Принцесса Ума сидела под деревом рядом с телами гномов. Неподвижными, широко распахнутыми глазами она уставилась в небо, раскинутые в стороны руки и ноги были безвольны и безжизненны, как у фарфоровой куклы. Тедрос опустился перед Умой на колени, потряс ее за плечи. Ума на это никак не отреагировала. – Да что это с ней такое, черт побери?! – крикнул принц. Агата, присев рядом с Умой, провела пальцами по ее лицу. Кожа на лице принцессы была живой, эластичной, хотя и мертвенно-бледной. – Окаменение, – сказала Агата, вспоминая, как сама однажды применила это заклятие против учителей. – Как его снять, помнишь? – спросил Тедрос. – Снять это заклятие может только тот, кто его наложил, – покачала головой Агата. – А наложила его ведьма… Да, та ведьма… – Какая еще ведьма?! – раздраженно воскликнул Тедрос, но Агате было не до него – она обшаривала глазами поляну и окрестный лес. Нет, здесь эту старую каргу им ни за что не найти, поэтому еще неизвестно, сколько времени принцесса Ума будет оставаться ни жива ни мертва. «Нет, только не это! – подумала Агата, закрывая лицо ладонями. – Конец всем надеждам. Как же мы теперь доберемся до Софи?» – Агата… – Потом, – отмахнулась она. – Агата, смотри… – Я же сказала… – начала Агата, но тут же замолчала. На коленях у Тедроса сидел голубь – тот самый, которого они видели возле колодца, – и сердито ворковал. – Что он говорит? – спросил Тедрос у Агаты. – Откуда я знаю? – Но ты же училась общаться с животными. – Ага, училась. И при этом школу едва не спалила… – Агата замолчала, потому что голубь перестал ворковать и вместо этого принялся чертить кончиком крыла по грязи. – Эй, почему он рисует слона? Голубь громко заворковал – можно было подумать, что он сердится, – и начал подправлять свой рисунок. – Нет, это не слон. Это куница, – сказал Тедрос. – Видишь, какие уши? – А по-моему, мышь… – Или енот. Не прекращая чертить крылом по грязи, голубь страдальчески закатил глаза. – А, теперь понятно, – сказала Агата. – Это кролик. – Точно, кролик, – согласился Тедрос. – А зачем он нарисовал кролика? Голубь затопал лапками и стал тыкать крылом куда-то в сторону. Тедрос и Агата посмотрели в том направлении. Сначала они не увидели ничего, а потом из-за дерева вышел жирный лысеющий белый кролик в грязной синей жилетке с вышитым на левой стороне груди серебряным лебедем, с нелепым галстуком на шее и криво сидящих на носу очках. Он вытащил из жилетки карманные часы, открыл, нетерпеливо постучал лапой пор циферблату и засеменил по грязной тропинке прочь от ужасной поляны. – Мне кажется, он хочет, чтобы мы пошли за ним, – сказала Агата. – Тогда чего мы ждем? – ответил Тедрос, закидывая окаменевшую Уму на плечо. – И то сказать, оставаться на этой поляне нам совершенно ни к чему. Пойдем, пока нас не прирезали, как гномов! – Но мы же не знаем, куда он собирается нас вести, – возразила Агата. – Стоит ли так уж доверять какому-то странному зверьку с галстуком на шее? – Знаешь, чем скорее мы отсюда уберемся, тем быстрее найдем кого-нибудь, кто поможет расколдовать Уму. И они отправились в путь вслед за кроликом. Вскоре на лес опустились сумерки, а там и ночь навалилась – темная, непроглядная. Хорошо еще, что кролик, за которым шли Тедрос и Агата, двигался медленно, чинно, иначе они давно уже потеряли бы его из виду. В ночном лесу, как водится, слышалось уханье, поскрипывание, потрескивание и другие зловещие звуки. Откуда-то появились сучки, то и дело хватавшие путников за одежду, и норовившие хлестнуть по глазам ветки, но Агата старалась не обращать на эти мелкие неприятности внимания. Гораздо страшнее были глаза – желтые и красные, они все чаще вспыхивали среди густой листвы, предупреждая, что опасность приближается, и притом очень быстро. «Эх, если бы мы только знали, где находится штаб-квартира Лиги! – с тоской размышляла Агата. – Мама жизнью своей пожертвовала, чтобы мы добрались до этой самой Лиги. А я даже не удосужилась в свое время спросить Уму, куда мы направляемся. Почему я такая дура, никогда ни о чем не позабочусь заранее? Вот и тащись теперь неведомо куда за каким-то сумасшедшим кроликом, да еще с окаменевшей учительницей на руках». Ну, это уж Агата преувеличила. У нее на руках Умы не было, ее тащил Тедрос. Так они шли больше часа, и вот в ночной темноте Агата рассмотрела струйку белого дыма, поднимавшуюся над видневшимися впереди соснами. Когда они приблизились, до ноздрей Агаты долетел тонкий аромат сандалового дерева и еще какой-то знакомый запах, который она, впрочем, никак не могла вспомнить. Потом они вышли на небольшую полянку, и стало видно, что дым поднимается из полуприкрытой ветками папоротника норы в грязной земле. Кролик сдвинул ветки в сторону, нырнул в нору – и тут же снова высунул наружу голову, нетерпеливо поглядывая на Агату и Тедроса. Агата замялась – уж очень не хотелось ей, честно говоря, снова лезть под землю. – Ладно, терять нам все равно нечего, – пробормотал стоявший рядом с ней Тедрос. Агата и глазом моргнуть не успела, а ее принц уже опустил в нору окаменевшую Уму и сам спрыгнул следом. Агата недовольно прикусила губу, но тоже полезла – а что ей оставалось делать? Она спрыгнула в темноту, неуклюже приземлилась, и здесь ее подхватили влажные руки Тедроса. Странно, но потом от Тедроса совершенно не пахло. «Как такое может быть? – удивилась Агата. – Он столько времени тащил на себе Уму, а пахнет от него свежестью, как от весеннего луга». Она вдруг вспомнила Софи. От нее тоже всегда пахло ландышами и медом, даже после подъема на высокий Кладбищенский холм под палящим солнцем. «Быть может, потому Тедрос и тоскует по Софи, – с горечью подумала Агата. – Они оба всегда умудрялись оставаться свеженькими, не то что я. Представляю, как сейчас я сама пахну, отмахав столько километров по лесу, вывалявшись в грязи, подравшись с ожившей ведьмой…» – Есть здесь кто-нибудь? – спросил Тедрос. Агата огляделась по сторонам – темно, даже белого кролика не видно. – Эй! – снова позвал Тедрос. Никто не откликнулся. Принц протянул руку и уткнулся ладонью в сырую земляную стену. – Почему все наши походы заканчиваются тем, что мы оказываемся в грязи? – проворчал он. – Может, голубь советовал нам тогда съесть этого кролика, а не следовать за ним? – предположила Агата. – А может, кролик хотел сказать, чтобы мы оставили здесь Уму и шли искать штаб-квартиру Лиги налегке? – Ты что, предлагаешь бросить здесь нашу окаменевшую учительницу? – поразилась Агата. – Ну, похоже, она никуда отсюда не денется. – Выходит, ты и меня запросто бросишь в какой-нибудь норе, если я вдруг потеряю сознание? – Что? – Ну да, ты легко бросил бы меня, чтобы отправиться искать свою пахнущую свежестью, прекрасную Софи, – не успокаивалась Агата. – Слушай, ты никаких грибочков по дороге не ела, а? – Давай-давай, смейся. Я знаю, ты бросил бы меня при первой возможности, нашел бы Софи, и у вас родились бы чудесные детки! Мальчик и девочка. С золотыми волосами. Вы могли бы назвать их Блонд и Блонди. – Вот уж не знал, что ты такая ревнивая, – удивился Тедрос. – Я?! Ревнивая?! Ну что ты! С чего мне ревновать? Только из-за того, что ты охотно целовал Софи и когда она была девушкой, и когда она была парнем? Потому что ты можешь рассказать ей о том, что такое любовь, лучше, чем я? Да? – Чем больше заводилась Агата, тем сильнее ее мучила совесть. – Ну что ты прицепилась к Софи? – Могу поспорить, ее одну ты бы в темной норе не бросил!.. – А мы-то считали самыми безнадежными спорщиками Твидлди и Твидлду, – раздался чужой хриплый голос. Агата и Тедрос замолчали, увидев приближавшегося к ним гнома с седой бородой, в зеленом камзоле с вышитым на груди серебряным лебедем, в оранжевой остроконечной шляпе, с зажженным факелом в одной руке и белым жезлом в другой. Агата была уверена, что этот гном сгорел в огне, – но вот пожалуйста, он здесь, в этой норе, живой и невредимый. Чудеса! Агата облегченно вздохнула и широко улыбнулась гному. Гном Юба в ответ не улыбнулся, оставался хмурым. – Во-первых, вы потеряли свою учительницу, потому что не умеете защитить друг друга в минуту смертельной опасности. Во-вторых, вы все время так громко спорите и бранитесь, что переполошили весь лес. Наконец, вы настолько увлеклись своей перепалкой, что забыли произнести простейшее заклинание, чтобы осветить место, в котором оказались. Будь это не наша нора, а пещера тролля, вы давно уже расколотили бы себе головы в этой темноте. Если бы вам на помощь не пришел кролик, вы бы и до утра не дотянули, безмозглые! – Он взмахнул белым жезлом так, словно хотел ударить их. – Нет, вам не место даже в группе отстающих. Она слишком хороша для вас. Вы самые никудышные всегдашники, которых мне когда-нибудь доводилось видеть… Хуже некуда! Агата и Тедрос смущенно опустили головы. – Вам повезло, что вы оказались нужны Лиге так же, как она нужна вам, – вздохнул гном Юба. Замелькали, затрещали новые факелы, освещая незнакомцев, появившихся из темноты норы, которая на деле оказалась очень просторной, размером с небольшой дом, пещерой. – Позвольте представить вам Лигу Тринадцати, легендарный отряд Добра и Просвещения, – торжественно объявил Юба, явно расчитывая произвести на Агату и Тедроса сильное впечатление. Но те при виде легендарной Лиги пришли в ужас. Почему? Да потому, что все члены Лиги, которая была их единственной надеждой на то, чтобы спасти Софи и уцелеть самим, оказались… как бы это помягче сказать… очень, ну очень старыми.