Он остался стоять на ступеньке с вытянутой рукой. Из коридора потянуло жареным цыпленком. – Ну так как, может, зайдешь или нам устроить пикник прямо на крыльце? – Да, но сперва мне надо тебе кое-что сказать. – Ты потеряла работу. – Нет, я не теряла своей… – Ты наколола еще одно тату. – Откуда ты узнал про тату? – Я твой отец. И знаю все, черт возьми, что сделала ты или твоя сестра с тех пор, как вы вышли из младенческого возраста. – Он наклонился ко мне поближе и прошептал: – А вот твоя мать никогда бы не позволила мне украсить себя наколкой. – Нет, папа. Я не наколола еще одно тату. – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Я… я привезла с собой дочку Уилла. Папа ошалело уставился на меня. У него за спиной возникла мама, в своем неизменном переднике. – Лу! – Поймав папин взгляд, она тотчас же всполошилась. – Что? Что случилось? – Она говорит, что приехала с дочкой Уилла. – С кем с кем она приехала?! – ахнула мама. Папа вдруг резко побледнел и, нащупав за спиной батарею, поспешно ухватился за нее. – Ну что еще? – рассердилась я. – Что случилось? – Ты же… не хочешь сказать, что… выносила… э-э-э… его ребеночка? Я скорчила страшную рожу: – Она в машине. Ей шестнадцать. – Ох, слава богу! Ох, Джози, слава богу! В наше время всякое бывает… Никогда не знаешь… – Наконец папа взял себя в руки. – Дочка Уилла, говоришь? Ты никогда не рассказывала о… – Я не знала. Никто не знал. Мама попыталась заглянуть из-за папиного плеча в мою машину, а сидевшая там Лили старательно делала вид, будто не знает, что речь идет о ней. – Ну, тогда приглашай ее в дом, – сказала мама, прижав руки к шее. – У нас сегодня цыпленок вполне приличного размера. Хватит на всех, если я добавлю еще картошки. – Она растерянно покачала головой. – Нет, надо же, дочка Уилла! Боже мой, Лу! От тебя действительно можно ожидать чего угодно. – Она наклонилась вперед, чтобы помахать рукой Лили, та неуверенно помахала в ответ. – Иди сюда, дорогая! Папа приветственно поднял руку, а затем едва слышно спросил: – Мистер Трейнор знает? – Пока нет. – Ну-с, а что там у нас еще? – потерев грудь, спросил папа. – Ты о чем? – Это ты мне должна сказать. Я имею в виду, помимо прыжков с крыши и возвращения потерянных детей. Надеюсь, ты не поступила в цирк, не усыновила ребенка из Казахстана или типа того? – Папа, клянусь, тут моя совесть чиста. По крайней мере, пока. – Что ж, и на том спасибо. А который час? Я не отказался бы выпить. – Лили, в какой школе ты учишься? – В небольшом пансионе в Шропшире. Вряд ли о нем кто-либо когда-либо слышал. Там в основном дебилы-аристократы и представители побочных ветвей румынской королевской семьи. Мы всемером теснились за обеденным столом в гостиной, причем шестеро из нас истово молились в душе, чтобы никому не приспичило в туалет, так как тогда придется вставать и двигать стол ближе к дивану. – Пансион, значит? Буфеты, полночные посиделки и все такое? Зуб даю, это клево. – Не совсем. Они закрыли буфет в прошлом году, потому что многие девочки заработали нервную анорексию[8] и, съев «Сникерс», например, специально вызывали у себя рвоту. – Мама Лили живет в Сент-Джонс-Вуде, – сообщила я. – Лили побудет со мной парочку дней, чтобы… Чтобы поближе познакомиться с родственниками… с другой стороны. – В нашем городе живет уже не одно поколение Трейноров, – сказала мама. – Правда? – заинтересовалась Лили. – А вы их знаете? – Не то чтобы… – замялась мама. – А какой у них дом? – Ну, о таких вещах лучше спрашивать Лу. – Мамино лицо сразу окаменело. – Это Лу у нас проводила там… все свое время. Лили явно ждала продолжения. Папа вопросительно взглянул на маму: – Я работаю с мистером Трейнором, управляющим замком. – Дедушка! – воскликнул дедушка и рассмеялся. Лили посмотрела на него, потом на меня. Я ответила ей ободряющей улыбкой. – Все верно, дедуля, – сказала мама. – Он приходится Лили дедушкой. Совсем как ты – Лу. Кому еще картошки? – Дедушка, – с довольным видом тихо повторила Лили. – Мы позвоним им и… все расскажем, – предложила я. – Если хочешь, можно на обратном пути проехать мимо их дома. Чтобы ты хоть краем глаза на него взглянула. Пока мы обменивались мнениями, моя сестра сидела молча. Лили усадили рядом с Томом в слабой надежде на то, что это его дисциплинирует, хотя некоторый риск, что он заведет разговор о паразитах в заднем проходе, все же имелся. Трина внимательно следила за Лили. Сестра оказалась более подозрительной, чем мои родители, поверившие во все то, что я им выдала на голубом глазу. И в конце концов задала мне все те вопросы, что, как запертая птица, стучали у меня в мозгу. Откуда я узнала, что она та, за кого себя выдает? Что ей было надо? И наконец, с чего это вдруг, ради всего святого, родная мать захотела, чтобы девочка осталась со мной? – И как долго она у тебя пробудет? – едва слышно спросила Трина, пока папа распинался насчет работ с зазеленевшим дубом. – Мы это еще не обсуждали. Трина состроила гримасу, красноречивей любых слов говорившую, что я форменная идиотка, но ее это нисколько не удивляет. – Трин, она переночевала у меня всего два раза. И она еще совсем юная. – Вот и я о том же. А что ты вообще понимаешь в воспитании детей? – Она уже не ребенок. – Она хуже, чем ребенок. Подростки – что твои карапузы, только с переизбытком гормонов. Считают себя достаточно взрослыми, чтобы делать то, что им заблагорассудится, а здравого смысла – чуть. Она могла вляпаться в самые разные неприятности. Поверить не могу, что ты затеяла эту авантюру. Я передала сестре соусник: – Привет, Лу. Ты молодец, что держишь хвост пистолетом. Поздравляю, что сумела пережить этот ужасный инцидент. Мне очень приятно тебя видеть. Трина вернула мне солонку и едва слышно сказала: – Понимаешь, тебе с этим не справиться, так же как… – И тут ее голос затих. – Так же как с чем? – Со своей депрессией. – Нет у меня никакой депрессии! – огрызнулась я. – Трина, я не в депрессии. Повторяю еще раз для дураков: я не бросалась вниз с крыши дома. – Ты уже давным-давно сама на себя не похожа. И случилось это гораздо раньше, чем вся эта история с Уиллом. – Ну что мне еще сделать, чтобы тебя убедить? Перекувырнуться? Я нашла работу. Хожу на физиотерапию выправить бедро и на занятия групповой психотерапии вправить себе мозги. По-моему, я очень даже неплохо справляюсь. – Я поняла, что все за столом меня внимательно слушают. – Ой, я совсем забыла самое главное. Лили была там. Она видела, как я упала. Оказывается, это она вызвала «скорую». – (Теперь ко мне были прикованы взгляды всех членов моей семьи.) – Я… не нарочно прыгнула с крыши. Да-да. Она видела, как я упала. И вызвала «скорую»… Лили, я как раз объясняю своей сестре. Ведь ты была там, когда я упала, так? Теперь верите? Я говорила вам, что слышала девчоночий голос. Я еще не совсем сошла с ума. На самом деле она все видела. Я поскользнулась, так? Лили, продолжая жевать, оторвала глаза от тарелки. Как только мы сели за стол, она только и делала, что уписывала еду за обе щеки. – Угу. Она стопудово не пыталась покончить с собой. Папа с мамой переглянулись и посмотрели на меня. Мама облегченно вздохнула, незаметно перекрестилась и улыбнулась мне. Сестра удивленно вздернула брови, что с ее стороны было равнозначно тому, чтобы принести мне свои извинения. У меня даже немного поднялось настроение. – Угу. Она просто что-то выкрикивала в небо. – Лили театрально взмахнула вилкой. – Потому что была пьяная в стельку.