– Комок, сюда иди, – машу ему рукой. Гопник непроизвольно вздрагивает, поворачивает голову. В его глазах мелькает узнавание, а потом и страх. Через минуту он уже подходит ко мне. – Привет, – протягивает руку сявка. Игнорирую его жест. Пристально гляжу ему прямо в зрачки. При контактах с осведомителем, как учил меня приятель опер еще в той «старой» жизни, стукача надо морально ломать, чтобы он постоянно чувствовал, кто здесь главный. Это азбука любой вербовки и последующих контактов. Комок не выдерживает моего взгляда и отводит глаза. – Какие новости? Как там товарищ старший лейтенант поживает? Что-то обо мне спрашивал? – Ничего особенного, просил держать в курсе, если какие-то новости про тебя будут и Бык с Трофимом задумают отомстить. – А, кстати, как они там? Что эти жертвы абортов говорят? – уточняю я. – Лечатся, – на лице Комка появляется кривая ухмылка, – грозятся с тобой разобраться. Но пока никаких шагов не предпринимают. Куда им. Бык со сломанной ключицей, Трофим – с перебитым запястьем. Еще месяц-полтора все срастаться будет. Из зоны откинулся Шпиль-старший. Вот он очень интересуется, кто это парней так отмудохал. Но пока Бык и Трофим молчат как партизаны. Мямлят что-то о неизвестных, напавших на них около гаражей. Только со мной делятся своими планами. – Понятно. Слушай, Комок, как тебя хоть зовут? – Вася, – в голосе стукача чувствуется растерянность. – Так вот, Вася, мы сейчас создаем военно-патриотический клуб. Будем наводить порядок в школах и не только. Это, скорее всего, вызовет недовольство твоих дружков и знакомых. Поэтому, если кто-либо будет планировать «поквитаться» со мной или с кем-то из клуба, я хочу об этом узнать сразу же. – А как я тебя найду? – уточняет Комок. – В твоей школе мне светиться нельзя. Вычислят мигом. – Нам уже проводят параллельный телефон с жэком. После обеда на нем всегда будет сидеть дежурный. Я тебе на днях звякну, оставлю номер, и можешь смело на него звонить. Надеюсь, понимаешь, что лучше это делать с автомата, и чтобы поблизости никого из твоих дружков не было? – Понимаю, – насупленное лицо стукача очень выразительно. – Попросишь передать Шелестову, что его ищет Коля. Теперь о порядке назначения встреч. Работаем по схеме «минус сутки и плюс три часа». Это значит, если ты говоришь, что ждешь меня завтра в час, то я прихожу на место сегодня в четыре вечера. Для встречи у нас с тобой будут три точки. Запоминай обозначения – «встретиться на нашей остановке», это возле черного хода химчистки, рядом с нашей школой. Там как раз тихо, и люди редко ходят. Знаешь это место? – Знаю. Отчего же не знать, – бурчит Вася, – всю жизнь на этом районе живу. – Отлично. Вторая точка вот эта. Достаточно сказать «жду в беседке», чтобы я понял, о чем идет речь. Третья – для срочных вызовов, если прийти на две предыдущие не получается. Достаточно сказать – «зайду к тебе», чтобы я пришел на нее. Запоминай, дом 20, Мясоедовская, второй подъезд. Заходишь и ждешь меня на площадке между четвертым и пятым этажами. Все понял? Комок кивает. – Повтори. – Звоню по телефону в твой клуб, представляюсь Колей, – уныло бубнит гопник, – назначаю встречу по системе «плюс сутки и три часа». «Увидимся на остановке» – встречаемся возле химчистки, говорю «в беседке», прихожу сюда. Третья точка, Мясоедовская, 20, второй подъезд. Говорю, что зайду к тебе, и жду между четвертым и пятым этажами. – Молодец, – довольно хвалю своего «тайного агента», – смотри, не забудь и не перепутай. – Память у меня хорошая, – в глазах Комка на долю секунды мелькает ненависть, – я все запомню. В тихом голосе стукача явственно слышу нотки угрозы. Хватаю его рукой за воротник пальто и притягиваю к себе. Вася вяло сопротивляется. – Слушай, ты, не забывайся. Твоя жизнь и здоровье в моих руках, – буравлю его зрачки бешеным взглядом. – Стоит пацанам только узнать о твоем стукачестве ментам, тебя сразу на нож поставят. Напоминаю, если со мной что-то, не дай бог, случится, все дерьмо, что ты пытаешься скрыть, сразу же всплывет. И тебе конец в любом случае. Так что молись, чтобы я был цел и невредим. – Да понял я, – сипит Комок, – пусти. Медленно разжимаю кулаки. Вася разглаживает ладонями куртку, искоса кидая на меня угрюмые взгляды. – Ладно, – примирительно говорю стукачу, – проехали. Комок молчит с недовольным видом. «Кнут» он уже ощутил, теперь пора показать «пряник». – Да, кстати, – запускаю руку в карман и вынимаю «трешку», – это тебе аванс, на пиво. Вкладываю купюру в ладонь гопника. Васино лицо оживает, рука цепко перехватывает деньги. – Узнаешь что-то интересное и полезное, добавлю еще, – стимулирую стукача. – Так бы сразу и сказал. Зачем сразу за грудки хватать? – уже без прежней злобы бормочет Комок, пряча деньги в карман. – Главное, слушай, что говорят, собирай информацию. Я в долгу не останусь, – повторно напоминаю гопнику. – Да понял уже, не дурак, – ворчит сявка. Но довольное лицо его выдает. Все-таки деньги хорошая мотивация для таких типов. – Тогда пока, я тебя на днях наберу, и телефон для связи оставлю. Комок несколько секунд колеблется, его рука дергается ко мне для рукопожатия, но замирает на полпути и опускается. – Пока, – бормочет он. Наблюдаю за удаляющейся сутулой фигурой гопника. Одно дело сделано. Надеюсь, если сявки начнут возбухать, я узнаю об этом вовремя. Планов у меня много, споткнуться ни в коем случае нельзя. Впереди целая гора работы с клубом и вторая встреча с дедом. Мы договорились, что Константин Николаевич обдумает мой рассказ, убедится в реальности «предсказаний» в тетрадке, обмозгует дальнейшие действия, а в пятницу приедет к нам и заберет внука на выходные к себе на дачу. Там поговорим с товарищем генералом обо всем подробно в спокойной обстановке. Сразу вываливать на деда все откровения и свой провал в «прошлое» я не захотел. Тут у молодого человека голова кругом пойдет, не говоря уже о психическом потрясении, а пожилой генерал-лейтенант может от волнений и инсульт заработать. Смотрю на часы. 16:25. Мне уже пора на тренировку. * * * В зале самбо спорткомплекса «Звезда» все по-прежнему. Пыхтят в партере мужики в борцовках, отрабатывая болевые и удержания. Между ними с деловым видом проходится Семенович. Смотрю на часы. До окончания тренировки еще минут десять. – Аникеев, быстрее шевелись, если будешь так двигаться, тебя возьмут на болевой. Петровский, ты опять заснул? Может, тебе подушку принести, чтобы лежать удобнее было? – раздается саркастичный голос наставника. – Здравствуйте, Игорь Семенович, – здороваюсь с тренером. Зорин поворачивается ко мне. Губы наставника чуть расходятся в легкой улыбке. – Привет, Алексей, иди переодеваться. После тренировки поговорим. Захожу в раздевалку. Через пару минут туда врываются Мальцев и Потапенко. – Здорово, Леха, – громадная лапища Сереги сжимает мою ладонь. – Привет, ребята, – обмениваюсь рукопожатием с ним и Потапенко и опять поворачиваюсь к Мальцеву. – Как там Тамара Федоровна? – Идет на поправку, слава богу, все нормально в этом отношении, – широко улыбается Сережа, – пока в реанимации, но угрозы для жизни нет. Операция просто была сложной. Через пару дней переведут в отдельную палату. Спасибо тебе, Леха, ты просто даже не представляешь… – Понятно. Хочу ее навестить. Завтра можно? – прерываю Серегу, не желая в очередной раз выслушивать поток благодарностей. – Не, подожди пока, – машет рукой Мальцев, – мать просила, чтобы пока никто не приходил. Не хочет, чтобы ее видели в таком состоянии. Я тебе сам скажу, когда будет можно. – Хорошо. В раздевалку заходят Миркин и Волобуев. После очередных приветствий выхожу в зал. Тренировка самбистов уже закончилась. Они собрались кучкой вокруг Семеновича, который им что-то эмоционально рассказывает. Спокойно жду, пока сэнсей их отпустит. Когда мужики в насквозь промокших самбовках, негромко переговариваясь, потянулись в раздевалку, подхожу к наставнику. – Игорь Семенович, можно сегодня тренировку в ускоренном темпе за час провести, а потом вместе с ребятами обсудить все вопросы по клубу? – уточняю у наставника. Зорин минуту молча смотрит на меня. – Хорошо, – наконец кивает он, – но только в виде исключения. – Добрый вечер, – в зал забегает раскрасневшаяся Вероника. – Привет, – улыбаюсь девушке. – Добрый, – откликается Зорин. Из раздевалки выходят ребята. Начинается тренировка. Для меня она пролетает как одно мгновение. Бью комбинации по содрогающейся от ударов груше, бросаю Веронику с разных положений, отрабатываю приемы в партере с Потапенко. Все делаю на автомате, мысленно прокручивая тему сегодняшнего разговора. – На сегодня всё, закончили, – врывается в мое сознание голос сэнсея. Ребята поднимаются с борцовского ковра, поправляя кимоно и самбовки.