© Mats Strandberg 2018 by Agreement with Grand Agency © Петров И. Н., перевод на русский язык, 2020 © Широнина Ю. А., художественное оформление, 2020 © Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2020 ПРОЛОГ НАЧАЛО КОНЦА (27 МАЯ) Мои ноги становятся ватными, когда я в общем потоке студентов двигаюсь к коридору. Люди повсюду. Все больше телефонов звонит, болтовня становится громче, и уже невозможно различить, кто о чем говорит. Некоторые плачут. Но я ничего не чувствую. Как будто наблюдаю за всем со стороны. Словно все происходящее меня не касается. Похоже, сработал некий защитный механизм, и мне остается только благодарить его за это. Тильда отвечает после первого гудка. – Ты в школе? – спрашиваю я. – Нет, – говорит она. – Я шла из бассейна, когда услышала. Скоро буду дома. – Я приду. – Поторопись. Я обещаю так и сделать и, отключая вызов, успеваю услышать, как она всхлипывает. Дальше по коридору раздается чей-то крик. Я пытаюсь выйти в Интернет, но сеть перегружена. Хампус говорит мне что-то. Проходя мимо окна, я сквозь тонкую ткань рубашки чувствую проникающее с улицы тепло. Снаружи светит солнце, деревья неестественно зеленые. По-прежнему раннее утро. Первый урок только начался, когда директор школы заглянув в класс, махнул нашему учителю математики Рольфу, прося его подойти. Они шептались о чем-то в коридоре, и я мог видеть их, наклонившись вперед над партой. Дверь соседнего класса распахнулась. Я услышал шаги и приглушенные голоса, потом опустил глаза на задание контрольной работы, которое Рольф только что раздал. Последняя контрольная в этом полугодии. Телефоны зазвонили один за другим. Самые разные мысли полезли в голову (теракт? война?), но я естественно и представить не мог того, о чем, вернувшись в классную комнату, рассказал Рольф. Его руки дрожали, когда он вытирал очки в попытке выиграть время. Я спускаюсь в вестибюль. Ищу взглядом Юханнеса. Его нигде нет. Многие вокруг рыдают навзрыд, абсолютно не стесняясь. Когда я вижу это, ощущение нереальности происходящего только усиливается. Но хватает и таких, как я. Тоже словно пребывающих в другом измерении. Когда я встречаюсь с ними взглядом, создается впечатление, что мы видим друг друга во сне. Кто-то врезается прямо в меня. Девица в шапочке выпускницы. Она роняет все, что было у нее в руках, ноутбук с шумом падает на пол, и, судя по звуку, с ущербом для него. Куча бумаг разлетается по сторонам, ручки катятся по полу. – Черт, извини, – говорю я и наклоняюсь, намереваясь ей помочь. Но она уже побежала дальше. Остался только сладковатый запах ее духов. Я опять выпрямляюсь. Смотрю на ноутбук. Чувствую что-то вроде легкой паники. Воздух вокруг меня наполняется голосами, это давит на барабанные перепонки, мне не хватает кислорода. Вестибюль никогда не казался таким маленьким. Я выхожу на школьный двор. Он тоже заполнен голосами, но здесь, по крайней мере, легче дышать. На небе ни единого облачка. Только голубая пустота надо мной. Она где-то там. Эта мысль приходит мне в голову машинально, совершенно независимо от моего желания. Я знаю, что уже никогда больше не смогу смотреть на небо так, как раньше. Телефон вибрирует в моей руке. Лицо мамы Джудетт на экране. Ее новая квартира находится в нескольких кварталах от школы. Я начинаю бежать, лавируя между группами учеников. Подошвы моих ботинок стучат по асфальту. Птицы громко щебечут о чем-то между собой. В воздухе привычные для этого времени запахи. Сирень. Сырая трава. Дорожная пыль. Автомобиль припарковался прямо на тротуаре. Один и тот же выпуск новостей звучит отовсюду. Я узнаю голос премьер-министра, но не могу разобрать слова. Я бегу дальше. Папаша идет в сторону парка развлечений со своей дочкой. Он сосредоточено слушает ее болтовню о роботе, который может превращаться в кота. Я смотрю на отца девочки. Мне становится интересно, знает ли он о случившемся. Хочется верить, что нет, что он будет оставаться в неведении еще несколько минут. Они исчезают из моего поля зрения, когда я поворачиваю за угол и вижу трехэтажный дом из бледно-розового кирпича. Я прохожу через парковку, где стоит видавшая виды «тойота», купленная Джудетт где-то неделю назад. Запах в подъезде все еще кажется мне непривычным. Я перепрыгиваю сразу через две ступеньки за раз, чтобы быстрее добежать до верхнего этажа. Открываю дверь своим ключом. Вхожу в прихожую, где еще стоят неразобранные коробки с вещами. Телевизор находится в гостиной. – Симон! – кричит Джудетт и поднимается с дивана, когда я переступаю порог. Она все еще в махровом халате. Я смотрю на экран. Пресс-конференция в Розенбаде, вспышки фотоаппаратов, наша госпожа премьер-министр выглядит так, словно она не спала всю ночь. – Ты слышал, что произошло? – спрашивает Джудетт, как бы между прочим. – Да. Она обнимает меня. Ощущение нереальности, защищавшее меня до сих пор, начинает пропадать. Мне хочется оставаться в ее объятиях. Чувствовать себя маленьким. Услышать, что все будет хорошо, и мне нечего бояться, и что я вместе с другими стал жертвой самой большого в мире обмана. Сейчас я ничего не хочу, кроме одного. – Стина скоро будет, – сообщает Джудетт. – Мне надо домой к Тильде. Я вырываюсь из ее объятий. – Где твои ключи от машины? – Ты же не можешь ехать сам, – говорит она машинально. – Я не думаю, что полиция сегодня будет проверять права. Когда я слышу собственные слова, до меня начинает доходить масштаб происходящего. Как будто пропасть разверзлась перед ногами. И я стою на самом ее краю. Джудетт кладет прохладную руку мне на щеку: – Друг мой! Я понимаю тебя. Но нам необходимо быть вместе и поговорить об этом. – Я быстро вернусь. Обещаю. Она открывает рот, намереваясь возразить, но я уже выбегаю в прихожую, нахожу ключи в кармане ее куртки. Джудетт кричит мне вслед. Я слышу только обрывок собственного имени, когда входная дверь за мной захлопывается. Ключи звенят в моей руке, когда я снова бегу вниз по лестнице и через парковку. Джудетт продолжает кричать с балкона, но я не отвечаю. Я сажусь за руль «тойоты», пристегиваю ремень безопасности и включаю зажигание. Выезжаю на дорогу. Мое сердце отбивает барабанную дробь. Руки онемели. Впервые я еду сам. Мне не стоило делать этого именно сейчас. Телефон вибрирует. Джудетт, конечно. Я откладывают его на пассажирское сиденье, где он продолжает рычать, словно крошечный злой зверек. Я еду вдоль железной дороги, проезжаю станцию. Перед ней столпились люди. Все они таращатся на небо. Пара девиц лет двадцати истерически хохочет. Уголком глаза я замечаю движение. Тормоза визжат, когда я резко вдавливаю педаль в пол. Пожилой мужчина злобно глазеет на меня с перехода. Телефон опять вибрирует. На этот раз на экране мама Стина. Я включаю первую скорость, осторожно отпускаю сцепление и нажимаю на газ. Машина дергается, и мне остается только жалеть, что у нее не автоматическая коробка передач, как в машине Стины. Я заставляю себя сфокусироваться на вождении. Останавливаясь на красный сигнал светофора на выезде из центра города, я вижу, как женщина наклонилась над рулем с другой стороны перекрестка. Судя по всему, она плачет. В стоящем рядом автомобиле мужчина в костюме пустым взглядом таращится перед собой. Когда включается зеленый, он, похоже, даже не замечает этого. Водители выстроившихся за ним машин зло давят на клаксон. Я еду дальше, проезжаю дорогу, идущую к старому промышленному району Норра Портен, и продолжаю путь по государственной трассе до поворота к коттеджам, где живет Тильда и ее родители. В садах цветут цветы. Повсюду батуты и выкрашенные в яркие цвета качели. На тротуарах нарисованные мелом классики. Дети, которые живут здесь, никогда не станут взрослыми. От этой мысли у меня словно обручем стягивает грудь. Эмма никогда… Я стараюсь не думать о своей сестре. Наконец впереди появляется белый деревянный дом, один из самых больших в округе. Красный автофургон с надписью FIRST KLAS BYGG AB стоит по соседству. Обычно в такое время отец Тильды уже несколько часов как был бы на работе. Автомобиля Каролин не видно. Я паркуюсь на улице. Оставляю телефон на пассажирском сиденье, когда Стина звонит мне снова. Клас открывает раньше, чем я успеваю позвонить в дверь. На нем заляпанные рабочие брюки с отражателями. Полные, но мускулистые руки выглядывают из-под тесных рукавов футболки с такой же надписью, как и на фургоне. На майке тоже изображен мужчина с мастерком в руке, который широко улыбается из-под криво надетой кепки. Но у настоящего Класа угрюмое лицо. Щетина не скрывает его бледности. Глаза выпучены, словно давление в черепе стало слишком большим. – Привет, парень, – говорит он, и неловко обняв меня, с силой хлопает по спине. – Ну и дела, да? – Да, – говорю я. – Ну и дела. – По их мнению, осталось три с половиной месяца. – Да. Мы так и продолжаем просто стоять. Я чувствую, как секунды пролетают одна за другой. Сколько их в трех с половиной месяцах? – Она у себя, – говорит Клас в конце концов.