— Врет, — негромко проговорили Заря. — Знаю, — так же негромко ответила Гудрун. И в полный голос: — Твоего ярла обманули! Мой муж жив и скоро будет здесь с богатой добычей! — Это тебя обманули! — заорал переговорщик. — Мой ярл получит то, что желает, и немедленно! Открой ворота — или узнаешь, как Йоран-ярл обходится с врагами! Лестница заскрипела. Гудрун оглянулась. На забороло поднимался Кольгрим. Встав рядом с Гудрун, коннозаводчик поглядел вниз и констатировал: — Ого! Никак сам Рэв Горластый пожаловал! И что понадобилось тебе, Горластый, в наших краях? — Кольгрим! А ты почему здесь? — удивился переговорщик. — Заехал друзей проведать! В этом роду мне всегда рады! А тебе, похоже, нет! — Зря ты сюда приехал! — заорал переговорщик. — Но ничего! С тобой у моего ярла вражды нет! Он тебя отпускает! — Отпускает, значит? Твой ярл, похоже, возомнил себя конунгом Сёлунда, — усмехнулся коннозаводчик. — Так напомни ему: даже Рагнар не указывал нам, хозяевам земель, куда нам ходить можно, а куда нельзя. — Да он совсем из ума выжил, твой ярл! — вмешалась Гудрун. — И он, и ты, и все ваши! Когда вернется мой муж… — Погоди, дочь Сваре, — перебил ее Кольгрим. — Твой муж — доблестный воин, но тебе очень повезет, Горластый, если наказывать тебя будет Ульф-ярл. Но тебе вряд ли повезет. Ведь это Сёлунд. Здесь есть кому позаботиться о справедливости. Да, Рагнар мертв, жива его жена Аслауг Сигурддоттир… — С Аслауг мой ярл уже договорился! — заорал переговорщик. — Думаю, ты врешь, — рассудительно произнес Кольгрим. — Но даже если и так, то как насчет Ивара Рагнарсона? Ульф Хвити носит его знак. И в вик он ушел тоже с Иваром. Ну-ка вы, трое, кто из вас готов заполучить в кровники Бескостного? Куда вы надеетесь сбежать? В Миклагард[4]? И бежать вам придется вместе со всей родней, потому что и на них падет гнев Рагнарсонов. Ты уже продал свой одаль, Горластый? Главный переговорщик переглянулся с остальными. Ну да. Только что у них впереди был грабеж богатой беззащитной усадьбы и сопутствующее этому веселье. А теперь на горизонте маячили братья Рагнарсоны и человеческие обрубки, исходящие криком на рыночной площади Роскилле. Разделить участь английских вождей ни Рэву, ни остальным совсем не хотелось. Пара часов веселого грабежа и десяток марок серебром того не стоили. — Мы вернемся! — грозно бросил Рэв, и троица переговорщиков удалилась. Недалеко. Налетчики разбили лагерь прямо на берегу, метрах в двухстах. И уже начали разбирать корабельный сарай, твари. Как жаль, что нельзя услышать, о чем говорят враги. Хотя почему нельзя… — Старри, иди сюда, — позвала она одного из мелких помощников кузнеца. — Хочешь серебряную монету? Глазенки у мальца загорелись. — Лезь сюда. Видишь, где у пристани бурьян разросся? Проберись туда и послушай, о чем викинги говорят. — А если поймают? Мелкий, носатый, черненький. Скворец он и есть скворец[5]. — Скажешь, что не успел к нам и прятался. — А если мучить станут? — Зачем им? Что ты можешь знать? Скажешь, что кузнечному делу учишься. Тогда точно не убьют. И знаешь что… Если узнаешь что важное, свободным станешь. — Не хочу свободным! — замотал головой малец. — Вы ж тогда кормить не будете. — Будем, — пообещала Гудрун. — И со двора не погоним. Будешь так же у кузнеца работать. Конечно, будет. Если не убьют. Если их всех не убьют. Но, может, и обойдется. Даже отсюда слышно, как во вражеском лагере орут. Умно Кольгрим придумал. Не зря самых лучших коней на Сёлунде растит. Самых лучших и самых дорогих. Жеребцов на развод ему из франкских земель привозят. — И чего вы испугались? — пожал плечами Кетилауг. — Убьем всех, никто не узнает. Ни Ульф, ни Рагнарсоны. — Что это за месть, если о ней никто не узнает, — проворчал Йоран. — Да и не узнают ли? Этот болтун Горластый назвал Кольгриму мое имя. — И что с того? Кому он расскажет, если умрет? Если они все умрут? — повторил Кетилауг. — А если кто-то сбежит? — Нас много. Обложим со всех сторон. По мне, так стоит поставить наблюдателей уже сейчас. Может, поймают кого. — Проснулся, — проворчал Йоран. — Уже поставил. И уже поймал. — Я на кузнеца учусь! — пискнул Старри уже в который раз. Он взмок от страха и трясся, как пойманный зайчонок. — Только это и твердит, — сказал поймавший мальца дренг. — Может, пятки ему прижечь? Старри пискнул совсем тоненько и сомлел. — За водой сходи, — велел дренгу Йоран. — Притопить его хочешь? — спросил Кетилауг. — Остудить. Давай живо. Йоран присел на корточки, оглядел мальчишку, отдельно — руки. Лапки хилые, но есть следы мелких ожогов. Похоже, не соврал насчет ученика кузнеца. Вернулся дренг с водой в кожаном ведерке. — Облей его! — велел Йоран. Помогло. Очухался. — Я твой друг, — сказал мальцу Йоран. — Не бойся, не обижу. У меня внук такой же, как ты. Тут Йоран приврал. Внук у него совсем не такой. Внук — воин, хоть и маленький. Он бы не струсил. А этот явно не северных кровей. Трэль. Грязный тощий поросенок. С таким — только лаской. Не то околеет от страха. — Уйдите все, — велел Йоран. — Я сам с ним поговорю. И поговорил. Йоран с детства умел ладить со зверушками. — Что сказал крысеныш? — спросил Кетилауг. — Сколько людей у волчицы? — Думаешь, он умеет считать? — Йоран с удовольствием потянулся. Время не щадит. Долго сидеть на корточках было трудновато. И видя, что Кетилауг и остальные сгорают от нетерпения, продолжил: — Нам не повезло. В праздник угодили. Не один Кольгрим с ними. Похоже, многие из соседей сейчас там, — он показал на частокол. — А что за праздник у них? — влез кто-то из собравшихся вокруг бойцов. — А нам что за дело? — буркнул Кетилауг. — Верно, — неожиданно поддержал чужого вождя Горластый. — До праздника нам дела нет. А до тех, кто там заперся, — есть. — Бондов испугался? — пренебрежительно бросил Кетилауг. — Это наши бонды, — напомнил Рэв. — Сёлундские. Они копье держать умеют. Но не в них дело. — Что у тебя за хирдманы такие, ярл? — Кетилауг повернулся к Йорану. — Я вот трусов на румы не сажаю. — Странно мне слышать такое от тебя, Кетилауг, — отреагировал Рэв Горластый. — От человека, которого Ивар Рагнарсон прилюдно унизил и ободрал, как зайца! Это теперь ты орешь, что не боишься Ивара. А тогда, говорят, чуть в штаны не наделал от избытка храбрости! Кетилауг отреагировал мгновенно. Раз — и уже меч в руке. Ну да, лысый не значит старый. Рэв тотчас обнажил свой. И следом за ними еще десятка три бойцов. Хирды Йорана и Кетилауга соединились первый раз, и дружбы меж ними не было. — А ну убрали клинки! Живо! — рявкнул Йоран. Часть его людей послушалась. Но часть спрятала оружие только после того, как это сделали люди Кетилауга. Последним — Рэв Горластый. — Ты что творишь, хольд? — строго сказал ему Йоран. — Смерти ищешь?