— Если Сидящий Бык хочет избежать ареста, ему надо немедленно скрываться из лагеря, — сказал Ва ку'та. — Я сейчас же пойду к нему, — произнес Хватаю Медведя и, не тратя времени, начал одеваться. Тем временем в лагере раздался топот лошадиных копыт. Начали лаять собаки. Затем топот затих. Хватаю Медведя уже оделся, когда кто-то постучался в окно. Парящая Птица погасил лампу, а Хватаю Медведя сдернул с окна одеяло. На дворе уже светало. — Цеска маза забирают Сидящего Быка! — воскликнул чей-то голос за окном. — Опоздали мы с предупреждением! — закричал Хватаю Медведя. — Только мы не позволим его забрать! Ва ку'та и Парящая Птица схватили ружья и вместе с хозяином выбежали из дома. Дом вождя хункпапов окружал полицейский кордон. Трое полицейских в форме и с револьверами в руках выводили Сидящего Быка из дома. Лейтенант Бычья Голова шел справа, сержант Обритая Голова — слева, а позади Красный Томагавк. Из лагеря понабежали хункпапы, в мгновение ока толпа мужчин окружила полицейский кордон. Хватаю Медведя протолкался вперед, он издавна враждовал с Бычьей Головой. Увидев, как уводят вождя, которого он поклялся защищать, он воскликнул глубоко взволнованным голосом: — Посмотрите, эти предатели цеска маза пришли забрать нашего вождя! Не дадим им этого сделать! Защитим вождя! Ва ку'та и Парящая Птица с винчестерами в руках уже стояли рядом с Хватаю Медведя. Вооруженные ножами, палицами и ружьями мужчины все сильнее теснились вокруг полицейских, а те неуверенно оглядывались кругом в ожидании, когда приведут лошадь для Сидящего Быка. В ту минуту из дома вышел Нога Ворона118, семнадцатилетний сын Сидящего Быка, он уже давно готовился к роли вождя и принимал участие во всех совещаниях. — Отец! — воскликнул он. — Ты всегда называл себя отважным вождем, а теперь позволяешь цеска маза себя забрать? Сидящий Бык остановился. Он понял, что верные ему хункпапы только ждали его распоряжений. — Я не пойду с вами! — решительно произнес он. — А вы не позволяйте им меня забирать! — Иди, не слушай никого! — отозвался Бычья Голова. — Дядюшка, никто не сделает тебе ничего плохого! — воскликнул кто-то из полицейских. — Ты только поговоришь с агентом и вернешься. Не давай втянуть себя в неприятности! Как раз в эту минуту двое полицейских подвели коня вождя хункпапов. Сидящий Бык сделал шаг назад. Бычья Голова и Обритая Голова подхватили его под руки. Красный Томагавк подталкивал сзади. Толпа хункпапов загудела, полетели угрозы, оскорбления. Хватаю Медведя сбросил с плеч покрывало, молниеносно вскинул ружье. Раздался выстрел. Пораженный в правый бок Бычья Голова упал на землю. Уже в лежачем положении он выстрелил из револьвера в Сидящего Быка, пуля попала тому в грудь. Одновременно Красный Томагавк выстрелил сзади ему в голову. И великий индейский патриот, славный вождь хункпапов пал мертвым. Он был убит подло, подобно тому, как это случилось несколько лет тому назад с неустрашимым воином оглала Бешеным Конем. Кто-то из полицейских ударил прикладом Хватаю Медведя и застрелил его. Хункпапы толпой кинулись на ненавистных полицейских. Парящая Птица три раза выстрелил из винчестера в и так уже раненого Бычью Голову. Ва ку'та одним выстрелом уложил сержанта Обритая Голова. Разгорелся ожесточенный рукопашный бой, в котором погибло еще четверо полицейских. В суматохе сражения старый конь Сидящего Быка, которому подарил его Буффало Билл, когда тот выступал в цирке, вдруг начал исполнять свои давние цирковые трюки. Бой немедленно прекратился. Суеверным индейцам представилось, что дух убитого вождя вселился в его любимого коня. Хункпапы стали скрываться в зарослях позади дома. Убегая, Ва ку'та остановился, поднял винчестер. Еще один полицейский упал мертвым. Полицейские внесли в дом умирающего Бычью Голову, уложили его на сеннике и тогда заметили, что кто-то прячется под грудой попон. Отбросив их в сторону, все увидели юного сына Сидящего Быка. — Дядюшки, не убивайте меня, — попросил Нога Ворона. — Я не хочу умирать! — Что нам с ним делать? — спросил полицейский. Находящийся в полубессознательном состоянии Бычья Голова ответил: — Делайте, что хотите! Это он подбил всех! Полицейский ударил юношу по голове. Тот, теряя сознание, протащился до дверей и упал уже на дворе. Двое полицейских застрелили его из револьверов. Спрятавшиеся в зарослях хункпапы принялись обстреливать дом, однако вскоре на холме появились кавалеристы под командованием капитана Фичета. Они укрывались неподалеку от лагеря Сидящего Быка, чтобы в случае необходимости поспешить на помощь индейской полиции. Теперь они открыли стрельбу из похожего на небольшую пушку многоствольного оружия системы Гэтлинга и из пулемета системы Хотчкиса. Несколько залпов, и хункпапы бросились бежать. После боя с полицией Ва ку'та не имел возможности вернуться в свой лагерь, там бы его обязательно арестовали, а потом судили. Среди полицейских было много его знакомых. Поэтому он присоединился к хункпапам, которые решили искать убежища в лагере вождя Большая Нога. Вождь Большая Нога вместе с небольшой группой миньконью стоял лагерем на реке Шайен. Неподалеку находился лагерь эскадрона восьмого кавалерийского полка под командованием полковника Самнера, который следил за тем, чтобы Большая Нога не направился к исполнителям пляски духа на Плохих Землях. Большая Нога часто приходил побеседовать с Самнером и тем завоевал его доверие. Поэтому, когда в середине декабря Большая Нога пришел попрощаться перед тем, как отправиться в агентство за получением ежегодных выплат, Самнер этому не воспротивился. Большая Нога свернул лагерь и двинулся в путь. В это время к нему и присоединились тридцать восемь беглецов из лагеря убитого Сидящего Быка. Самнер, вскоре узнавший об этом, в гневе догнал Большую Ногу, полагая, что тот предал его. Однако Большая Нога с достоинством возразил ему: — Это мои братья и родственники. Они пришли к нам голодные, с израненными ногами, в печали, почти без одежды. Мы приняли их, накормили и стараемся облегчить их страдания. Даже у индейца есть сердце. Я не мог поступить иначе. Большая Нога заявил далее, что он по-прежнему хочет жить в мире с белыми. Он отведет своих людей в агентство за выплатой, а потом, скорее всего, отправится в агентство Пайн Ридж, поскольку вожди оглала хотят дать ему сто мустангов, если он сам прибудет за ними, и тогда он постарается склонить исполнителей пляски духа к заключению мира. Все это звучало вполне разумно, но к тому времени Самнер уже получил приказ арестовать Большую Ногу и разоружить миньконью. Поэтому он сказал, что военные проводят Большую Ногу в лагерь. Самнер приказал выдать миньконью продовольственный паек и, поскольку они были мирно настроены, не отобрал у них оружия. Проведя два дня в дороге, сопровождаемые отрядом Самнера миньконью оказались вблизи своего селения. Тогда Большая Нога объявил, что он сам готов пойти с Самнером в его лагерь, но не может удержать замерзших, голодных женщин и детей от того, чтобы разойтись по домам. — Это их дом, правительство приказало им в нем жить, — сказал он. — Никто из моих людей не сделал ничего такого, что бы оправдывало выселение их отсюда силой. А тем временем миньконью уже самовольно въезжали в свое селение. Самнер оказался в довольно щекотливом положении. Арест Большой Ноги не решал проблемы, поскольку больше всего опасений вызывал не он сам, а его молодые воины. И Самнер согласился, чтобы миньконью переночевали в своем селении при условии, что на следующее утро Большая Нога придет в солдатский лагерь и приведет с собой хункпапов, сбежавших из резервации Стендинг Рок. Ночью разведчики миньконью установили, что в лагерь Самнера прибыли новые солдаты. В ужасе, что белые теперь их всех убьют, миньконью потихоньку сбежали из лагеря, не прихватив даже своих повозок, и направились на юго-запад, только бы оказаться подальше от солдат. Ближе к Кьюни Тейбл они послали гонцов к исполнителям пляски духа, но Пинающийся Медведь и Низкий Бык уже отправились в агентство. Наголодавшись в резервации, Большая Нога заболел туберкулезом легких, а теперь его здоровье еще ухудшилось. Самостоятельно сидеть на коне у него уже не было сил, поэтому его везли на волокуше. Большинство хункпапов, боясь ареста, расстались с миньконью, однако Ва ку'та остался с Большой Ногой, не желая бросить его в таком трудном положении. Двадцать восьмого декабря миньконью встретились с четырьмя эскадронами седьмого кавалерийского полка под командованием майора Уитсайда. Большинство кавалеристов этого полка погибло во время битвы у Литтл Бигхорн, однако потом полк был переформирован. Майор Уитсайд проводил миньконью до ближайшего местечка Вундед-Ни119, там находилось почтовое отделение и десятка два свободно раскиданных домиков индейцев. Узнав о том, что майор Уитсайд перехватил группу Большой Ноги, к нему присоединились четыре эскадрона, которые вел сам командир седьмого полка, полковник Форсайт. По его распоряжению миньконью стали лагерем неподалеку от ручья Вундед-Ни. Кавалеристы окружили индейский лагерь своими палатками. На ближайшем, служившем кладбищем, холме поставили пулеметы системы «хотчкис», те были направлены в сторону миньконью. Вождь Большая Нога умирал. Полковник Форсайт выделил ему войсковую палатку, обогреваемую железной печкой. Ночь прошла спокойно. На следующее утро Форсайт приступил к разоружению индейцев. Всех мужчин собрали в круг совета, солдаты окружили их, построившись в квадрат. Форсайт сказал индейцам, что они должны отдать оружие. Миньконью посовещались, затем объявили, что хотели бы переговорить с вождем Большая Нога. Двое делегатов отправились в лагерь. Большая Нога посоветовал им отдать старые ружья, а новые оставить себе. Делегаты вернулись к воинам и передали им совет вождя. Форсайт и Уитсайд отделили двадцать миньконью и послали их в типи за оружием. Те принесли лишь два неисправных карабина. По приказу рассерженного Форсайта прислужник и один из миньконью принесли больного вождя, положили его на землю напротив группы воинов. Большая Нога совершенно лишился сил, из носа у него текла кровь. Ему не хотелось бороться, не хотелось этого и его воинам. Что это так, можно было убедиться, достаточно было посмотреть на спокойно играющих у типи детей. Все более нервничающий Форсайт распорядился отделить мужчин от лагеря, где находились женщины, кордоном солдат. В лагере кавалеристы выгоняли из типи женщин, стариков и детей, выбрасывали все их добро. В понуром молчании следили миньконью за жестоким поведением солдат, их все больше охватывал страх, что, как только они отдадут оружие, их убьют. А тем временем солдаты подвергали женщин унизительному досмотру под предлогом, что они могут пря-тать под юбками оружие. Кавалеристы собирали луки, стрелы, ножи и топоры. Ва ку'та сидел на земле среди мужчин. Подобно некоторым другим, он укрывал под одеялом винчестер. Все выше подымалось в нем волна ненависти. Среди командиров седьмого полка у него было немало знакомых: Уоллес, Варнум, Мойлан, Эджерли и Годфри, все те, что уцелели после разгрома на Литтл Бигхорн. Это их солдаты так жестоко сейчас обходились с женщинами, стариками, детьми! Немало миньконью тоже узнало уцелевших офицеров, глухое ворчание пробежало по кругу воинов. В эту драматическую, исполненную напряжения минуту поднялся шаман Желтая Птица. Посвистывая костяной свистулькой, он начал кружиться посреди сидящих мужчин, а затем заговорил на языке дакотов: — Братья, если вы сейчас отдадите оружие, всех нас ждет смерть. Не бойтесь белых солдат, они не имеют власти над нами. Их пули отлетят от наших рубашек духа и окажутся далеко в прерии! Тем временем обыск в лагере закончился. Солдаты принесли тридцать семь ружей, но между ними оказалось лишь несколько современных винчестеров. Остальные многострельные карабины могли быть спрятаны только под одеялами, в которые кутались мужчины, поэтому Форсайт приказал: — А теперь пусть каждый подойдет сюда, сбросит одеяло и положит оружие! С десяток миньконью постарше приблизилось к полковнику, рядом с которым стояли Уитсайд, Варнум, Уоллес и еще шесть кавалеристов. Пожилые миньконью отбросили одеяла, никакого оружия под ними не оказалось. Настала очередь молодых. У первой же тройки было обнаружено два винчестера. Желтая Птица опять пошел кружиться среди воинов. И тогда с места сорвался Черный Лис120, он отбросил одеяло и выкрикнул, держа в руках карабин: — Это мой карабин, я его не отдам, если не отдадите мне денег, которые я за него заплатил! Двое кавалеристов схватили его за руки, в возникшей сумятице карабин выстрелил. Пуля поразила одного из солдат. В ту же самую минуту Желтая Птица поднял с земли горсть пыли и бросил ее в воздух. Молодые маньконью вскочили с земли, отбросили одеяла, в их руках блеснули винчестеры. Прозвучали выстрелы. Остальные индейцы тоже бросились в бой. Какое-то время между индейцами и солдатами шла упорная перестрелка, затем завязался рукопашный бой. Сейчас же с кладбища на холме застучали пулеметы. Снаряды прошили индейский лагерь, убивая беззащитных женщин и детей. Крики ужаса, стоны умирающих и мольбы долетели до мужчин, сражающихся с солдатами в кругу совета. Кое-кто пробовал прорваться сквозь шеренгу солдат, отделяющих их от лагеря, другие напирали в противоположном направлении. Женщины с детьми бежали из лагеря к расположенному позади него глубокому сухому рву. Часть кавалеристов седьмого полка бросилась за ними в погоню. Началась страшная резня. Кавалеристы с криками: «Помни Кастера!» убивали безоружных. В них не осталось никаких человеческих чувств. Массами гибли беззащитные женщины и дети, кавалеристы добивали раненых, вытаскивали тех, кто укрывался в ущельях, всячески издевались над ними. Ва ку'та, хоть и был уже дважды ранен, все еще сражался в кругу совета. Когда у него закончился запас патронов, он ухватил карабин за дуло и, размахивая им как дубинкой, проложил себе дорогу к сухому рву. Резня там продолжалась. Ва ку'та вырвал из рук мертвого миньконью винчестер и продолжал стрелять. Он скинул с лошади кавалериста, добивавшего раненую беременную женщину, но в это время в него сзади выстрелили из револьвера. Пуля глубоко задела левый висок Ва ку'та и он погрузился в темноту. Потеряв сознание, он скатился в глубокий овраг. Минуло немало часов, прежде, чем Ва ку'та снова открыл глаза. Вокруг было темно. Его окоченевшее тело даже не ощущало холода. В первый раз за эту зиму начался большой снегопад. Крупные хлопья снега опускались на его лицо, они и вернули его к жизни. Поначалу Ва ку'та не мог понять, где находится. Его мозг снова начали мучить ужасные видения минувшей битвы. То он видел белого офицера, стрелявшего в лежавшего на носилках Большую Ногу, то этот же самый офицер убивал дочь несчастного вождя. Он видел кавалеристов, несущихся на лагерь с беззащитными женщинами и детьми, добивание раненых. Ему казалось, что он слышит стоны умирающих, мольбы о пощаде. В конце концов он понял, что смертельная схватка закончилась. Кругом свистел ледяной ветер, нес снежную поземку. Ва ку'та попробовал встать, но, несколько раз подымаясь на колени, тут же бессильно падал на землю. Пропитанная кровью одежда задубела на морозе. После многих попыток ему все же удалось выползти из оврага, потом он на четвереньках долго взбирался на верх рва, пока, наконец, не оказался на равнине посреди трупов и остатков засыпанного снегом лагеря. На западе, на вершине холма, где раньше стояли пулеметы, виднелись отблески костров. Очевидно, там располагался «одержавший победу» седьмой кавалерийский полк. Ва ку'та, качаясь на каждом шагу, двигался на северо-восток, только там он мог ждать помощи. Неподалеку от почтового отделения стоял домик доктора Истмана, санти дакота по крови, он был выгнан из Миннесоты после восстания 1862 года. Истмен уже давно шел по дороге, намеченной белыми людьми, учился в школе на востоке, стал врачом. Ва ку'та хорошо знал своего земляка, ценил его за самоотверженность, с какой тот нес помощь своим товарищам по неволе. Теряя остатки сил, Ва ку'та двигался вперед. Он чувствовал, что если упадет на землю, ему уже не подняться, и он замерзнет в снежной заверти. Наконец, по другой стороне дороги в агентство Пайн Ридж он увидел свет в окне, еле-еле дотащился до дома, осторожно постучал в дверь. Она еще не открылась, когда он потерял сознание. Прошло немало дней, прежде чем Ва ку'та открыл глаза и, сразу же узнав склонившегося над ним доктора Истмена, улыбнулся ему. — Ну, наконец-то ты очнулся! — сказал Истмен. — Я уж думал, ты ушел в страну Великого Духа. Я достал у тебя из груди две пули. Теперь ты быстро выздоровеешь. — Давно я здесь? — прошептал Ва ку'та. — Уже неделя прошла со времени тех ужасных событий. Завтра я сообщу вождю Боятся Даже Его Лошадей, что ты пришел в себя. Это твой большой друг, он сказал, что заберет тебя к себе в лагерь и тогда ты избежишь ареста за участие в бою с полицией на реке Гранд. Будешь жить с оглала, как и раньше. Многие хункпапы вождя Сидящего Быка хотят присоединиться к оглала. Вождь обещал, что постарается доставить твою семью в Пайн Ридж. — А что с миньконью вождя Большая Нога? — спросил Ва ку'та. — Ты не думай сейчас об этом, все закончилось…121 У Вундед-Ни пали триста миньконью вместе со своим вождем Большой Ногой. Через два дня после резни, когда улеглась снежная буря, группа оглала вместе с доктором Чарлзом Истменом исследовала поле боя. Среди груд присыпанных снегом обезображенных трупов они нашли оставшихся живыми пятеро взрослых и двоих детей. Тридцать белых людей взялись похоронить убитых индейцев, они должны были получить по два доллара за каждый труп. Мужчин, женщин и детей бросали в братскую могилу. Белые сдирали с трупов рубашки духа, чтобы забрать их себе на память. Затем «могильщики» стали полукругом вокруг могилы и сфотографировались. Могилу засыпали землей. У Вундед-Ни весь народ дакотов пережил свою символическую смерть. В их истории то была последняя битва. В 1903 году дакоты поставили памятник на братской могиле с такой надписью: «Этот памятник возведен уцелевшими родственниками, а также оглала с реки Шайен в память о резне группы вождя Большая Нога 20 декабря 1890 года. Войском Соединенных Штатов командовал полковник Форсайт. Большая Нога был великим вождем дакотов. Он часто говорил: „Я буду жить в мире до конца моих дней“. Он совершил много славных дел для белых людей и красных людей. Здесь умерло много невинных женщин и детей, которые не совершили ничего плохого».