Удовлетворенная результатом, она снова забралась в постель, разгладив простыни, собравшиеся в складки на коленях. Наверное, нужно вызвать такси и вернуться в офис. Но внезапно Сиси вспомнила, что у нее таки были определенные планы на сегодняшний день. В «Огилви» была рождественская распродажа. Кроме того, она собиралась купить пару сапог в салоне-магазине декоративно-прикладного искусства эскимосов на улице Монтан. Осталось недолго ждать того дня, когда ее собственная линия одежды и аксессуаров будет представлена в модных магазинах по всей провинции Квебек. По всему миру. Скоро все эти заносчивые модельеры пожалеют о том, что посмели насмехаться над ней. Скоро все узнают о том, что такое Li Bien[10] созданная ею философия жизни и дизайна. Фэн-шуй — это уже вчерашний день. Люди жаждут перемен, и именно она даст им то, в чем они так нуждаются. Li Bien войдет в каждый дом, в каждую душу. — Ты уже снял дом на праздники? — спросила она. — Нет, я собираюсь сделать это завтра. Не понимаю, зачем тебе вообще понадобилось переезжать в какое-то богом забытое место? — У меня были на то свои причины, — гневно оборвала его Сиси. Как он смел критиковать ее решения? Целых пять лет ей пришлось дожидаться возможности купить дом в Трех Соснах. Сиси де Пуатье могла быть очень терпеливой, если ей это было нужно и если у нее была достойная цель. Она много раз приезжала в эту убогую деревушку, вела переговоры со всеми местными риэлтерами и даже расспрашивала продавцов в расположенных по соседству Сан-Реми и Уильямсбурге. На это ушли годы. Судя по всему, в этих местах нечасто появлялись дома на продажу. Наконец чуть больше года назад ей позвонила риэлтер по имени Иоланда Фонтейн. В Трех Соснах продавался дом. Огромный викторианский особняк, расположенный на холме, возвышающемся над деревней. Когда-то он принадлежал владельцу мельницы. Это была настоящая барская усадьба. — Сколько? — поинтересовалась тогда Сиси, понимая, что такой дом наверняка стоит дороже, чем она может себе позволить. Придется брать заем под залог не только своей компании, но и практически всего имущества, а также заставить мужа обналичить страховой полис и снять деньги с его индивидуального пенсионного счета. Ответ стал для нее полной неожиданностью. Цена дома была значительно ниже рыночной. — Дело в том, что есть одна деталь… — вкрадчиво начала Иоланда, но Сиси перебила ее: — Какая? — В этом доме произошло убийство. Умышленное убийство. — И это все? — Ну, честно говоря, с этим домом еще связано что-то вроде похищения человека. Как бы там ни было, но именно поэтому он продается так дешево. Само здание в прекрасном состоянии. Потрясающая водопроводная система, почти все трубы медные. Крышу перекрывали всего двадцать лет назад. А… — Я покупаю этот дом. — Разве вы не хотите его осмотреть? Иоланда был настолько удивлена, что этот вопрос вырвался у нее прежде, чем она успела подумать. В конце концов, если эта ненормальная собирается купить бывший дом Хедли заочно, без предварительного осмотра и изгнания злых духов, то пусть покупает. — Просто подготовьте все необходимые документы. Я заеду к вам сегодня после обеда с чеком. Именно так она и сделала. Мужу Сиси сообщила о покупке почти через неделю, когда ей понадобилась его подпись, чтобы снять деньги с пенсионного счета. Он пытался было протестовать, но настолько невнятно, что случайный наблюдатель никогда бы не понял, что этот человек с чем-то несогласен. Теперь бывший дом Хедли, это чудовищное сооружение на вершине холма, принадлежал ей. Сиси была счастлива как никогда. Все складывалось просто прекрасно. Три Сосны были идеальным местом. Или, по крайней мере, они наверняка станут таковым, когда ей удастся воплотить в жизнь свои планы. Саул пренебрежительно фыркнул и отвернулся. Собственная дальнейшая участь была ему совершенно ясна. Сиси бросит его сразу по окончании фотосессии в этой ужасной захолустной деревушке. Фотографии нужны были для ее первого каталога, и Саул должен был запечатлеть то, как она весело празднует Рождество в пасторальном окружении. Желательно было также сделать несколько снимков, на которых бы местные жители смотрели на Сиси с изумлением и обожанием. Для этого ему понадобятся наличные. Сиси никогда ничего не делала просто так. Саул давно понял, что любой ее поступок преследовал двоякую цель — он должен был либо пополнить ее кошелек, либо подпитать ее эго. Так зачем ей было покупать дом в деревне, о которой никто никогда и слыхом не слыхивал? Дело было явно не в престиже. Значит, в другом? Деньги. Наверняка Сиси знала об этой деревне нечто, известное только ей одной. И это нечто было как-то связано с деньгами. От этой мысли его интерес к Трем Соснам значительно возрос. — Кри! Шевелись, Христа ради! Эти слова можно было воспринимать буквально. Облаченная в белый шифон громоздкая фигура Кри, подобно снежному заносу, заслоняла изящные живые картины рождественской мистерии. Ей все же удалось выйти на сцену, и некоторое время она танцевала и кружилась вместе с остальными ангельскими снежинками, но потом внезапно остановилась. Похоже, что никого из сидящих в зале не смущала полная бессмысленность происходящего на сцене. Учительница, ставившая рождественский спектакль, совершенно резонно предположила, что если люди верят в непорочное зачатие, то они наверняка поверят и в снегопад в Иерусалиме. Но зрителей совершенно точно смущал тот факт, что одна из снежинок, скорее напоминавшая бесформенный снежный ком, застыла в центре сцены. Прямо перёд младенцем Иисусом. — Шевелись, толстуха. Обидные слова отскочили от Кри, как горох от стенки. Они стали настолько привычным аккомпанементом к ее жизни, что она их почти не замечала. Устремив в зал неподвижный взгляд, Кри продолжала стоять на сцене, словно превратившись в соляной столп. — У нашей Бри боязнь сцены, — прошептала учительница драмы мадам Брюно на ухо мадам Лятур, как будто ожидала, что ее коллега сможет как-то исправить положение. За глаза даже учителя называли Кри Бри. По крайней мере, они считали, что делают это за глаза, хотя на самом деле давно перестали беспокоиться о том, слышит их эта замкнутая, молчаливая девочка или нет. — Это я и без вас вижу! — огрызнулась мадам Лятур. На ней начинало сказываться то огромное напряжение, которого каждый год требовала подготовка рождественского представления в школе мисс Эдвардс. Но Кри оцепенела вовсе не из-за боязни сцены. Зрители, сидевшие в зале, совершенно не пугали ее. Она была потрясена тем, чего в зале не было. На собственном горьком опыте Кри уже давно убедилась, что самым страшным всегда является именно то, чего ты не видишь. И то, чего она не видела сейчас, разрывало ей сердце. — Я вспоминаю слова моего первого гуру, Рамен Да, — облаченная в свои обычные белые одежды, Сиси собирала по всему номеру туалетные и канцелярские принадлежности, которые гостиница «Риц» предлагала постояльцам, и в сотый раз рассказывала свою любимую историю. — Сиси Да, сказал он мне… Именно так он меня называл, — сообщила Сиси собранным ею ручкам и карандашам. — В то время в Индии лишь очень немногие из женщин удостаивались такой чести. Саул про себя подумал, что Рамен Да, скорее всего, просто не понял, что перед ним женщина. — Это было двадцать лет назад. Я была тогда еще совсем юной и невинной, но поиски истины уже стали смыслом моей жизни. С Рамен Да мы случайно встретились в горах, и между нами сразу возникла духовная связь. Она молитвенно сложила ладони лодочкой на уровне сердца, и Саул испугался, что она сейчас скажет… — Намаете![11] — сказала Сиси и церемонно поклонилась. — Этому тоже научил меня он. Потрясающая духовная практика. Она так часто произносила слова «духовный» и «духовность», что для Саула они утратили всякий смысл. — Сиси Да, сказал он мне тогда, у вас огромный духовный дар. Вы должны уехать отсюда и разделить его со всеми людьми. Вы должны научить их тому, как обрести покой. Этот монолог Сиси был настолько хорошо знаком Саулу, что он мог без труда предсказать каждое следующее слово. — Сиси Да, говорил он, вы лучше других чувствуете, что если все чакры открыты, то они дают белый цвет. А когда мир окрашен в белый цвет, в нем все хорошо. Саул размышлял над тем, уж не перепутала ли Сиси своего индийского мистика с каким-нибудь членом Ку-клукс-клана. Забавно, если это действительно так. — Вы должны вернуться в мир, сказал он мне. Было бы непростительной ошибкой удерживать вас здесь и дальше. Вы должны создать свою философскую школу и назвать ее «Ве Calm» — «Обретите покой». Именно так я и сделала. Именно для этого я написала книгу. Чтобы нести в мир духовность. Я должна освободить людей из-под влияния всех этих нелепых сект, которые пытаются поработить их сознание. Я должна рассказать им о Li Bien. — Что-то я совсем запутался, — сказал Саул, с удовольствием отметив, что его слова вызвали у Сиси приступ раздражения. Она была удивительно предсказуемой. Малейший намек на бестолковость ее драгоценного учения выводил Сиси из себя. — Это Рамен Да рассказал тебе о Li Bien? — Конечно, нет, идиот. Рамен Да индуист. A Li Bien — древняя восточная философия, которая передавалась в моей семье из поколения в поколение. — Твоими предками были древние китайские философы? Раз уж их отношения все равно были обречены, он мог позволить себе немного поразвлечься напоследок. Кроме того, из этого впоследствии могла получиться забавная история, которая повеселит собеседников и сделает общение с ним гораздо менее пресным. Он превратит Сиси во всеобщее посмешище. Сиси прищелкнула языком и раздраженно фыркнула. — Ты прекрасно знаешь, что мои предки родом из Франции. А история колонизации Востока Францией долгая и доблестная. — Ну да. Вьетнама, например. — Совершенно верно. Будучи потомственными дипломатами, мои предки привезли с Востока древние духовные учения, в том числе и Li Bien. Я тебе все это уже рассказывала. Ты что, меня не слушал? Кроме того, все это изложено в моей книге. Может быть, ты и ее не читал? Заметив, что Сиси собирается запустить в него увесистым томиком, Саул отступил в сторону, но недостаточно проворно, и книжка больно ударила его по руке. — Естественно, я читал твою чертову книгу. Заканчивал и начинал читать снова. — Он с огромным трудом удержался от того, чтобы не сказать все, что думает об этой ахинее. — Я знаю эту трогательную историю. Твоя мать нарисовала шар Li Bien, и это единственная вещь, которая осталась у тебя в память о ней. — Не только о ней, придурок! Обо всей моей семье, — злобно прошипела Сиси. Саул, конечно, хотел вывести ее из себя, но не подозревал, каких демонов он при этом выпускает на свободу. Внезапно он почувствовал себя маленьким мальчиком, съежившимся от страха перед нависающей над ним мегерой, которая заслоняла собой солнце и весь окружающий мир. Саул внутренне сжался, ощущая себя совершенно беспомощным перед этой глыбой мрака. Но внешне он оставался нормальным взрослым мужчиной, который неподвижно замер посреди гостиничного номера, вглядываясь в стоящую перед ним женщину и изумляясь тому, как на свет могло появиться такое чудовище. Сиси хотелось наброситься на него, живьем содрать с него кожу, выцарапать эти наглые глаза и растерзать на куски ненавистную плоть. Ярость распирала ее грудь, и исходившие от нее волны злобы по мощи могли сравниться с энергией вспыхнувшей сверхновой звезды. Руки судорожно напряглись, готовые в любой момент вцепиться в горло Саула. И она действительно была способна задушить его. Несмотря на то что он был значительно крупнее и тяжелее. Сиси знала, что в том состоянии, в каком она была сейчас, ее ничто не могло остановить. После обеда, состоявшего из отварной лососины и gigot d’ agneau[12] Клара и Мирна решили разделиться, чтобы заняться рождественскими покупками поодиночке. Но сначала Клара собиралась отправиться на поиски Зигфрида Сассуна[13]. — Ты идешь в книжный магазин? — поинтересовалась Мирна. — Конечно, нет, — удивленно посмотрела на нее Клара. — Я собираюсь сделать прическу. — И тебе для этого нужен Зигфрид Сассун? — Не он сам, конечно, а кто-то из его салона. — Понятно. Хотя мне все, связанное с ним, всегда казалось унылым и безрадостным.