Пока не пересекла порог и не увидела, как раздевался Рив. Он стащил с себя рубашку и бросил ее на стул, после чего, присев на край кровати, принялся разуваться. При виде его полуголого тела во мне проснулось желание. Так происходило каждый раз, независимо от обстоятельств. А то, что он просто раздевался, без каких-либо сексуальных намерений, возбуждало еще сильнее. Интимность этого действа казалась сюрреалистической и поражала до глубины души. Словно, несмотря на возвращение Эмбер, мы действительно были парой, а не жалким ее подобием. Это повлияло на меня. Он влиял на меня. Ни один мужчина не проникал так глубоко мне в душу. — Я устал, Эмили, — сказал Рив, не глядя в мою сторону. — Это был длинный вечер. Для нас обоих. Поэтому, что бы ты ни хотела обсудить, пусть это подождет до завтра, когда мы хоть немного выспимся. Хорошо, вот так в моей груди и лопнул пузырь привязанности. Какого хрена он отшил меня, даже не дав сказать ни слова? Не уделил ни капли внимания, после всего, через что мы прошли вместе? Как он мог спать, когда женщина, к которой когда-то питал чувства, лежала в соседней комнате, избитая и сломленная? И неужели ему совсем не хотелось спросить меня обо всем, что я скрывала, когда мне так хотелось расспросить его? Просто он знал. Если так, тогда все складывалось. Каким-то образом он знал. Что я не просто Эмили Уэйборн — актриса и шлюшка. А я — Эмили Уэйборн, бывшая Эмили Барнс. Лучшая подруга Эмбер. Я — Эмили Уэйборн — лгунья. Рив знал и поймал меня. Я едва могла трезво мыслить, едва могла дышать. — Ты знал, — прошептала я. Я врала, а он об этом знал. Мне нужно было услышать, что теперь станет с нашими отношениями. Рив встал, снял джинсы и расправил простыни. — Я же сказал, поговорим об этом завтра. Я не могла ждать ни минуты. Не тогда, когда под угрозой были наши с ним отношения. — Ты знал и ничего мне не сказал. Я месяцами переживала, что Рив узнает о том, что я пыталась подобраться к нему поближе всего лишь для того, чтобы разузнать об Эмбер. Месяцами следила за каждым своим словом, неделями, снова и снова была начеку, а он все это время знал. И чем больше я думала об этом, тем сильнее начинала испытывать не столько тревогу, сколько злость. — Ты знал и позволил мне и дальше притворяться. Как ты мог? Рив повернулся ко мне, недоверчиво прищурив глаза. — Ты на меня злишься? Это ты под фальшивым предлогом ворвалась в мою жизнь, чтобы использовать меня. И теперь злишься на меня? Меня скрутило чувство вины, эти обвинения были вполне заслуженные. У меня совсем не осталось сил защищаться. — Ты прав. Поговорим об этом утром. Я заметила кучку одежды, которую оставила у ванной комнаты, и подошла, чтобы собрать ее, уже думая о будущем. Продумывая варианты, как преподнести эту историю Эмбер. Без объяснений она не поймет — я надеялась, что она жива, когда познакомилась с Ривом, или что позволила себе влюбиться в него лишь тогда, когда думала, будто ее больше нет в живых. Последнее было ложью: я никогда не позволяла себе что-то с Ривом и никогда ничего не контролировала. Теперь это стало очевидно: он манипулировал мной, а не наоборот. Мною овладела ярость. Прижав одежду к груди, я резко развернулась к Саллису. — Я думала, что она мертва, Рив! Он уже ложился, но вновь сел на постели и удивленно взглянул на меня. — Мертва? — Как ты мог позволить мне верить в это? — В горле стоял комок, и я почувствовала на щеках влагу. Даже не заметила, как заплакала. Рив на секунду задумался. — Я понятия не имел об этом, — наконец, произнес он, гораздо мягче, чем до этого. И хотя Рив был профессиональным лжецом, сейчас мне казалось, что он говорил правду. — Почему ты так думала? — Потому что Джо показал мне отчет о вскрытии. — А какого черта ты так не думал? У него ведь на почте было то письмо. Однако я пока не была готова признать, что рылась в его вещах. Рив нахмурился. — Вскрытие той неизвестной женщины, найденной в мусорном баке прошлой осенью? Как, черт возьми, Джо об этом узнал? — Он мастер своего дела, — слукавив, ответила я, на самом деле не представляя, где детектив мог добыть эту информацию. — Да, вижу. За исключением того, что на самом деле это не был отчет о вскрытии Эмбер, не так ли? — В его голосе снова появилась твердость, а вместо того, чтобы сожалеть о том, что оттолкнула его попытку проявить доброту, я радовалась, что вышла победителем. Я знала, как обращаться с грубостью. И понятия не имела, что делать, когда ко мне проявляли сочувствие. — Описание в точности ей соответствовало. Включая татуировку на плече. — Я вздрогнула, вспомнив, как точно Эмбер подходила под описание. Не хотелось верить, что это была она. И я отвергала эту мысль так отчаянно, как только могла. Пока не осталась совсем без сил и не приняла ее. — Я оплакивала ее, Рив. Нежность отразилась на его лице, но тут же исчезла. — Если бы ты поговорила со мной об этом, я бы уберег тебя от этих страданий. Но ты не захотела. Я закатила глаза и наклонилась, чтобы поднять с пола оброненные мной трусики. — Как будто я могла поговорить с тобой об этом. — Точно. Я же не должен был знать, что она твоя подруга. — Да, это одна из причин. — А другие? — Рив повернулся ко мне, свесив ноги с кровати. — Ты думала, что это я убил ее? Мой рот приоткрылся от удивления. Ведь он так быстро сделал верный вывод. Я не отвечала слишком долго, и Рив встал и агрессивно шагнул ко мне. — Скажи мне, Эмили, так ты думала? Я попятилась, прижимая вещи к себе так сильно, будто они могли защитить меня от него. Он начал повторять вопрос, и я выпалила: — Нет. Но я думала, что ты нанял кого-то, чтобы ее убили. — Все это время? Все время, что мы были вместе, ты так думала? Да, именно так я и думала. Самое ужасное было то, что это говорило столько же обо мне, сколько и о нем. Это было унизительно. То, что я могла оставаться с человеком, который мог убить кого-то, кого я любила, было трудно признать. Поэтому я промолчала, и такой ответ оказался красноречивее любых слов. В глазах Рива вспыхнула едва сдерживаемая ярость, а черты его лица окаменели. Однако я поняла, каким-то образом, что на самом деле он испытывал разочарование. И я тоже его испытывала, крайне отчетливо. И разочарование Рива, и свое. И теперь поняла, что мне должно было быть стыдно, что подозревала его в подобном и даже не поговорила с ним об этом. Два месяца я состояла в отношениях с этим мужчиной. Впустила его в свое сердце, отдалась ему, но все еще держала на небольшом расстоянии, даже когда знала, что он пытался открыться мне. И теперь впервые переживала не о том, как он поступил со мной, а о том, как я поступила с ним. Я причинила ему боль и чувствовала себя из-за этого хреново. — Послушай, — вздохнула я, желая разрядить обстановку. — Не знаю, почему ты решил, что я не могу прийти к такому выводу. Ты сделал все возможное, чтобы припугнуть меня своими возможностями. Рив рассмеялся. Мрачное ха-ха-ха, в котором было очень мало веселья. — Ты хотела этого, Эмили. Хотела, чтобы я был тем мужчиной, который может напугать тебя. И даже не пытайся этого отрицать. — Но ведь это не отменяет того факта, что ты на самом деле такой. — Нет. Полагаю, не отменяет. — Рив встретился со мной взглядом, и я вновь увидела в его глазах те же эмоции, что он испытывал в коридоре. Мрачный, неистовый шторм. Несколько долгих секунд он удерживал мой взгляд. А потом сделал еще один шаг ко мне. — Я же рассказал тебе, что произошло. Сказал, что она уехала. Живая и здоровая. Ты не поверила мне? Я думал, ты доверяешь мне. Ты вела себя так, словно доверяла мне. Это было приглашение, шанс все исправить, и я знала об этом. Однажды я рассказала ему, что доверие для меня эквивалентно любви. Он хотел, чтобы я доверяла ему, потому что хотел моей любви. И теперь фактически просил меня сказать об этом вслух. Но я не доверяла ему. Однако любила. Могла бы, конечно, сказать об этом, и, возможно, что-то изменилось бы. Забавно, что признаться в чувствах для меня оказалось страшнее, чем поверить, что Рив был убийцей. Я умудрилась даже набраться смелости заглянуть ему в глаза, когда произнесла: — Я никогда не говорила, что доверяю тебе. Саллис в неверии покачал головой. — Мы не будем говорить об этом сейчас. Не тогда, когда мы уставшие и испытываем стресс. — Рив развернулся к кровати. Я проглотила комок в горле. — Ладно. И направилась к двери.