Симон, – говорит Али, открывая дверь. – Черт. Он бросает взгляд через плечо. Внутри тихо звучит музыка. Слышны всхлипывания и шепот. – Могу я войти? Мой голос эхом отдается на лестничной площадке. Я смотрю на множество пар обуви, расставленных на полу в прихожей за спиной Али. – Послушай, – говорит он. – Я хотел тебя пригласить. Но не знаю, тот ли это случай. Я таращусь на него. Помимо Юханнеса, он нравился мне больше всех остальных. Я даже не догадывался, что он такой трус. – То есть впускать ты меня не собираешься? Элин заглядывает в прихожую, но, увидев меня, снова исчезает в недрах квартиры. – Привет, Элин! – кричу я. – Рад тебя видеть! – Мы собрались спонтанно, – мямлит Али. Я протискиваюсь мимо него, и несколько курток падают с вешалки. Все сидят в гостиной. Все те, кого я этим летом считал важнее мам. У них красные глаза. Щеки пылают. И, по-моему, я даже чувствую запах слез. Воздух, кажется, пропитан печалью и страхом. И до меня тогда внезапно доходит, в каком ужасном состоянии мы все пребываем. Под каким давлением живем. Еще недавно у нас вся жизнь была впереди. А теперь мы все скоро умрем, и никто не устроит по нам поминок. Это важнее, чем Тильда. Они скорбят не по ней, а по себе, по своему потерянному будущему. Элин начинает громко всхлипывать. Саит нервно смеется, слушая, как Моа что-то шепчет ему. Она с ненавистью смотрит на меня. Для всей компании я незваный гость. Юханнес оказался прав. Для них легче верить в мою вину. Дверь на балкон открыта. Там стоит Аманда. Она курит, повернувшись к нам спиной. – Привет, парень, – бормочет Хампус. – Черт, ну и потный же ты, наверное, бежал всю дорогу сюда? Я смотрю на него. На тяжелые веки. Дряблый рот. – Что ты здесь делаешь? – спрашивает Моа. – Что ты здесь делаешь? – мгновенно отвечаю я. – Ты же Тильду едва знала. Ее глаза сужаются, но она ничего не говорит. Саит кладет руку ей на колени. В комнате воцаряется тишина, нарушаемая только всхлипываниями Элин и слащавой песней, которая еле доносится из динамиков. Я никогда не слышал ее раньше. Знаютолько, что она не понравилась бы Тильде. Я иду к журнальному столику. Беру в руки ее фотографию. Почему ты исчезла? Почему бросила меня здесь и заставила всех поверить, что я убил тебя? С кем ты собиралась поговорить? Что было так ужасно важно? Я чувствую на себе взгляды остальных. В комнате очень жарко. Мое дыхание звучит слишком громко. И чем яснее я понимаю это, тем тяжелее мне дается каждый вдох и выдох. Когда я наконец поднимаю взгляд, черные точки танцуют у меня перед глазами. Как мне всем своим видом убедить их, что я не убийца? Я так сильно боюсь казаться виноватым, что, пожалуй, именно так и выгляжу. – Тебе лучше уйти. Аманда входит внутрь с балкона. – Я не делал этого, – бормочу я. – Может, мы все успокоимся немного? – говорит Хампус. Аманда взглядом заставляет его замолчать. Он смотрит в пол. – Мы видели вас, – говорит она и подходит ближе. От нее пахнет прохладным ночным воздухом и сигаретным дымом. Сейчас я замечаю, что она с трудом сдерживает слезы, уже подступившие к глазам. Неужели ты не понимаешь, Аманда? Нам обоим ее не хватает. И нам не хватает Юханнеса. Мы нужны другдругу. – Зачем мне было это делать? – спрашиваю я. – Потому что она не захотела оставаться с тобой, – говорит Элин с дивана. – А тебе не хотелось, чтобы она досталась кому-то другому. Я пытаюсь рассмеяться, но у меня получается только пыхтение. Капли пота сбегают вниз по спине в трусы. – Ты смотрела слишком много плохих телесериалов. – Тебе прекрасно известно, что такое происходит и в жизни, – отвечает Аманда. – Особенно сейчас. – Я любил ее. – Пожалуй, именно поэтому, – опять встревает Элин. …Просто одержим ею. Злоба возвращается, когда мой взгляд снова падает на Али. Появляются новые силы. Так просто вы не отделаетесь. – Что ты говоришь? По-твоему, это сделал я? Он блуждает взглядом по сторонам: – Честно говоря, я не знаю. – Но у тебя должно быть свое мнение? Али косится на Хампуса, который по-прежнему таращится в пол. Я возвращаю на стол фотографию Тильды. Она падает лицевой стороной вниз. С меня хватит. – Если я убил ее, то мы сделали это все вместе, – говорю я. – Симон, уйди немедленно, – хрипит Аманда. – Мы знали, чем она занималась. Вы тоже знали, что ей требовалась помощь. Но мы все оказались слишком трусливыми. Элин качает головой: – Мы пытались. – Недостаточно. И это касается и тебя, и меня, и любого другого из присутствующих здесь. – Убирайся вон! – кричит Моа. – Вы шушукались у нее за спиной, вместо того чтобы сказать прямо. Распускали слухи. Чертовы лицемеры. Слова Тильды. Это явно подействовало. Я чувствую по атмосфере в комнате. И сейчас уже не могу остановиться. Порой ужасно здорово, когда вот так накатывает злость. – Откуда такая уверенность, что я убил ее? – спрашиваю я Аманду. – А может, ты? Или это месть за Юханнеса? Аманда с ненавистью таращится на меня.: – Сейчас речь о Тильде. И она тоже не хотела бы, чтобы ты был здесь. Она ищет что-то в своем телефоне. Поднимает его передо мной. – Посмотри, как она писала о тебе, – говорит она. – Вот что она чувствовала. У меня нет желания читать сообщение Тильды. Но оно светится перед глазами: «Я тоже хочу расслабиться, но не смогу прийти, если Симон тоже будет там. Меня сейчас прямо трясет от него. Неужели он не в состоянии понять, что все закончилось? Поеду лучше к отцу». Оно отправлено в тот вечер, когда мы смотрели «Армагеддон». Каждое предложение подобно удару в живот. Интересно, писала ли Тильда подобные послания кому-то еще в этой комнате? Некоторые, наверно, показывали их полиции. – Наверное, тебе лучше уйти, – говорит Али.