Первым побуждением Бекки было протолкаться сквозь толпу и узнать, в чем причина такого смятения. Но людей вокруг было слишком много, они не давали ей сделать ни шагу вперед — более того, толкали назад, стремясь к выходу, расположенному у нее за спиной. Один мужчина врезался в нее плечом и оттолкнул к стене — так, что Бекка слегка ударилась головой, прикусив кончик языка. Она беззвучно выругалась, проверяя, не пострадали ли зубы. Поезда не останавливаются так резко без веской причины. В последние годы в городе произошло несколько терактов — в том числе и в подземке. Каждый лондонец, пользующийся общественным транспортом, знал, что может стать жертвой такого теракта, но тем не менее этого риска было не избежать. Бекка мысленно пробежалась по списку потенциальных причин паники, однако, поскольку отступление пассажиров было спешным, но не истеричным, а вся суета сосредоточена вокруг одного крошечного пятачка, терроризм можно было исключить. Вместо этого логично было предположить, что кто-нибудь, возможно, упал на рельсы. Бекка продолжала стоять на месте, глядя, как сотрудники Лондонского транспорта, одетые в красные жилеты поверх синей формы, проталкиваются навстречу людскому потоку к месту происшествия. Воспользовавшись случаем, Бекка направилась следом по расчищенному ими пути. Она видела, как некоторые пассажиры взбегают по лестнице справа от нее, перескакивая через две ступеньки, — так сильно они спешили покинуть станцию. Те, кто оставался возле поезда, всматривались куда-то под днище вагона, в то время как другие, пригнувшись или присев на корточки, что-то выкрикивали. Несколько стервятников снимали происходящее на смартфоны. — Леди и джентльмены, — донесся из динамиков системы оповещения низкий мужской голос, — из-за несчастного случая с пассажиром поезд дальше не пойдет. Просим вас в целях вашей безопасности как можно скорее освободить платформу. Персонал станции направит вас к ближайшему выходу. Бекка заметила, что машинист вышел из кабины и двинулся вдоль платформы; потом его голова скрылась из виду, когда он нагнулся, чтобы заглянуть под второй вагон. Потом выпрямился и закрыл лицо руками — и Бекка поняла, что ее подозрения подтвердились. — Извините, вам сюда нельзя… — начала девушка в форме Лондонского транспорта. Бекка предъявила полицейское удостоверение. — Детектив-сержант Бекка Винсент. — И направилась к группе, столпившейся вокруг вагона. — Что произошло? — спросила она, снова показывая удостоверение. — Человек на путях, — отозвался работник станции, чья голова была увенчана синим тюрбаном. На бейджике у него было написано «Дев». — Кто-то упал под поезд? Дев кивнул. — Как только это случилось, машинист связался с диспетчером, а тот передал начальнику станции приказ на эвакуацию. — Контактный рельс отключен, — раздался женский голос чуть дальше по платформе. Несколько других работников повторили эти слова, чтобы все были в курсе. Бекка отошла на несколько шагов, чтобы заглянуть под поезд, однако жертвы не было видно. Все, что ей удалось разглядеть, — это белая кроссовка, лежащая подошвой вверх. — Это не может быть самоубийством? — спросила она. — Никто не видел, чтобы он прыгал с платформы, и кто-то сказал, что он ругался с другим человеком как раз перед тем, как это случилось. — Свидетели все еще здесь? — спросила Бекка. — Нет, они, кажется, ушли вместе со всеми. — Была ли платформа переполнена? Мне показалось, людей было довольно много. — Мы не допускаем, чтобы она переполнилась, — возразил Дев. — Бригада, работающая наверху, в часы пик делает все, чтобы количество пассажиров, входящих на станцию, не превышало пределы. — Люди часто падают под поезд? — Увы, часто. Если брать статистику по всей транспортной сети, то примерно по одному в день. Бека переключила внимание на работницу станции, которая спустилась на пути, а потом по-пластунски поползла под поезд. Следом за ней направился парамедик в зеленой форме. — Что они делают? — Иногда упавшие скатываются в «канаву самоубийц» — она проложена совсем не для этого, а для стока воды, но помогает уменьшить количество смертельных случаев. Но если мы не слышим криков или просьб о помощи, нужно пролезть под поезд, чтобы посмотреть, жив ли еще упавший. Может быть, сказать ему, что «Скорая помощь» уже едет. Я знаю коллег, которым приходилось придавливать раненых собой, чтобы они не дергались, когда по контактному рельсу снова пустят ток, чтобы можно было отогнать поезд. — Понятия не имела о таком, — отозвалась Бекка. — Мало кто понимает, что нам приходится делать. Зато все готовы обзывать нас всякими словами, если поезд опаздывает. Они молча ждали, глядя, как работница станции и парамедик скрываются под поездом. Бекка обернулась, чтобы посмотреть, как там машинист. Он сидел на лестнице, ведущей наверх с платформы; в его руках курился паром полистироловый стаканчик, который кто-то сунул ему. Машинист сжимал стаканчик обеими ладонями, но когда кто-то из коллег попытался увести его прочь, он отвел его руку, не в силах оторвать взгляд от мрачной сцены. Бекка посочувствовала ему. Скорее всего, машинист сделал все, чтобы избежать столкновения, но она понимала: ему будет трудно отделаться от чувства вины. Она сама научилась жить с таким чувством и надеялась, что машинист тоже сумеет это сделать. Тяжелое молчание прервало появление работницы станции, выползшей из-под поезда. — Мертв, — сказала она, встряхивая головой и счищая грязь с волос и одежды. — Голову почти отрезало. Неприятное зрелище. Вдоль платформы к поезду направились несколько человек в форме Британской транспортной полиции, их сопровождали два парамедика с носилками. Один из полицейских успокаивающим жестом положил руку на плечо машинисту, и Бекка заподозрила, что он просит того пройти стандартный тест на содержание в крови алкоголя и наркотиков — чтобы очистить от подозрений в правонарушении. К тому времени как Бекка представилась офицеру транспортной полиции и изложила ему те немногие факты, которые знала, поезд отогнали по рельсам назад, а тело подняли на платформу. Несмотря на то что Бекка не в первый раз наблюдала подобную кровавую смерть, ей захотелось отвести взгляд. Однако ее внимание привлекло нечто, блеснувшее в свете потолочных ламп. Она присмотрелась поближе и отметила татуировку погибшего. На указательном пальце он носил массивное серебряное кольцо. Татуировка тянулась по кисти руки до самых костяшек пальцев. Она изображала некое существо, похожее на черта, с кожей, напоминающей древесину, и с рогами, торчащими из белой волнистой шевелюры. Лицо и глаза существа были красными; рядом с ним была изображена желтая роза, кончики ее лепестков доходили до пальцев погибшего. Кости запястья были переломаны, и кисть отгибалась к внешней стороне предплечья. Бекка содрогнулась при мысли о столь жестокой смерти на глазах у публики. Сама она надеялась — хотя вряд ли всерьез ожидала, что в назначенный ей час просто уснет в своей уютной постели и не проснется утром. Но если работа и семейная жизнь чему-то и научили Бекку, так это тому, что люди редко умирают той смертью, которой желали — или которую заслужили. Глава 2 Джо Рассела не удивило, что автобус, подошедший к остановке, уже был набит битком. Джо втиснулся в салон, приложил свой служебный проездной к электронному считывателю и встал в проходе, одной рукой ухватившись за петлю, свисающую с поручня. Другой рукой он выбрал на «Спотифай» плей-лист, составленный из классических танцевальных мелодий «Радио Ивица». Автобус отъехал от остановки. Джо вынужден был пересесть на наземный транспорт, потому что за шесть станций до места его назначения на линии подземки было остановлено движение. Не успел он проехать по поверхности и двух миль, как апрельское солнце, заглянув в окно, ударило ему прямо в лицо, и он начал жалеть о том, что не дождался более свободного автобуса. Кондиционер не справлялся с жаром, который излучали шестьдесят пассажиров, столпившихся на нижнем уровне даблдекера[4]. В итоге Джо чувствовал себя сардиной в банке, которую кто-то вскрыл и оставил стоять на припеке. Пряди темно-каштановых волос Джо, гладко зачесанных назад, намокли от пота и начали падать ему на лоб. Он пытался пригладить их обратно, но проиграл это сражение. В наушниках на фоне низкого электронного ритма звучал красивый, задушевный женский голос. Джо подпевал про себя, постукивая пальцами по бедру. В его отделе не было официальных рабочих часов, которые полагалось отсиживать от и до, однако все знали: чем больше личного времени ты согласен пожертвовать работе, тем выше твои шансы быть отмеченным. Не то чтобы власти когда-либо признавали, что их служители обязаны постоянно следовать зову долга. Но предпринятые правительством меры экономии и сокращения персонала не очень хорошо сказались на численности столичной полиции, так что во многом приходилось полагаться на добрую волю работников. Джо предпочитал уходить из офиса примерно на час позже остальных. Это дополнительное время давало ему возможность сосредоточиться на своих личных задачах. Если кто-то из коллег задерживался в офисе, Джо закрывал лишние окна на мониторе, чтобы не рисковать, что кто-то поинтересуется, чем он занят. Объяснять было бы слишком долго, и он предпочитал не врать команде, с которой работал в тесной связке. Джо даже не знал, сколько из коллег в курсе его прошлого — если кто-либо вообще в курсе. Он не поднимал эту тему даже в разговорах с теми, кому доверял больше всего, рассуждая так, что у всех есть свои тайны. Вблизи Хай-Холборна автобус резко остановился. Джо наклонил голову, нашел просвет между другими пассажирами, толпящимися в проходе, дабы посмотреть, что творится за лобовым стеклом. Ему удалось рассмотреть временный светофор, установленный метрах в сорока впереди. Полдесятка мужчин в ярко-оранжевых куртках и массивных защитных наушниках орудовали отбойными молотками, проделывая дыры в дорожном покрытии. Путь до дома оказался далеко не таким простым, как надеялся Джо. Неожиданно его внимание привлекло некое лицо. Оно принадлежало мужчине, стоящему снаружи, на островке безопасности для пешеходов между двумя полосами движения, — в ожидании, когда красный свет сменится зеленым. Джо нахмурил брови и прищурился. Он не знал, где именно видел это лицо прежде — но не лично, это он мог сказать точно. Возможно, на фотографии или видеозаписи. Однако где и почему — этого он не мог вспомнить. Фотографическая память, никогда и ни за что не позволяющая ему забыть один раз увиденное лицо, была для Джо одновременно благом и обузой. Минимум половину своей рабочей недели он занимался тем, что изучал и запоминал незнакомые лица, мысленно каталогизируя их черты. Если же впоследствии видел их лично — или они оказывались замешаны в другом преступлении, — то при некоторой доле удачи сразу опознавал их. И сейчас был уверен, что внешность этого конкретного человека не так давно отпечаталась в его памяти. Пока автобус стоял на месте, Джо всматривался в подозреваемого, не желая терять его из виду, пока не вспомнит, откуда именно тот ему знаком. Внутреннее чувство подсказывало ему, что раз этот тип оказался настолько запоминающимся, то, скорее всего, он совершил что-нибудь незаконное. Но бывали случаи, когда знакомые незнакомцы оказывались совершенно ни в чем не виноватыми — например, это мог быть продавец, обслуживавший Джо в магазине десять лет назад, или же бывший одноклассник. Воспоминания в голове Джо обрабатывались не так, как у его коллег. Если покрепче зажмуриться, то мозг словно начинал работать быстрее. Когда окружающая обстановка сменилась полной темнотой, то не прошло и двух секунд, как он вспомнил имя. Алистер Браун. Джо вспомнил также, почему полиция разыскивала его. Нужно было действовать быстро. Рассыпая вежливые извинения, Джо протолкался через толпу в проходе в переднюю часть автобуса и, не отводя взгляд от человека, стоящего снаружи, обратился к женщине-водителю: — Мне нужно выйти сейчас. — Это запрещено, уважаемый, — ответила она из-за плексигласовой перегородки. — Правила безопасности не разрешают. — Служебная необходимость, — сказал Джо, предъявляя удостоверение, и водитель кивнула. — Удачи вам, офицер, — с ноткой сарказма произнесла она. Зашумела гидравлика, и дверь открылась. Джо выпрыгнул на дорогу и бросился к тому месту, где он видел Брауна. Однако того уже не было на островке безопасности. Джо огляделся по сторонам и обнаружил, что подозреваемый переходит дорогу и направляется к торговому ряду. Джо бросился следом. Если память его не подвела — а она обычно не подводила, то Браун был одним из компании белых мужчин, обвиненных в групповом изнасиловании азиатской девушки-подростка примерно четыре года назад. Они избили ее почти до смерти и сбросили в канал в Кэмдене, но она чудом выжила. Четверо дружков Брауна были признаны виновными на суде и приговорены к восьми годам заключения каждый. Но Браун избежал ареста и скрылся, хотя ордер на него также был выписан. Фотографии, по которым Джо запомнил его, были извлечены с ныне удаленной странички Брауна в Фейсбуке[5]. В те времена, когда были сделаны эти снимки, русые волосы Брауна были коротко острижены, лицо чисто выбрито, к тому же тогда он был худым. У новой версии волосы потемнели и отросли до плеч, на подбородке и щеках виднелась щетина, он носил большие солнцезащитные очки и заметно заматерел. Другого подобные перемены сбили бы с толку, но Джо случалось опознавать других людей после куда более радикальных изменений внешности. Однако, прежде чем вызывать подкрепление, нужно было подобраться поближе — хотя бы ради собственного спокойствия. Браун пересек еще один перекресток и теперь направлялся в сторону Тоттенхэм-Корт-роуд. За плечами рюкзак, на голове массивные наушники, одет был весьма прилично — как будто обычный человек, который просто возвращается домой с работы, а не насильник, скрывающийся от полиции. Джо предположил, что и документы у Брауна теперь на другое имя. Он держался в восьми или десяти метрах позади своей цели, пока Браун не дошел до очередного пешеходного перехода рядом с цветочным лотком. Теперь они шли почти рядом. Пока Браун набирал сообщение на своем телефоне, Джо воспользовался возможностью, чтобы окинуть его пристальным взглядом, а потом быстро отвернулся, дабы не вызывать подозрений. Он ставил свою карьеру на то, что преступник опознан верно. Позволив Брауну пройти чуть дальше по улице, Джо достал телефон и позвонил в диспетчерскую своего участка. Хотя сейчас не его смена, по закону он все равно мог арестовать преступника. Однако без снаряжения и подкрепления эта задача становилась нелегкой. Когда диспетчерская ответила на звонок, Джо назвал свое имя и звание, а также цель звонка — удостовериться, что Браун все еще в розыске. Получив подтверждение, сообщил о своем местонахождении и затребовал подмогу. В трубке было слышно, как диспетчер вызывает ближайших доступных офицеров. Джо не знал, чем он вызвал подозрения у преследуемого, однако инстинкт самосохранения, который позволял Брауну так долго скрываться, вероятно, предупредил о том, что что-то пошло не так. Браун без предупреждения рванул через дорогу. — Черт! — вслух выругался Джо и побежал за ним, уведомив диспетчера о направлении погони. Браун перебежал четыре полосы, по которым плотным потоком катились автомобили; он вилял и уворачивался от машин, Джо следовал за ним. Гудели клаксоны. Джо едва не попал под мопед, водитель которого резко затормозил, так что его легкий транспорт развернуло боком. Браун свернул влево и изо всех сил помчался по Чаринг-Кросс-роуд в направлении Лестер-сквер. Он, несомненно, был в лучшей форме и постепенно отрывался от погони, в то время как Джо уже взмок и запыхался. Ему нужно было думать быстро и представить себя на месте Брауна. «Куда бы я направился, если б за мной гнались?» По его предположениям, Браун рассчитывал на то, что сейчас, ранним вечером, на Лестер-сквер будет полным-полно туристов и просто прохожих. Браун рассчитывал добежать туда раньше, чем преследователь, и без труда затеряться в толпе. Джо ставил на то, что Браун не рискнет спуститься в подземку и застрять у турникетов одной из самых загруженных станций Центрального Лондона. Если он намеревался держаться улиц и прятаться среди толпы, то следующей наиболее вероятной точкой была площадь Пикадилли. Оттуда Браун — если он решит, что удрал от погони, — может направиться по Риджент-стрит, затем по Мэлл и, наконец, затеряться на зеленых просторах Сент-Джеймс-парка. Рискованно — но Джо готов был рискнуть. Одной рукой придерживая ремень сумки на плече, а другой прижимая к потному уху телефон, он задыхающимся голосом сообщил в диспетчерскую о своих предположениях и о том, куда, вероятно, следует направить подкрепление. Потом резко свернул с Чаринг-Кросс-роуд направо, на Шафтсбери-авеню, бегом промчался по улице, миновав Сохо и Чайнатаун, пока не увидел впереди мемориальный фонтан на площади Пикадилли. Если б, покидая офис, он знал, что ему предстоит такая погоня, то надел бы кроссовки «Найк», которые стояли у него под столом, а не громоздкие ботинки. Джо казалось, будто в мышцы ног вонзаются раскаленные острые иглы, легкие горели. Но теперь он не мог сдаться. Он продолжал держать прежнюю скорость, внимательно всматриваясь в каждого человека, возникающего впереди, и молясь о том, чтобы его решение срезать путь оказалось правильным. Неожиданно вдали он заметил другого бегущего — единственного из всех. В тот же самый миг Браун оглянулся через плечо и — очевидно, убедившись, что за ним больше не гонятся, — слегка замедлил бег, следуя по Риджент-стрит.