Мой взгляд натыкается на старый телевизор на стене, и начинаю читать надписи внизу экрана. Идет реклама страховой компании, и на весь экран показывают хохочущего ребенка. Никогда не пойму, почему в каждой гребаной рекламе надо снимать детей. Бармен молча придвигает ко мне по деревянной стойке стакан, и в этот момент ребенок из рекламы издает звук, который, судя по всему, считается еще более «милым», чем его смех. Я подношу стакан к губам, а мысли мои уже далеко отсюда. – Зачем ты принесла домой детские вещи? – спросил я. Она присела на край ванны и завязала волосы в хвост. Я начал волноваться, не помешана ли она на детях, потому что со стороны именно так это и выглядело. – Это не детские вещи, – засмеялась Тесса. – Просто на упаковке изображен отец с ребенком. – Я правда не понимаю, кого они хотят этим привлечь. Передо мной лежал набор для бритья, купленный Тессой, и я разглядывал пухлощекого ребенка, удивляясь, каким боком этот ребенок, черт возьми, связан со средствами для бритья. – Я тоже не понимаю, но, наверное, изображение малыша помогает поднять продажи, – пожала она плечами. – Возможно, за счет женщин, которые покупают эту фигню для своих парней и мужей, – уточнил я. Ни один мужчина в здравом уме не взял бы такое с полки. – Нет, я уверена, что мужчины, у которых есть дети, тоже бы его купили. – Ну конечно. Я открыл коробку и разложил перед собой ее содержимое, затем поймал взгляд Тессы в зеркале. – Миска? – Да, это для крема. С помощью кисточки побреешься чище. – И откуда тебе известны такие подробности? – удивился я, надеясь, что она узнала об этом не от Ноя. – Посмотрела в Интернете! – широко улыбнулась она. – А как же иначе. – Моя ревность исчезла, а Тесса в шутку пнула меня. – Раз уж ты такой эксперт в искусстве бритья, помоги мне. Я всегда пользовался обычной бритвой и кремом, но не стал отказываться, ведь она так серьезно подошла к делу. И, честно говоря, мысль, что она меня побреет, чертовски возбуждала. Улыбнувшись, Тесса встала и подошла к раковине. Взяла тюбик и выдавила крем в миску, а затем взбила его кисточкой в пену. – Готово. – Она с улыбкой подала мне кисточку. – Нет, давай ты. – Я вернул ей кисть и обнял за талию. – Забирайся повыше. Я подсадил ее на стойку с раковиной и, как только она устроилась, развел ее ноги в стороны и стал между ними. Окуная кисточку в пену и проводя ею по моему подбородку, она смотрела на меня настороженно, но внимательно. – Мне не особо хочется куда-то идти сегодня. Много работы. Ты меня все время отвлекаешь. Я сгреб в охапку ее грудь и нежно сжал. Ее рука дернулась, отчего крем попал мне на шею. – Хорошо, что ты не держала в руках бритву, – пошутил я. – Действительно, – усмехнулась она. Прикусив полные губы, она взяла новый станок для бритья. – Ты точно хочешь, чтобы это сделала я? Боюсь случайно тебя поранить. – Не дрейфь, – ухмыльнулся я. – Ты ведь наверняка прочитала в Интернете и про этот этап бритья. Она по-детски показала мне язык. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, пока она не приступила к делу. Тесса ничего не ответила, потому что я был прав. – Но знай, если порежешь меня – сразу беги, – засмеялся я. – Стой ровно, – снова нахмурилась она. Сначала ее рука слегка дрожала, но затем она стала уверенно водить бритвой по моим щекам. – Лучше просто поезжай без меня, – сказал я и закрыл глаза. Ощущение от того, что она бреет мне лицо, было приятным и на удивление успокаивающим. Мне не хотелось идти на ужин к отцу, но Тесса уже с ума сходила от постоянного пребывания в квартире, так что, когда Карен пригласила нас, она тут же ухватилась за предложение. – Если сегодня мы останемся дома, то перенесем встречу и пойдем к ним в эти выходные. Ты успеешь все доделать к концу недели? – Наверное… – жалобно ответил я. – Тогда позвони и скажи им. Как только закончим, я займусь ужином, а ты сможешь поработать. Она коснулась пальцем моих губ, чтобы я поджал их, и осторожно провела бритвой вокруг рта. Когда она закончила, я сказал: – Допей вино, которое осталось в холодильнике. Оно уже несколько дней как открыто – скоро превратится в уксус. – Я… я не знаю. – Она сомневалась, и я понимал почему. Я открыл глаза, а она потянулась рукой назад, чтобы намочить полотенце. – Тесс. – Я приподнял пальцами ее подбородок. – Ты можешь пить в моем присутствии. Я не какой-нибудь алкоголик в завязке. – Ты прав, но я не хочу тебя смущать. И вообще, не стоит мне пить столько вина. Если ты не пьешь, то и мне не нужно. – Моя проблема не в алкоголе. Вот если я зол и пьян – это проблема. – Я знаю, – вздохнула она. Она действительно знала. Она провела мокрым полотенцем по моему лицу, стирая остатки крема для бритья. – Я веду себя как засранец, только когда пытаюсь при помощи алкоголя справиться с трудностями, а в последнее время никаких трудностей не было, так что все в порядке. – Даже я понимал, что это не дает твердых гарантий. – Я не хочу быть одним из тех типов вроде моего отца, которые напиваются в лоскуты и становятся опасны для окружающих. А раз ты, как выяснилось, единственный дорогой для меня человек, я больше не желаю пить, находясь рядом с тобой. – Я тебя люблю, – просто ответила она. – И я тебя люблю. Испортив невероятно серьезный момент, тем более что мне не хотелось развивать эту тему, я опустил взгляд на ее тело. Тесса все еще сидела на раковине, и на ней была одна из моих белых футболок, под которой скрывались только черные трусики. – Пожалуй, мне не стоит тебя отпускать, раз теперь ты умеешь еще и брить. Ты готовишь, убираешь… Она стукнула меня и закатила глаза. – А что мне от этого будет? Ты неряха, помогаешь готовить только раз в неделю, если повезет. По утрам всегда угрюмый… Я прервал ее, положив руку между ее ног и сдвинув в сторону трусики. – Хотя кое-что у тебя получается хорошо, – ухмыльнулась она, и я скользнул внутрь нее пальцем. – Только «кое-что»? – Я добавил еще один палец, и она, застонав, откинула голову назад. Бармен хлопает рукой по стойке прямо перед моим носом. – Я спрашиваю, вам повторить? Моргнув несколько раз, я опускаю глаза на барную стойку, затем смотрю на него. – Да. – Я пододвигаю к нему стакан, и, пока жду очередную порцию, воспоминание меркнет. – Еще один двойной. Старый лысый бармен отворачивается к полкам, и в этот момент я слышу, как женский голос удивленно произносит: – Хардин? Хардин Скотт? Обернувшись, я вижу смутно знакомое лицо Джуди Уэлч, давней маминой подруги. Вернее, бывшей подруги. – Ага, – киваю я, отмечая, что годы ее не пощадили. – Черт! Сколько уже прошло… лет шесть? Семь? Ты здесь один? – Опираясь на мое плечо, она взгромождается на соседний барный стул. – Да, около того, и да, я тут один. Моя мама не будет тебя преследовать.