– Да, я в курсе. Бен сообщит вам о моем решении. – Он замечает меня у дивана. – Я перезвоню. – Он говорит отрывисто, почти нетерпеливо, а затем вешает трубку. Раздражение на его лице исчезает, когда он делает шаг мне навстречу. – Все в порядке? – Да, – кивает он, снова переключив внимание на телефон. Затем проводит рукой по волосам, и я обхватываю его запястье. – Ты уверен? Не хочу показаться чересчур назойливой, но он выглядит подавленным. Раздается звонок, и Хардин смотрит на экран своего мобильника. – Мне нужно ответить, – вздыхает он. – Скоро вернусь. – Поцеловав меня в лоб, он выходит в коридор и закрывает за собой дверь. Мой взгляд падает на лежащую на столе папку. Она открыта, и из нее торчит стопка листков. Я узнаю эту папку и улыбаюсь. Мой подарок. Здорово, что он ей все еще пользуется. Любопытство берет верх, и я открываю папку. На первой странице напечатано: «”После”. Хардин Скотт». Я переворачиваю страницу. «Он познакомился с ней осенью. Большинство людей волновали такие вещи, как меняющие цвет листья и постоянно висящий в воздухе в это время года запах горящего дерева, но не его. Его волновало только одно – он сам». Что? Я пролистываю страницу за страницей, пытаясь найти хоть какое-то объяснение тому хаосу и замешательству, что воцарились в голове. Это не может быть то, о чем я думаю… «Ее недовольство было практически невозможно вынести. Он не хотел, чтобы она бросала ему в лицо худшее, что в нем было. Он хотел, чтобы она считала его идеальным. Таким, какой он считал ее». Мои глаза наполняются слезами, и я вздрагиваю, когда несколько листков падают на пол. «Вдохновившись примером Дарси, он оплатил похороны ее отца подобно тому, как Дарси покрыл расходы на венчание Лидии. В этом случае он пытался притушить стыд, который испытывала семья из-за отца-наркомана, а не скрыть позор несовершеннолетней сестры, внезапно вышедшей замуж, но исход был один и тот же. И если его жизнь обернется подобием романа, то этот добрый жест вернет Элизабет в его объятия». Я чувствую, как комната вращается вокруг меня. Понятия не имела, что Хардин оплатил похороны моего отца. Тогда у меня возникло слабое подозрение, но я решила, что с расходами помогла церковь матери. «Несмотря на невозможность иметь детей, она не отпускала эту мечту. Он знал об этом, но все равно ее любил. Он прикладывал все силы, чтобы не скатиться к эгоизму, но не мог не думать о маленьких версиях себя, которых она никогда не сможет ему подарить. Он переживал за нее больше, чем за себя, но не мог ничего с собой поделать и оплакивал эту потерю бессчетное количество ночей». Как только я понимаю, что больше не могу это читать, открывается входная дверь и появляется Хардин. Его взгляд сразу же натыкается на беспорядочно разбросанные листки, на которых чернеют отвратительные слова, и его телефон падает на пол, присоединяясь к всеобщему хаосу. Глава 73 Хардин Сложности. С ними сталкиваются все, но моя жизнь, похоже, забита ими под завязку, и они, переливаясь через край, выплескиваются нескончаемым потоком. Волна за волной, сложности захлестывают меня в самые важные моменты моей жизни, но я просто не могу позволить испортить этот момент. Если я сохраню спокойствие, если я, черт возьми, сохраню спокойствие и постараюсь объясниться, то смогу остановить цунами, которое уже готово обрушиться на крошечную гостиную. Я вижу, как оно формируется в сероватой голубизне ее глаз. Вижу, как замешательство и гнев закручиваются в водоворот, рождая настоящую бурю, подобно волнующемуся морю перед вспышками молний и раскатами грома. Вода безмятежная и спокойная, только легкая рябь пробегает по поверхности, но уже близится шторм. Листок белой бумаги, зажатый в дрожащих руках, и выражение лица Тессы, не предвещающее ничего хорошего, предупреждают меня об опасности. Черт возьми, понятия не имею, что ей сказать, с чего начать. Это давняя и сложная история, а я полный болван, когда заходит речь о решении проблем. Нужно взять себя в руки, нужно приложить все усилия к тому, чтобы правильно сложить слова, чтобы придумать объяснение, которое не позволит ей снова от меня убежать. – Что это? – Пробежав глазами страницу, она подбрасывает ее в воздух, а затем сминает уголки небольшой стопки, оставшейся у нее в другой руке. – Тесса. – Я осторожно делаю шаг в ее сторону. Она пристально смотрит на меня. На ее лице застыло непривычное жесткое выражение. Она отступает назад. – Выслушай меня, пожалуйста, – умоляю я, вглядываясь в ее омраченные черты. Я чувствую себя дерьмом, полным дерьмом. Мы ведь только что наладили отношения, и я наконец вернулся к ней, а теперь такое, после недолгих мгновений вместе. – О, я тебя внимательно слушаю, – громко говорит она, в голосе чувствуется сарказм. – Не знаю, с чего начать. Дай мне минутку, и я все объясню. Я провожу рукой по волосам, подергивая их у корней, и больше всего на свете хочу забрать себе ее боль и выдрать свои волосы с корнем. Да уж, как все запуталось. Тесса стоит, внешне спокойная, но нетерпеливо пробегает взглядом страницу за страницей. Ее брови то поднимаются, то опускаются, она то прищуривается, то вновь широко распахивает глаза. – Перестань это читать. – Я подхожу и забираю у нее рукопись. Листки падают на пол, присоединяясь к тем, что валяются у ее ног. – Объясни. Сейчас же, – требует она. Ее глаза серые и холодные, как грозовая туча. Это приводит меня в ужас. – Хорошо-хорошо. – Я резко поворачиваюсь вокруг своей оси. – Я писал. – Когда? – Она подходит ко мне. Я поражен тем, как мое тело отшатывается от нее, словно ему страшно. – Давно. – Я пытаюсь скрыть правду. – Ты все мне расскажешь. И сделаешь это сейчас же. – Тесс… – Какая я тебе Тесс, мерзавец. Я уже не та маленькая девочка, с которой ты познакомился год назад. Или расскажешь мне все прямо сейчас, или катись отсюда к чертовой матери. Она намеренно наступает на страницу, и я не могу ее винить. – Конечно, я не могу вышвырнуть тебя, потому что это квартира Лэндона, но я уйду, если ты не объяснишь мне все это дерьмо. Сейчас же, – добавляет она, демонстрируя, несмотря на злость, свой добрый характер. – Я писал давно, с самого начала наших отношений, но не собирался ничего с этим делать. Просто выплескивал на бумагу свои чувства, пытался таким образом разобраться со всей чертовщиной, засевшей в голове. Потом возникла эта идея. – Когда? – Ее пальцы упираются мне в грудь – по всей видимости, она думает, что так сможет заставить меня во всем сознаться, но она как никогда далека от истины. Я не расскажу об этом. Не сейчас. – После того как мы поцеловались. – В первый раз? Она начинает толкать меня в грудь, и я, понимая, что она не успокоится, обхватываю и сжимаю ее ладони. – Ты использовал меня. – Она вырывается и запускает пальцы в свои длинные волосы. – Нет, не использовал! Все было не так! – возражаю я, пытаясь не повышать голос. Это сложно, но у меня получается говорить достаточно сдержанным тоном. Она кружит по маленькой комнате, кипя от злости. Упирает руки в бока, затем снова начинает ими размахивать. – Одни секреты. Слишком много секретов. С меня хватит. – С тебя хватит? – изумленно повторяю я. Она по-прежнему бездумно мечется по комнате. – Поговори со мной, расскажи, что ты чувствуешь из-за всей этой ситуации. – Что я чувствую? – Она качает головой и бросает на меня разъяренный взгляд. – Я чувствую себя так, будто прозвонил будильник, и я проснулась в реальном мире, в котором нет места нелепым надеждам последних нескольких дней. Вот это мы и есть. – Она машет рукой между нами. – Всегда наготове какая-то бомба, готовая взорваться, а я не такая дура, чтобы ждать, пока она меня уничтожит. Хватит. – Это не бомба, Тесса. Ты ведешь себя так, словно я писал это специально для того, чтобы причинить тебе боль! Она собирается что-то ответить, но так ничего и не произносит – явно не может подобрать слова. Затем все же собирается с мыслями: – И как, по твоему мнению, я должна была себя почувствовать, увидев это? Ты понимал, что рано или поздно я узнаю, так почему просто не рассказал обо всем? Ненавижу это ощущение. – Какое ощущение? – осторожно спрашиваю я. – Ощущение, будто что-то сгорает в груди, когда ты вытворяешь такие вещи. Ненавижу его. Я так давно не испытывала ничего подобного и ни за что на свете не хотела бы испытать это снова, однако вот, пожалуйста. – В ее мягком голосе отчетливо слышится поражение, и моя кожа покрывается мурашками, когда она отворачивается от меня. – Иди ко мне. Я беру ее за руку и притягиваю к себе настолько близко, насколько она позволяет. Она скрещивает руки на груди, когда я с силой прижимаю ее к себе. Не пытается избавиться от моих объятий, но и не обнимает меня, просто стоит неподвижно, и я не уверен, что самое худшее позади. – Расскажи мне, что ты чувствуешь. – Мой голос звучит неловко и отрывисто. – О чем ты думаешь? Она толкает меня в грудь, на этот раз не так сильно, и я ее отпускаю. Опустившись на колени, она поднимает один из листков. Изначально я начал писать для самовыражения и, если честно, потому, что было совсем нечего читать. Я закончил одну книгу и пока не начал другую, а Тесса, на тот момент Тереза Янг, меня заинтриговала. Она начала раздражать меня, сводить с ума, и с каждым днем я думал о ней все больше и больше. Когда она занимала мои мысли, в голове не оставалось места ни для чего другого. Она стала моим наваждением, и я убедил себя, что это часть игры, но в глубине души знал правду, просто еще не был готов ее принять. Помню, что почувствовал, когда впервые увидел ее, помню, какие у нее были пухлые губы и как меня передернуло от ее наряда.