— Вы не хотите присесть, отдохнуть? Может быть, вам что-нибудь принести? — Нет-нет. Я пойду. — Мне очень жаль вашего мальчика, миссис Уайт. Словами не выразить, как жаль. Если возникнут вопросы, обязательно позвоните. А если меня не будет на месте, вам непременно поможет кто-нибудь из персонала. Крепитесь, будет нелегко, и многое придется преодолеть. Так что, прошу вас, звоните, как только потребуется наша помощь. Она останавливается в прихожей и хватает меня за руку. Жадно всматривается в мое лицо. — Вы точно знаете, что с ним это не сделали? Как можно судить наверняка, что это он сам? — Сейчас у нас нет оснований считать его гибель делом чужих рук, — заверяю ее. — Однако мы рассмотрим все варианты. Следствие еще не закончено. Некоторых результатов придется ждать несколько недель. — Вы что же, будете его так долго здесь держать?! — Нет-нет, «клиент» будет готов через несколько часов. Похоронная служба сможет его забрать. Мы в главной приемной, выпускаю ее через стеклянную дверь, в вестибюль. Визитерша колеблется, будто не зная, что делать дальше. — Спасибо, — говорит. — Вы были очень любезны. Меня не часто благодарят. Я с такими тяжелыми мыслями возвращалась к себе, что чуть не столкнулась с Марино, не заметив его. Он ждет меня у двери в кабинет, в руках какие-то бумаги, лицо светится воодушевлением. — Ты просто не поверишь, — говорит он. — Знаешь, мне кажется, сейчас я готова поверить всему, — мрачно отвечаю я, рухнув в большое кожаное кресло перед захламленным письменным столом. Вздыхаю. Не удивлюсь, если Марино пришел поведать, что Хайме Бергер назначена прокурором на специальном слушании. — Если ты насчет ее, то я уже знаю, — говорю. — Репортер из Ассошиэйтед Пресс рассказал, кого назначили обвинителем на моем процессе. Я пока не решила, плохо это или хорошо. Кажется, меня это даже не трогает. Судя по выражению лица, капитан озадачен. — Ты что это, серьезно? Бергер? А как она это собирается провернусь? У нее что, разрешение есть на юридическую практику в Виргинии? — Этого и не требуется, — отвечаю. — Сработает в порядке исключения, pro hac vice. — Эта фраза означает «в единичном случае». И дальше поясняю, что по просьбе специальной комиссии возможна выдача разрешения адвокату другого штата на участие в процессе, даже если этот человек не имеет лицензии на осуществление юридической практики у нас. — А Райтер тогда что же? — спрашивает Марино. — Он будет во всем участвовать? — Прокуратура штата обязана назначить кого-то в помощники. Подозреваю, что он будет правой рукой, а все вопросы предоставит задавать ей. — У нас тут нежданный оборот, прорыв по убийству в мотеле «Форт-Джеймс», — вещает он. — Вандер обнаружил в комнате отпечатки, трудился над ними не покладая рук. Угадай, кто у нас всплыл? Диана Брэй. Я тебе не вру, слушай. Проявился отличнейший пальчик у выключателя сразу при входе в номер — тут эта кукла и засветилась. Ну, само собой, и покойника отпечатки наличествуют, а больше никаких попаданий. Кроме Бев Киффин, само собой разумеется. И еще она кое-где наследила. На гидеоновской Библии, к примеру. Матос книги и не касался. Тоже странность, не находишь? Так что, вполне возможно, хозяйка сама открыла книгу на той странице, как там ее... — Экклезиаста, — напоминаю я. — Ага. Отпечаток на раскрытых страницах, киффиновский пальчик. А ведь помнишь, она утверждала, будто книги вообще не касалась. Так я по телефону снова ее спросил — по-прежнему отрицает. Уж не замешана ли тут в чем наша хозяюшка? Тем более, как теперь известно, и Брэй была в этой самой комнате до убийства того парня. Эта-то что в мотеле позабыла? Версию не подкинешь? — Может, за партией приезжала, — отвечаю. — Больше ничего в голову не приходит. Не того уровня дыра, чтобы она там останавливалась. — В яблочко. — Марино спускает воображаемый курок. — А муж Киффин, по ее словам, работает на ту же компанию грузоперевозок, куда и Барбозу закинуло, верно? Правда, пока не обнаружилось никаких документальных свидетельств того, что некто Киффин водит грузовик; вообще такого не нашли, и это странно, должен признать. И еще известно, что «Сухопутные грузоперевозки» впутались в контрабанду наркотиков и оружия, так? Может, картинка свяжется, если подтвердится, что волосы из кемпинга принадлежат Шандонне. А если тут вся семья повязана? Вдруг он для того и приехала в Ричмонд, по семейному делу? И лишь попутно, пока ошивался в окрестностях, не смог совладать с собой и жмуров наделал. — Тогда проще объяснить, что здесь Матос забыл, — добавляю я. — Кроме шуток. Может, они вообще друганами были с нашим Жан-Батистом. А может, кто-нибудь из семейства подослал наемника в Виргинию, чтобы тот убрал мальчика Джонни. Пустил его в расход, пока тот про семейные делишки не насвистел кое-кому. Вероятностей море. — Впрочем, это не объясняет, почему разделались с Матосом и чьих рук это дело. Или почему убили Барбозу, — уточняю я. — Нет, только все равно уже теплее, — отвечает капитан. — Знаешь, свербит у меня одна мыслишка, есть кое-какие наводки. Уж не наткнемся ли мы на Талли? Может, он-то и есть недостающее звено. — Что ж, они с Брэй пересекались в Вашингтоне, — говорю я. — И он какое-то время жил в том же городе, где закрепились Шандонне. — И еще он каждый раз влезает в гущу событий, если рядом Жан-Батист, — добавляет Марино. — Знаешь, мне показалось, я его тут на днях видел. Стою на светофоре, жду зеленого, и тут смотрю — на соседней полосе большая черная «хонда», мотоцикл. Я этого молодчика сперва не узнал — шлем у него был и тонированный шит на лице. Да вот он на мой пикап уж больно подозрительно глазел. Я совершенно уверен, это Талли. Меня заметил, мигом отвернулся, пентюх. По внутренней связи вызывает Роза: звонил губернатор, как и было условленно, в десять часов состоится телефонный разговор. Сделала рукой знак, чтобы капитан закрыл дверь, а сама жду, когда на линию выйдет Митчелл. Снова вмешивается реальность. Меня возвращают к тому, что предначертано и пущено в широкую огласку. Такое чувство, будто я точно знаю, какие у губернатора мысли на мой счет. — Кей? — Голос Майка Митчелла суров. — Я очень расстроился, когда увидел утренние газеты. — Я тоже их не приветствую, — сообщаю я. — Я тебя поддерживаю и впредь буду на твоей стороне, — говорит он, вероятно, дабы подсластить ложку дегтя, которую он мне приготовил. Молчу. Не отвечаю. Еще у меня есть подозрения, что он осведомлен о Бергер, а то и сам приложил руку к ее назначению. Я вопрос не поднимаю: бессмысленно. — Полагаю, в свете нынешних обстоятельств, — продолжает он, — тебе лучше оставить дела, пока ситуация не разрешится. Кей, не подумай, я не поверил ни единому слову. — Поостерегся сказать, что верит в мою невиновность. — Пока шумиха не уляжется, оставлять тебя на посту главы отдела судмедэкспертизы будет неразумно. — Ты меня увольняешь, Майк? — напрямую спрашиваю я. — Ну что ты, — торопливо заверяет он уже мягче. — Давай-ка сначала суда дождемся, а там видно будет. Я тебя не бросил, и идею твою работать в частном порядке тоже приветствую. Все будем решать после слушания. — Естественно, я поступлю так, как вы считаете нужным, — говорю ему с уважением. — Только должна поставить вас в известность, что если я оставлю текущие дела, требующие самого пристального внимания с моей стороны, пострадают интересы штата. — Кей, это невозможно. — Он политик. — Речь идет о какой-то паре недель, если, конечно, все пройдет гладко. — Боже правый, — говорю я. — Будем надеяться. — Не сомневайся. Закончили разговор, перевожу взгляд на Марино. — Ну вот и все. — Собираю вещички в портфель. — Надеюсь, они не бросятся сразу замки менять, едва за мной дверь закроется. — А ты подумай, что ему еще оставалось? Правда, что? Сама посуди. Марино примирился с неизбежным. — Знаешь, мне очень интересно, от кого просочилась информация. Как газетчики разнюхали? — Закрываю портфель, щелкаю замками. — А ты уже получил повестку? — напрямую спрашиваю. — Это не секретная информация, можешь сказать. — Ты же сама понимаешь, что меня непременно вызвали бы. — У него болезненное выражение лица. — Док, не сдавайся. Не дай им себя растоптать. Беру портфель, открываю дверь. — А я сдаваться и не собиралась. Более того, у меня масса дел. Он безмолвно спрашивает: «Каких?» Мне ведь сам губернатор только что приказал воздержаться от дальнейших действий. — Майк — хороший парень, — говорит Марино. — Не заставляй его идти на крайности. Не дай повода тебя уволить. Может, съездишь куда-нибудь на пару дней? Почему бы, скажем, с Люси не повидаться в Нью-Йорке? Она ведь туда направилась? Навестишь их с Тиун. Просто сматывай удочки отсюда, линяй, пересиди где-нибудь до суда, пожалуйста. Мне тогда не придется волноваться о тебе ежеминутно. Даже в доме Анны одной нельзя... Делаю глубокий вдох, пытаясь подавить растущую злость и обиду. Он прав. Смысла нет подгаживать губернатору и только усугублять тем самым положение. Просто теперь, в довершение всех неприятностей, меня и из города гонят. И еще обидно, что Анна до сих пор весточки так и не подала. Сердце будто червь точит. Я вот-вот слезу пущу, а плакать на работе — против моих принципов. Отвожу взгляд, но полицейский все одно успевает уловить мои чувства. — Слушай, — говорит, — у тебя есть все основания расклеиться. В серьезную передрягу ты вляпалась, док. Пересекаю прихожую, миную женские уборные, направляюсь в морг. Турчанка зашивает Бенни Уайта, Джек сидит за столом, оформляя бумаги. Подтягиваю стул к своему заместителю и снимаю с его комбинезона несколько выпавших волосков. — Давай-ка прекращай линять, — браво обращаюсь к нему, а на душе кошки скребут. — Скажи, почему у тебя волосы выпадают? — Уже не первую неделю хочу его спросить. И как обычно, столько всего произошло, что у нас так и не было возможности поболтать с глазу на глаз. — А за ответом далеко ходить не надо, — говорит он, откладывая ручку. — Просто газету открой. — У него тяжелый взгляд. Я киваю: намек понят. Примерно этого и ожидала. Джек уже какое-то время осведомлен о моих проблемах. Возможно, Райтер давно закидывал удочку, пытался выведать у него информацию, как случилось и с Анной. Спрашиваю зама, в этом ли дело, и он подтверждает. Говорит, совсем в выжатый лимон превратился. Политику он ненавидит и терпеть не может оставаться за главного. Джек никогда не стремился занять мое место, а сейчас оно и подавно ему не нужно. — Я рядом с тобой хорошо выгляжу, — говорит он. — Всегда так было, доктор Скарпетта. Они теперь захотят меня руководителем назначить. И что тогда делать? Понятия не имею. — Запустил в шевелюру пятерню, на руке снова осталось несколько волосков. — Эх, было бы все как раньше... — Мне тоже этого хочется, уж поверь, — говорю я. Тут звонит телефон, трубку берет Турчанка. — Кстати, чуть не забыл, — заявляет Джек. — У нас тут какие-то странные звонки то и дело. Я не рассказывал? — При мне тоже однажды звонили, — отвечаю. — Некто утверждал, что он Бентон. — Как гнусно, — морщится от отвращения. — А больше я не знаю, — добавляю я. — Доктор Скарпетта? — зовет меня Тюрк. — Возьмете? Это Пол. Подхожу к телефону. — Как дела, Пол? — спрашиваю Пола Монти, который руководит лабораториями судмедэкспертизы в масштабах штата. — Во-первых, хочу, чтобы вы знали: все в этом чертовом здании за вас двумя руками, — говорит он. — Тоже мне, чертовы писаки. Прочел эту галиматью, чуть кофе не захлебнулся. А у нас тут запарка, трудимся не покладая рук. — Надо понимать, лаборатория активно проводит анализ вещественных доказательств. По идее обработкой улик занимаются на равных основаниях, не оказывая предпочтения отдельным делам, ведь нельзя же считать одну жертву важнее другой и ставить ее в первые ряды по очередности. Вместе с тем существует негласное правило, так же как и на спецоперациях: прикрывай спину товарищу. Это факт. — У меня интересные результаты по анализам выплыли, хочу вам лично передать, — продолжает Пол Монти. — Те волосы из палаточного лагеря — ну, которые, как вы заподозрили, принадлежат Шандонне? Так вот, ДНК совпадает. И что куда интереснее — сравнительный анализ волокон показал, что хлопчатобумажное постельное белье, взятое из лагеря, идентично нитям с матраса из комнаты Дианы Брэй. Ну вот, уже вырисовывается некий сценарий. Убив Диану Брэй, преступник забрал постельное белье и сбежал в палаточный лагерь. Может быть, спал на нем. Или попросту хотел избавиться от улики. В любом случае мы теперь можем четко привязать Шандонне к мотелю «Форт-Джеймс». На данный момент больше Полу доложить не о чем.