижнюю губу. Джо повернул голову, чтобы посмотреть, куда подевалась его цель. Женщина уже шла прочь. Он разрывался между отчаянным желанием броситься за ней и необходимостью ответить на вопросы Мэтта. — Это не первый раз, так? — продолжил Мэтт. Джо робко помотал головой. — Сначала я думал, что ты встречаешься с кем-то другим, но это совсем не в твоем характере. Потом я нашел старые билеты на поезд до Милтон-Кинса в кухонном ведре и догадался, что ты делаешь. Я следил за тобой, надеясь, что ошибся. Но ты снова ищешь ее, верно? — Я могу объяснить… — Не понимаю, Джозеф. Ты же помнишь, что случилось в прошлый раз. Не хочу смотреть, как ты снова проходишь через все это. Это нечестно по отношению к тебе и ко мне. — Знаю, знаю, извини, — с тревогой отозвался Джо. Все, что говорил Мэтт, было правдой, и с тех пор, как они поженились, он прилагал все усилия, чтобы выбросить Линзи из головы. Но она не сдавалась. Всякий раз, когда в «Пойманных на камеру» появлялась женщина ее возраста и похожей внешности, исчезновение сестры заново начинало терзать Джо. И ему недолго осталось искать. Время на исходе. Даже выслушивая укоры Мэтта, Джо пытался проследить за той женщиной. В этот момент только она имела для него значение — большее значение, чем его работа, его здоровье или его отношения. Он отчаянно жаждал правды, это было словно наркотик. — Ты думаешь, что та женщина с ребенком, на которую ты смотрел, — Линзи, да? — Да… нет… может быть, не знаю. — Уголком глаза Джо следил, как мать с сыном идут прочь и скрываются из виду. — Я должен поговорить с ней. — И что ты скажешь? «Не вы ли моя сестра, похищенная двадцать шесть лет назад?» Ты понимаешь, как нелепо это прозвучит? — Пожалуйста, — взмолился Джо. — Пожалуйста, позволь мне поговорить с ней, всего несколько секунд. Я знаю, что это безумие, но что еще я могу сделать?