Мария смотрит на меня. Похоже, проверяет, понимаю ли я, почему сей факт ничего не доказывает. И с этим у меня не возникает проблем. – Будь я убийцей, я отправлял бы сообщения сам себе просто с целью показать их потом. Не так ли? Мария никак не реагирует на мои слова. – Так ты, значит, думаешь? – спрашивает ее Стина. – Во-первых, у нас нет полной уверенности, что речь идет об убийстве. Тильда умерла от удара по затылку. Затылок. Я вижу голову Тильды сзади как наяву. Ее густые волосы. Наверное, они были полностью залиты кровью. Внезапно появляется неприятное ощущение в животе. Рот наполняется холодной слюной с металлическим привкусом. Я пытаюсь сглотнуть ее. – Возможно, произошел несчастный случай, – говорит Мария. – Или непредумышленное убийство. Нет признаков, указывающих на то, что оно могло быть заранее спланировано. Она внимательно смотрит на меня. Я понимаю, что она пытается облегчить мне признание. Умышленное или неумышленное убийство, разве это играет какую-то роль? И даже если Тильда стала жертвой несчастного случая, кто-то ведь положил ее там. Кому-то не хотелось, чтобы ее нашли. – Я не должен был позволить ей уйти. Голос словно чужой, как будто он снова мутировал. – Это допрос? – спрашивает Стина. – Неофициальный, – отвечает Мария. – Тогда что это? Я смотрю на Стину. Понимаю, что настал момент, когда нам следовало бы потребовать адвоката, как делают в американских сериалах. Но в действительности у нас нет никого такого, кому мы могли бы позвонить сейчас. Мария вздыхает: – Вы же знаете, в каких условиях мы находимся. Нам вряд ли удастся нормально расследовать это дело. Я просто надеялась узнать больше. Ради ее семьи. И Симон, в любом случае, последним видел Тильду живой. Стина косится на меня. Неужели в ее глазах появились искорки неуверенности? Мама. Ты не должна подозревать меня. Я здесь ни при чем. – Симон, – говорит Мария. – Не могла бы я осмотреть твою комнату? Я киваю устало. Хочу, чтобы все скорей закончилось. – Нет, Мария, – возражает Стина. – Достаточно. Я хочу, чтобы ты ушла. – Мама, все нормально. Мария встает с дивана. Бомбом поднимает голову. Смотрит на нее. – Я действительно сожалею, – говорит она. Похоже, ее слова более предназначены Стине, чем мне. Но Стина не отвечает. Она просто обнимает меня одной рукой, и на этот раз я не пытаюсь избавиться от нее. Бомбом тяжело встает на ноги. Ковыляет за Марией в прихожую. Я слышу, как с вешалки снимают верхнюю одежду. Дверь открывается и закрывается. Шаги по лестнице. Бомбом по-прежнему стоит в прихожей и тяжело дышит. Внезапно я вспоминаю пугающий напевный голос Тильды, когда она произнесла: «Сегодня вечером случится что-то ужасное», – и у меня холодеют руки. ИМЯ: ЛЮСИНДА TELLUS № 0 392 811 002 ПОСЛАНИЕ: 0014 ОСТАЛОСЬ 3 НЕДЕЛИ И 4 ДНЯ Сейчас, когда уже слишком поздно, я понимаю, как сильно мне не хватает ее. Я скучала по ней постоянно. И где-то в глубине души я все равно верила, что мы с ней снова найдем друг друга. Я видела ее во сне этой ночью. Она ждала меня на трибуне бассейна. Там были только мы вдвоем. Нигде, кроме самой ванны, не горел свет, судя по темноте за окном, там царила ночь. На ее лице все еще оставались круги от очков. Во сне я знала, что она умерла, но это не играло никакой роли. Я радовалась, что вижу ее. Было тихо. Только вода время от времени плескалась о края бассейна. Даже висевший на стене секундомер не работал. Тильда обняла меня. Ее холодное мокрое тело прижалось к моему, когда она сдавила меня в своих объятиях так крепко, что, казалось, выжала весь воздух из моих легких. Она выдохнула вместе со мной. Кивнула единственный раз. А потом мы упали в воду. Она обхватила меня ногами, когда мы опустились на покрытое кафельной плиткой дно, не отпускала. А я не боялась. Страх пришел только, когда я проснулась. Весь день получился каким-то нереальным. Все движения кажутся медленными, словно я все еще нахожусь под водой. – Действительно ли она шла ко мне, когда умерла? Чего хотела в таком случае? Если бы мы по-прежнему оставались друзьями, ей, пожалуй, не пришлось бы болтаться где-то в ту ночь. Возможно, она все еще была бы жива. Эта мысль не покидает меня. Папа сегодня не работает. Он знает врача, обследовавшего Тильду. Она умерла от того, что ей проломили затылок. Похоже, ее не насиловали. Пожалуй, меня должно радовать это. Что она избежала такой участи. Я попыталась выяснить больше, но в конце концов папа попросил меня перестать. Только тогда я заметила, что он плакал. Сама я к тому моменту не пролила ни слезинки. По-настоящему даже не поняла, что, когда я отправляла Тильде мое сообщение, она уже была мертва. СИМОН Я лежу в кровати абсолютно неподвижно. Вставал только раз, чтобы сходить в туалет. Даже если я голоден или мне хочется пить, я этого больше не чувствую. И только время от времени оказываюсь в объятиях сна, а потом снова просыпаюсь. Мне не хочется находиться в мире, где нет Тильды. Я хочу и дальше просто оставаться в таком состоянии, которое кажется все более и более нереальным. Периодически я поднимаю телефон. Читаю, что люди пишут о Тильде. «Думаю о тебе и твоей семье». «Сейчас небо получило своего прекраснейшего ангела». «Мы скоро увидимся, любимая». Стихотворения и тексты песен. Смайлики в виде разбитых сердец. И картинки. Масса картинок. После обеда начали появляться комментарии иного рода. «Печально, конечно, но не совсем неожиданно, пожалуй». «Тильда чувствовала себя не лучшим образом, она уже потеряла контроль над собой». Как будто Тильда сама виновата в своей смерти. Они осуждают ее, пытаются спрятать это под маской озабоченности. Я пишу нашим друзьям. Юханнес единственный отвечает. Он обещает прийти ко мне завтра. Все остальные молчат. По их комментариям я вижу, что они в Сети. И, скорее всего, видели мои сообщения. Я сплю. Просыпаюсь, когда Джудетт входит с бутербродом и чашкой чая и ставит их на тумбочку. Она гладит меня по щеке холодной рукой. – Такое впечатление, что у тебя температура, – говорит она. В следующий раз я просыпаюсь от воплей. В комнате темно. За окном вечер. Я шарю рукой вдоль провода ночника, пока не нахожу выключатель. Крики повторяются, целый хор из них, и я все вспоминаю. Сегодня вечером снова футбольный матч. Второй полуфинал. И вопят в квартире этажом ниже. Я зажигаю свет и, надев наушники, включаю музыку и увеличиваю громкость, пока уши не начинают болеть. Никакого толка. Я все равно слышу голоса, как реальные, так и воображаемые. Свет экрана слепит глаза, когда я читаю комментарии под последним селфи Тильды: