Со мной один Ваня. Амосов куда-то исчез. Два человека против восьмерых, если Лесенко и Поляк влезут. Хреново. – Пашка побежал за Мансуром, – шепчет мне на ухо Волков, – должен подскочить через минуту-другую. Молчание прерывает Бык. – Ну что, фраер? Убить тебя сразу или немного помучить? – цедит он сквозь зубы, подражая басмачам из «Белого солнца пустыни». Любит Антон порисоваться. Я улыбаюсь, сбрасываю на землю сумку и смотрю ему прямо в зрачки, весело, дерзко и злобно. Чем ты меня, шкет малолетний, хочешь напугать? Кулаками своими? Смешно. В этот момент Бычару сверлит взглядом не испуганный подросток, а матерый и уверенный в себе мужик. Антон что-то чувствует. Ухмылка сползает с его лица, в глазах мелькает неуверенность. Его окружение тоже посерьезнело. Такой реакции от меня они не ожидали. – Давай, Бычок, рискни здоровьем, – почти дружелюбно предлагаю ему, – только как мужчина, один на один. Или струсил? Не хочу я бить подростка, пусть и блатного. Но другого выхода не вижу. Мирно разойтись в этой ситуации не получится. Подкараулил Бык меня на свою голову. – Конечно, струсил, – раздается голос Тимура Мансурова, – это же шакалы, они только толпой и сильны. Лица сявок смурнеют. Драться с победителем городских соревнований по боксу им не хочется. Да и команда старших одноклубников по просьбе Мансура тоже может подтянуться, если конфликт перейдет в серьезную стадию. Это знает школьная и районная гопота, обходящая чемпиона десятой дорогой. Запыхавшийся Амосов становится с другой стороны от меня. Мансур подходит тоже не один. С ним Сережа Смирнов. Парень дружески мне подмигивает. Серега тоже крепкий и боевой. Пару лет ходил с Мансуром на бокс, потом на гиревой спорт переключился. Пять на восемь – совсем другая ситуация. Да и Поляк с Лесенко уже не полезут, и, похоже, Недельский тоже, он никогда особенной храбростью не отличался. – Так, что здесь происходит? – звучит командный голос Нины Алексеевны. – Быков, опять за свое? В глазах Быка мелькает плохо скрываемое облегчение. Я оглядываюсь. К нам идет завуч в сопровождении Ани Николаенко. – Мы еще с тобой встретимся, – тихо говорит он мне, и вся кодла, повинуясь его взмаху руки, скрывается в арке дома напротив. – Быков, куда побежал? Лесенко, Трофимов, Недельский, сюда немедленно! – кричит Нина Александровна, но шпаны уже поблизости нет. – Шелестов, в чем дело? Что они хотели от тебя? – интересуется завуч. – Да ничего особенного, – машу я рукой, – так, небольшой спор. – Понятно, – усмехается Нина, – не хочешь говорить. Смотри только, чтобы это слишком далеко не зашло. – Не зайдет, – смотрю на завуча честным взглядом, – думаю, ребята все осознали и больше не будут. Аня, стоящая рядом с Ниной, насмешливо фыркает. – Может, попросить Евгения Григорьевича проводить тебя до дома? – озабоченно спрашивает завуч. Вот только физрука мне в попутчики не хватало. Он, конечно, дядька хороший и внушительный, мастер спорта по вольной борьбе, но я как-нибудь без него обойдусь. – Спасибо, не нужно, – вежливо отказываюсь, – меня ребята проводят. – Ну смотри, – Нина осуждающе качает головой, разворачивается и идет обратно в школу. Николаенко с независимым видом огибает нас и направляется к остановке. – Ань, погоди, – окликаю ее. Она останавливается. – Ребят, пару минут. Пацаны кивают. – Иди уже, мы тебя подождем, Ромео, – раздается ехидный голос Паши. Опять слышу звук подзатыльника и возмущенный крик Амосова: «Ванька, ты задолбал». Подхожу к Николаенко. Она молча глядит на меня. – Ань, спасибо тебе, но я бы и сам справился, – неловко начинаю объясняться, – не нужно было завуча звать. – Шелестов, неужели ты думаешь, что я позвала Нину Алексеевну ради тебя? – Николаенко насмешливо смотрит на меня. – Мне просто надоело, что Бык избивает каждого парня, который просто поговорит со мной или сядет за одну парту. Отделаться от этого идиота я не могу. Он почему-то вообразил себе, что я его девушка. Хотя моего мнения никто не спрашивал. Я не хочу, чтобы из-за меня еще кто-то пострадал. Понятно? – Да, но все равно тебе спасибо большое, меня еще в жизни никто так не спасал, – благодарно смотрю ей в глаза искренним взглядом, только где-то в глубине зрачков ярким огоньком бьется еле сдерживаемая смешинка. Девушка смущается и опускает взгляд. – Не за что, – звучит ее сухой голос – ты все сказал? Тогда пока. Она невероятно красива даже сейчас, в простеньких советских туфельках и невзрачном сером пальто. Точеный профиль и зеленые глазищи, длинные изящные ножки. Если наложить на Аню макияж и одеть в вечернее платье – готовая топ-модель с обложки глянцевого журнала. – Пока, – прощаюсь с ней и возвращаюсь к ребятам. * * * Домой, сопровождаемый компанией добровольных телохранителей, я дошел без проблем. Мамы опять не было. В эту субботу она опять работает. У них в НИИ конец квартала. Зато потом отгул получит. Разогрев борщ и пообедав, удобно устраиваюсь на диване. Мне нужно обо всем хорошо подумать. «Проблему с этим дураком надо решать. Он не успокоится. Значит, нужно обломать ему рога». В моей голове начинает созревать план. Мысленно прогоняю все его детали. Пожалуй, так и сделаю. Прямо сегодня, чтобы не затягивать. Не нужно отдавать этому придурку инициативу и давать возможность подстеречь меня. «Теперь рассмотрим более глобальный вопрос. У меня есть двенадцать лет, чтобы спасти СССР. С одной стороны, времени достаточно, с другой – в обрез. У меня нет ничего для этого. Сейчас я простой школьник, без денег и возможностей как-то влиять на судьбу страны. Меня даже никто не будет воспринимать всерьез. Необходимо в ближайшие годы решить несколько проблем. Первая – деньги. Мне понадобится их очень много. Это необходимый ресурс, который позволит мне начинать что-то делать и добиваться поставленных целей. Второе – команда. Одиночки могут побеждать государственную машину только в фантастических романах. Мне нужно пусть несколько преданных соратников, но готовых сражаться за сохранение СССР любыми способами и до конца. Третья – вхождение во властные эшелоны. Впрочем, как решить эту проблему, у меня есть мысли. Четвертая – нужна хорошая разветвленная официальная структура из спаянных идеей единомышленников, желательно под крышей комсомола или КПСС. И, кажется, я знаю, как этого достичь и что предложить партийным боссам…» Мои раздумья прерывает дверной звонок. В глазок вижу Семеновича. Открываю ему дверь. – Привет, чаем угостишь? – спокойно осведомляется сэнсей. – Здравствуйте. Конечно, пойдемте на кухню. Через несколько минут мы, не торопясь, отхлебываем из кружек горячий чай, закусывая его баранками, предусмотрительно выложенными мною на тарелку. Наставник пристально смотрит на меня. – Чего не спрашиваешь, что я узнал по поводу водителя? – интересуется он. – Вы сами мне все расскажете, – пожимаю плечами, – поэтому, наверно, и пришли. – Угадал, – подтверждает Семенович, отпивает глоток горячего напитка и ставит кружку на стол. – Ты оказался прав. На все сто процентов. Утром я в контору не дозвонился. Председателя поймал только ближе к обеду. Он уже был в курсе. Этот пьяный идиот Толик все-таки выехал утром на своем самосвале из Павловки. Врезался в дерево на выезде из леса. Примерно в то время, когда я планировал ехать на дачу. Капот всмятку. Дурака увезли в больницу. Сотрясение мозга, перелом ключицы и лицо порезано осколками. Так что, – крепкая ладонь тренера ложится на мое предплечье, – я у тебя в долгу. Я живу ради Надьки. А тебе обязан ее жизнью. Обращайся ко мне по любому вопросу. – Игорь Семенович, мне ничего от вас не нужно, на моем месте каждый вас бы предупредил, – пытаюсь отмежеваться от благодарностей. – Не спорь! – пятерня наставника гулко хлопает по столу. – Я сказал, ты услышал. Это все, что я хотел тебе передать. Мне пора. В понедельник, как всегда к пяти вечера, жду тебя на тренировку. – Хорошо, – соглашаюсь я. Закрыв дверь за Семеновичем, возвращаюсь в гостиную. Пора собираться. Роюсь в гардеробном шкафчике. Нахожу старые перчатки отца. Они бросаются в спортивную сумку. Также туда летит черная куртка, купленная мне год назад. Перерываю кучу вещей и бумаг в комоде, наконец вижу то, что мне нужно – жесткий кожаный кофр. Здесь лежит бинокль БПБ 12×40, изготовленный Загорским оптико-механическим заводом. Расстегиваю кнопочную застежку и убеждаюсь: прибор на месте и в отличном состоянии. Он весит почти килограмм, но дает двенадцатикратное увеличение и отличную картинку, благодаря возможности индивидуальной фокусировки и широкоугольным окулярам. Имеются даже два противотуманных желтых светофильтра. Батя приобрел его для редких поездок на охоту. Внушительный бинокль с шершавой металлической поверхностью и прочным шейным ремешком даже приятно держать в руках. Только плохо, что футляр довольно большой. Вздохнув, кладу бинокль обратно, закрываю застежку и упаковываю его в сумку. Забираю из шкафа отцовскую фляжку, наполняю ее водой. Делаю себе на кухне пару бутербродов с сыром и колбасой. Они аккуратно заматываются в кулечек и тоже отправляются в сумку. Туда же идет протертый до дыр серый плед (мама давно собиралась его выбросить, да руки все не доходили) и дубовая ножка от старой мебели, складируемой на балконе. Напоследок надеваю на запястье командирские часы «Восток» – подарок родителей на день рождения. Отец чудом сумел приобрести их в Военторге. Спустя полчаса я уже нахожусь на месте. Бык со своими корешами ежедневно проводит время на «балке», расположенной через три квартала от моего дома. Обычно они сидят в беседке, находящейся рядом с двумя хрущевскими пятиэтажками. Это я помню еще с «прошлой» жизни. Знаменитое место. Все школьники его десятой дорогой обходят, чтобы не нарваться на выпившую и ищущую развлечений шпану. Рядом с хрущевками пустырь с полуразрушенным зданием. Через год-другой его окончательно снесут и построят новый дом. Но сейчас я направляюсь именно туда. Здесь будет мой наблюдательный пункт. Думаю, караулить отморозка придется несколько часов, пока компания не начнет разбредаться. Переодеваюсь в черную куртку, распихиваю перчатки по карманам и иду искать подходящее место для наблюдения. Лучше всего подходит полуразрушенный оконный проем на четвертом этаже с небольшой расщелиной до самого пола. Отсюда прекрасно видна беседка. Расстояние 120–150 метров. Частично полуразваленный дом немного прикрыт деревьями. Это тоже пусть не очень хорошая, но маскировка. Кладу сумку. Достаю футляр с биноклем. Регулирую резкость каждого окуляра, подкручивая колесики фокусировки. Отлично! Беседка видна как на ладони. Там уже сидят какие-то парни. Один из них поворачивается, и я узнаю Трофима, двое других находятся в глубине беседки и их пока не видно. Хотя по габаритам одного из них, скорее всего, это Бык. Но нужно знать точно. Теперь можно расположиться удобнее. Расстилаю подстилку. Ложусь на нее. Сейчас заметить меня без специальной оптики практически невозможно. Продолжаю следить за отморозками. Замечаю второго – Шпиля. Еще один остается неопознанным. Медленно текут минуты. Сявки курят, пьют пиво и смеются, разговаривая о чем-то своем. Постоянно наблюдать за ними невозможно. Спустя время внимание начинает рассеиваться. Чувствую жажду. Подгребаю сумку к себе, беру фляжку, откручиваю крышку и делаю глоток. Больше нельзя. Буду чаще отходить по малой нужде и прозеваю их уход. Наконец из глубины беседки выплывает лицо третьего. Это точно Бык. Сердце учащенно бьется в предвкушении разборки, а руки подрагивают. Проклятый подростковый организм. Усилием воли стараюсь привести себя в норму, избавиться от волнения. В некоторой степени мне это удается. К беседке подходит парень. Рассматриваю его в бинокль. Это Недельский. Бык покровительственно похлопывает его по плечу и жестом предлагает присесть. Компания о чем-то оживленно разговаривает. Интересно, не обо мне ли? Неделя вполне может сдать мой адрес, тем более что живет он рядом, через подъезд. Хотя плевать, Бычара все равно не сумеет воспользоваться полученной информацией. Время течет медленно. Я успеваю съесть бутерброды, запить их глотком из фляги, разок быстро отойти в другое помещение «по-маленькому» и даже немного заскучать. Надвигаются сумерки. Поднимаю запястье к глазам. Светящиеся фосфором стрелки на черном циферблате «Командирских» показывают 20:15. Пора гопникам разбегаться. У меня уже мама дома и волнуется, где пропадает ее непоседливый ребенок. А сявки действительно начинают расходиться. Бык с Трофимом, обменявшись рукопожатиями с Недельским и Шпилем, направляются к гаражам. Отлично! Так я и думал. Это самая короткая дорога на «Петроградку». Бычара проживает где-то в том районе. Быстро снимаю бинокль и упаковываю его в футляр. Прячу его в сумку, достаю из нее дубовую ножку с металлическим штырьком, торчащим сверху. Надеваю перчатки, часы кладу в карман, дубинку в руку и быстро скачу по лестнице вниз. Меня опять начинает потряхивать от переполняющего организм адреналина. Повышенный гормональный фон подростка снова напоминает о себе. Гаражи находятся рядом с моим убежищем, поэтому я иду навстречу Трофиму и Быку. Завернув за угол, я оказываюсь прямо перед ними. Мое лицо расплывается в широкой улыбке. – Привет, уроды! Не ждали? – весело интересуюсь, помахивая своим оружием.