— Увидеть, в смысле… — я остановилась. — Именно, Ваше Высочество, увидеть. Судорожно сглотнув, я кивнула, но все же едва не подпрыгнула, когда он сказал, касаясь ладонями моих висков: — Мой дальний предок был там, когда это случилось… Глава 9 Тысяча лет назад Трое суток над Тиреном не было солнца. Сплошная пелена туч затянула небо, но не желала проливаться дождем. Горячий, как в пустыне, воздух пах гарью и тленом. Вода в колодцах убывала, и недалек был час, когда ведра проскребут по дну, набирая одну мокрую грязь…. Осада подходила к завершению, город погибал. С каждым часом мне приходилось тратить все больше сил на защиту от едкого страха, пронизывающего и магические, и простые поля. Остановившись у дверей своего городского дома, я посмотрел на небо. Увидеть что-либо за плотным багровым покровом казалось невозможно, но потревоженная пульсация Нитей подсказала: над домами только что пронесся огромный крылатый силуэт. С каждым днем он спускался все ниже и ниже…. Когда наша защита падет, тень, кружащая в небе, на одном выдохе превратит в головешки полгорода. Я открыл дверь. — Папа! — маленькое тело, с разбегу влепившееся в меня, едва не сбило с ног. Я осторожно отцепил от себя дочь, пригладил растрепанные косички. Присел, чтобы посмотреть на малышку поближе. Припухшие веки, серые тени под глазами — магия страха, несмотря на все щиты, проникла и сюда. — Где мама? — Наверху, — Ринна нахмурилась, не подозревая, как забавно смотрится эта гримаса на ее почти младенческом личике: — Она болеет, опять братик себя ведет плохо! Я покачал головой. По непонятной причине вторая беременность проходила у Чани настолько тяжело, что порой я боялся как за ее жизнь, так и за нашего еще не рожденного ребенка. В этот раз должен был появиться мальчик, и я в который уже раз спросил себя: какой будет его судьба? Смогу ли я назвать полукровку наследником и передать свой титул? Смогу ли оставить на произвол судьбы, отправив в мир, где родилась его мать? И доживем ли мы до того дня, когда придется сделать выбор? — Рамис! Живой! — в голосе Чани, вышедшей из спальни, слышалось облегчение. Последнее время ей снились страшные сны о моей скорой смерти, и всякий раз, когда я уходил из дома, она прощалась со мной, как в последний. Убеждения, что это всего лишь кошмары, не помогали. Любимая начала спускаться по лестнице, придерживая одной рукой выпирающий живот. Я торопливо пошел навстречу, обнял: — Все в порядке. Этой ночью мы выйдем из города. Мы пройдем в месте, где защиту ставил я сам. Магия эль-туань всегда подчиняется своему владельцу, так что я сумею открыть проход в щите. — А… а Повелитель? — голос Чани дрогнул. — Он все еще там? Я кивнул. Да, конечно, он был там, за невидимым куполом наших щитов. Это его магия плавила воздух и прятала небесные светила. — Я боюсь, — мне едва удалось разобрать ее шепот. — Ничего, — нарочито бодро проговорил я, — если мы ему все же попадемся, убьет он только меня. Наверное, это из-за усталости я ляпнул такую глупость. Глаза Чани наполнились слезами, она в голос всхлипнула. — Прости, — я вновь обнял ее. — Прости. Вот увидишь, все будет хорошо. Жаль, что я не мог поверить собственным словам. Багровый дневной сумрак превратился в чернильную темноту, но иногда за тучами на пару мгновений вспыхивало яркое зарево. Чани шла, упорно глядя только под ноги. Похоже, присутствие Крылатого в небесах пугало ее не меньше, чем обычную эль-туань. — Ты когда-нибудь видела Дракона в истинном облике? — спросил я полушепотом. Чани подняла голову, посмотрела мне в глаза и быстро мотнула головой: — Нет. Нам он всегда являлся как человек. Человек. Я с трудом представлял Дракона человеком. Для чего самому могущественному существу в мире принимать столь слабый телесный облик? Улицы были пусты: горожане предпочитали прятаться за стенами домов, надеясь на их эфемерную защиту. В центре перед королевским дворцом по-прежнему дежурили гвардейцы, но я знал: правитель с семьей уже несколько дней как тайно покинули город. Шоралл бросили столицу на растерзание, надеясь спастись сами. Ринна на моих руках иногда шевелилась и что-то шептала, не открывая глаз. Наведенный магией сон обычно бывал очень спокоен, но в присутствие Дракона ни одно заклинание не работало, как должно. Я вздохнул и попытался устроить дочь удобнее, оглянулся на Чани. Заметив мой взгляд, она улыбнулась, желая подбодрить, но губы ее были бледны, а на лбу выступили капли пота. «Только бы не начались схватки», — взмолился я про себя, — «только не сейчас!» Наконец мы подошли к крепостной стене. Уже несколько тысячелетий как каменная кладка в пять человеческих ростов являлась лишь красивой декорацией. Настоящую защиту давала магия, за эти годы насквозь пропитавшая и стены, и скалистое дно города, и небо над ним. Мы, арито, лучшие из лучших магов, лишь поддерживали равновесие Силы в старых охранных заклинаниях, да время от времени проверяли защиту на прочность. Казалось: наши щиты нерушимы. Но пришел Дракон и за несколько дней его присутствия защита, усиливаемая столетиями, истончилась в несколько раз. Город не знал, но ему оставалось жить не более трех суток. А потом столица погибнет в пламени, как семь менее защищенных городов до нее. В крепостной стене имелось несколько тайных проходов — неизменных спутников контрабандистов. Вчера, обновляя вместе с другими арито защиту, я наткнулся на один такой ход и сделал его видимым только для себя. За городом на первый взгляд все казалось таким же. То же черное небо, подсвечиваемое багровыми всплесками, тот же сухой до боли воздух, застревающий в измученных легких, та же непривычная жара. Но стоило выйти — и словно невыносимая тяжесть свалилась с плеч. Чани тоже ощутила это: в ее лицо вернулась краска, разгладились нахмуренные брови, а в глазах вновь зажегся тот огонь, из-за которого и потянуло меня к ней много лет назад. Вокруг нас стояла высокая, почти по пояс, степная трава, но впереди, у кромки горизонта, темнел редкий лес. За ним, отсюда невидимая, текла река Кир, небольшой приток Риеры, на которой и стояла столица. После первой же атаки Дракона в столичном порту не осталось ни единого целого корабля, но свой я отослал заранее, приказав ждать на Кире, в маленькой лесистой бухте. Если повезет, мы дойдем до нее незамеченными. Мы отошли от городской стены шагов на сто, когда вокруг резко посветлело. Первой мыслью было: магия Дракона ослабла, в небо прорвались солнечные лучи. Второй — для рассвета еще слишком рано. А потом я услышал крик Чани, полный ужаса, развернулся… Прежде я не представлял, что камень способен так гореть. Крепостная стена пылала везде, куда доставал взгляд, а в воздухе над нашими головами вновь и вновь проносилась черная тень, всякий раз извергая новую порцию пламени. Я ощутил, как вибрируют и рвутся Нити. Надо было идти, бежать, но я не мог шевельнуться, ноги словно вросли в землю. Еще несколько мгновений — и камень стен потек лавой, разрушая последнюю магическую защиту столицы. Чани вцепилась мне в руку, ее мелко трясло, а я укачивал на руках Ринну. В голове крутилась лишь одна мысль: хоть бы творящийся ужас не разбудил дочку. Наверное, в такой момент мой разум оказался не в силах воспринять реальность. Эль-туань, кто успевал, выбегали из домов и сгорали на улицах. Кто не успевал, погибали внутри, в каменных коробках, и неважно, были те из гранита или мрамора. Дракон размеренно выжигал город, не оставляя бегущим лазеек. Можно было оглохнуть от рева пламени и почти заглушающих его криков умирающих. Мужчины и женщины, дети и старики, дворяне и простолюдины — все гибли одинаково в этом гигантском котле-ловушке. А потом над городом разнесся яростный крик Дракона: крылатый обнаружил, что его главная цель, убийцы его родных, королевская семья Шоралл — сбежали. Чани упала на колени, зажимая уши руками. Сменивший направление ветер погнал на нас облака гари, а вместе с ними — невыносимый запах паленой плоти. Наверное, это заставило меня очнуться: — Пойдем, — я наклонился к Чани, пытаясь поднять ее на ноги. — Нужно уходить. Пойдем! Она не слышала, не обращала на мои уговоры внимания, но тут, проснувшись, заплакала Ринна. Материнский инстинкт оказался сильнее ужаса. Чани очнулась, обняла дочь, успокаивая. Повернулась ко мне: — Да, пойдем… — голос оборвался, Чани смотрела куда-то поверх моей головы. Я повернулся. В нескольких шагах от нас, в противоположной от города стороне, стоял мужчина. Тени, пляшущие в неверном свете пламени, не позволяли толком рассмотреть его лицо, но все же показалось: он — не эль-туань. Было в нем что-то чуждое. — Что тебе нужно? — спросил я, успокаивающе касаясь плеча Чани и начиная собирать Нити на случай атаки. Чужак не ответил. Определить как его возраст, так и расу оказалось сложно. Темные спутанные волосы, глубоко запавшие глаза с червоточиной безумия, с отражавшимся в них пылающим городом. Жесткие черты лица, частично скрытые бородой. Незнакомец был высок, сухощав, золотое шитье на покрытой пеплом одежде говорило о былом богатстве, а манера держать себя — о благородном происхождении. Вокруг него чувствовалась аура Силы, но вместе с тем я не видел, чтобы он каким-либо образом контролировал Нити. — Я знаю тебя, — чужак смотрел на меня, его голос звучал глухо, с неприятным металлическим отзвуком. — Это ты открыл Врата, по которым прошла ваша армия. — О чем это… — я не закончил: Чани рванулась вперед, к незнакомцу, и упала перед ним на колени. — Пожалуйста, Повелитель, пощади моего мужа! Пощади его! — в ее голосе звенели слезы. Повелитель. Так вот он какой, Дракон, в своем человеческом обличии. — Да, это я открыл Врата, — сказал я, хотя Крылатому не требовалось подтверждения. — Повелитель, пощади! — теперь Чани плакала уже открыто. Дракон скользнул безучастным взглядом по коленопреклонной фигуре у своих ног, на миг задержавшись на явных признаках беременности, перевел взгляд на Ринну, испуганно смотревшую на него: — Возьми ребенка и уходи. — Повелитель! — Твой муж участвовал в убийстве моей семьи, — голос чужака прозвучал пусто и безжизненно. — Он должен умереть. Ты из моего народа, ты будешь жить. Уходи. Я подхватил Чани под руки, помогая встать. Подтолкнул к ней Ринну: — Идите к кораблю. — Нет! — Чани мотала головой, плача. Я бросил быстрый взгляд на Дракона: человеческий силуэт начал расплываться в огромную черную тень. Неудивительно, что я не почувствовал его контроля над Нитями — Дракону, имеющему прямой доступ к стихиям, Нити ни к чему. — Иди, — повторил я, и, обнимая любимую в последний раз, положил ладонь на ее выпирающий живот. Там уже жил мой второй и последний ребенок, которого я никогда не увижу. Но этим прикосновением я мог передать ему собственную память, знания и опыт. Так же, как потом он передаст их своим детям. Отчего-то мне не было страшно. Наверное, еще три недели назад я почувствовал, что именно этим все закончится. Понял в тот день, когда Дракон ворвался в наш мир, разъяренный гибелью родных, одержимый жаждой мести, сеющий смерть. — Я люблю тебя, Чани, — сказал я тихо, погладил по встрепанной головке Ринну. — А теперь идите.