– Конечно. – Я пожимаю плечами и поглядываю на часы. Она встает и открывает бар. Перебирает бутылки, наконец выбирает одну и быстро показывает ее мне, словно Ванна Уайт. Отвинтив крышку с бутылки коньяка, который, я уверен, дороже, чем огромный телевизор на стене, она смотрит на меня с притворным сочувствием. – Ты не можешь постоянно трусить. – Заткнись. – Ты так похож на нее, – хихикает она. – На Тессу? Нет, абсолютно. С чего ты взяла? – Нет, не на Тессу. На Райли. – Чем именно? Лилиан наливает темный коньяк в бокал и передает его мне, а потом опять усаживается на диван. – А себе не нальешь? Она царственно качает головой: – Я не пью. Конечно, не пьет. Мне тоже не следует пить, но слегка сладковатый, насыщенный аромат коньяка уносит воспоминание прочь. – Так ты скажешь мне, чем я на нее похож? – Я в ожидании гляжу на нее. – Вы оба такие; она тоже всегда ведет себя так, словно сердита на весь мир. – Она изображает на лице преувеличенное страдание и подгибает под себя ноги. – Ну, может, она на что-то злится, – защищаю я ее подругу, хотя совсем ее не знаю. И одним глотком наполовину опустошаю бокал. Коньяк крепкий, выдержан до совершенства, чувствую, как меня обжигает до пальцев ног. Лилиан не отвечает. Вместо этого она поджимает губы и смотрит на стену позади меня в глубокой задумчивости. – Я не какой-нибудь доктор Фил[2], без всяких «Хочешь поговорить об этом?», или там чертова «Кумбайя»[3], – говорю я, и она кивает. – Я и не жду «Кумбайю», но считаю, что ты должен, по крайней мере, придумать план, как извиниться перед Тамарой. – Ее зовут Тесса, – поправляю я, внезапно раздражаясь из-за этой мелкой ошибки. Она улыбается и перекидывает свои каштановые волосы на одно плечо. – Тесса, извини. У меня двоюродную сестру зовут Тамарой, наверное, я сейчас думала о ней. – С чего ты решила, что я стану извиняться? – Я прижимаю язык к нёбу в ожидании ее ответа. – Шутишь, что ли? Ты должен извиниться! – почти кричит она. – По крайней мере, ты должен сказать, что поедешь с ней в Сиэтл. Я устало морщусь. – Я не собираюсь в Сиэтл, черт возьми. В конце концов, почему Тесса и эта гребаная Тесса номер два заставляют меня ехать в Сиэтл? – Тогда, я думаю, она уедет без тебя, – отвечает она отрывисто. Смотрю на нее, на эту девушку, которая, как я думал, сможет меня понять. – Что ты сказала? – Я резко ставлю бокал с коньяком, так, что коричневая жидкость выплескивается и растекается по белой поверхности стола. Лилиан удивленно поднимает брови. – Я сказала, что думаю, что она уедет без тебя, потому что ты пытался помешать ей снять квартиру, а значит, не готов двигаться по жизни вместе. – Да мне совершенно насрать на то, что ты думаешь. Хочу уехать. Я знаю, что она права, но не могу этого признать. – Да, ты переедешь с ней, ты просто не можешь это признать. Ты пришел, чтобы разобраться в себе. Ты притворяешься, что тебя все это не касается, но на самом деле тебя эта ситуация сильно беспокоит. Снова беру бокал и допиваю остатки, потом встаю и иду на выход. – Ты обо мне всего не знаешь, – цежу я сквозь зубы. Лилиан встает и случайно касается меня. – Да. Как я и говорила, ты очень похож на Райли. – Тогда мне ее жалко, потому что ей приходится терпеть, – начинаю я раздраженно, но останавливаю себя: ведь Лилиан не сделала ничего плохого, она на самом деле пытается помочь мне и не заслуживает моего гнева. Я вздыхаю. – Прости, ладно? – Я иду обратно в гостиную и шлепаюсь на диван. – Видишь, извиняться не так сложно, не правда ли? – Лилиан улыбается, подходит к бару и приносит коньяк. – Думаю, тебе нужно еще выпить. – Она улыбается и берет мой пустой бокал. После третьей порции я бормочу: – Тесса терпеть не может, когда я пьян. – Ты много пьешь? – Нет, – машинально отвечаю я, но вижу, что ей действительно интересно, на пару секунд задумываюсь и решаю немного подкорректировать ответ. – Иногда. – Хм. – Почему ты не пьешь? – Не знаю, просто так. – А твой пар… – Я вовремя поправляюсь: – Твоя девушка пьет? – Да, иногда, но не так много, как раньше, – кивает она. – А. – У нас с Райли, возможно, найдется больше общего, чем я думал. – Лилиан? – зовет ее отец, а потом я слышу шаги на лестнице. Я инстинктивно немного отодвигаюсь от Лилиан, когда она поворачивается к нему. – Да, папа? – Уже почти час ночи. Я думаю, пора сворачивать посиделки. Час ночи? Вот блин. – Хорошо. – Лилиан кивает и смотрит на меня. – Он, кажется, забыл, что я уже взрослая, – шепчет она мне, и я ясно слышу в ее голосе раздражение. – Мне все равно пора идти. Тесса меня убьет. Я потягиваюсь и встаю: ноги плохо слушаются. – Ты можешь зайти к нам завтра, Хардин, – говорит друг моего отца, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти. – Давай извинись и переезжай в Сиэтл, – напоминает мне Лилиан. Решаю не обращать на сказанное внимания и выхожу на улицу. Мне реально нравится, как живет ее отец, он явно чертовски богат. Вокруг темно, хоть глаз выколи, буквально не могу разглядеть собственную руку. Как идиот, я машу перед собой. Дохожу до поворота и вижу вдалеке свет окон отцовского дома. Иду в ту сторону и поднимаюсь на крыльцо. Прозрачная дверь скрипит, когда я открываю ее, и я тихонько чертыхаюсь. Меньше всего мне хочется, чтобы отец проснулся и учуял, как от меня разит коньяком. Может, он сам хочет выпить. Моя внутренняя Тесса укоряет за подобные циничные мысли, но, ущипнув себя за переносицу и помотав головой, прогоняю ее. Чуть не опрокидываю лампу, пытаясь стащить с ног ботинки. Опираясь за стену, чтобы не упасть, я наконец справляюсь с обувью и ставлю ее рядом с парой Тессы. Стараюсь как можно тише подняться по лестнице, отчего взмокают ладони. Я не пьян, но совершенно невменяем от усталости и волнения, и понимаю, что Тесса от этого еще больше расстроится. Она и так не особо веселилась, а теперь, когда я притащился так поздно, да еще и пьяный, это ее вряд ли обрадует. Я по-настоящему… побаиваюсь. Она была просто в ярости, когда выгнала меня. Дверь в комнату, в которой мы ночуем, открывается с тоненьким скрипом, и я передвигаюсь по комнате как можно тише, стараясь не разбудить ее. Не удалось. Лампа на тумбочке вспыхивает, и Тесса бесстрастно пронзает меня взглядом.