– Забрал у Стеф ключ. – А. И давно ты здесь? – Примерно полчаса. Как прошел день в Vance? Я не ожидал, что ты вернешься так рано, сейчас только шесть. Но ты так вырубилась и так храпишь, похоже, уже давно, – смеется он. Я приподнимаюсь на локте и смотрю на него. – Было классно. У меня собственный кабинет, с моим именем на стене, просто не могу в это поверить! Замечательно. Я буду зарабатывать намного больше, чем думала, и я буду читать рукописи. Это просто мечта, правда? Я только боюсь все испортить, слишком уж это хорошо. Как ты думаешь? – сбивчиво рассказываю я. – Да уж, ты Вэнсу наверняка понравилась. – Он поднимает бровь. – Но все будет в порядке, не беспокойся. – Он сказал, ты там работал. – Слежу за его реакцией. – Конечно, он не мог промолчать. – Почему ты мне не сказал? И про то, что у тебя сейчас есть работа? Когда же ты работаешь? – Как всегда, уйма вопросов, – он проводит рукой по волосам. – Но я отвечу. Я не говорил, потому что… ну, собственно, не знаю почему. Я выкраиваю время для работы. Всякий раз, когда я не с тобой, я работаю. Я сажусь, скрестив ноги, лицом к нему. – Мистер Вэнс очень ценит тебя, он сказал, что хочет, чтобы ты вернулся. – Наверняка так и есть, но, пожалуй, нет. Я получаю сейчас больше, чем там, а работаю меньше, – хвастается Хардин, и я закатываю глаза. – Расскажи о своей работе. Что именно ты делаешь? Он пожимает плечами. – Читаю рукописи, редактирую. Ты будешь делать то же самое, только больше. – Ого. Тебе нравится эта работа? – Да, Тесса. Нравится, – говорит он вполне серьезно. – Это хорошо. Ты хочешь работать в издательстве, когда закончишь университет? – Я не знаю, чего хочу, – морщится он. – Я что-то не так сказала? – Нет, просто ты задаешь очень много вопросов. – Что? Он шутит или серьезно? – Тебе не нужно знать каждую обо мне мелочь, – резко говорит он. – Я просто болтаю, в том числе и о работе. Это нормально, все люди так делают. Извини, конечно, что интересуюсь твоей повседневной жизнью. Он молчит. В чем проблема, черт возьми? У меня был прекрасный день, и последнее, чего я хочу, это ругаться. Смотрю в потолок и молчу. В конце концов, когда я изучаю все девяносто пять панелей и сорок болтов между ними, я говорю: – Мне нужно в душ. – Так иди, – фыркает он. Я закатываю глаза, хватаю свои душевые принадлежности и бросаю ему, уходя: – Знаешь, я думала – это уже пройденный этап: все эти идиотские обиды без причины. Я моюсь, брею ноги, собираясь надеть завтра платье, которое купила для первого настоящего рабочего дня. Я нервничаю, но я уже к этому привыкла. Мне правда жаль, что Хардин такой грубый. Все, что я сделала, это спросила его о работе – и то он не рассказал. Я действительно хочу поговорить с ним об этом, но для него это настолько сложно, что я просто не знаю, как это сделать. Я хочу объясниться с ним, но когда прихожу в комнату, Хардина там уже нет. Глава 77 Меня злит такое отношение Хардина ко мне, но я стараюсь об этом не думать и принимаюсь расчесываться. Собираюсь примерить новое светло-розовое белье. Снимаю футболку, надеваю платье на завтра. Но думаю только о том, куда ушел Хардин; я знаю, это глупо, но не могу не волноваться, что он пошел к Молли. Пока я решаю, стоит ли ему звонить, мне приходит сообщение от Стеф, что сегодня ночью ее не будет. Она тоже могла бы переехать к Тристану с Нэтом: она ночует там пять раз в неделю, и Тристан ее обожает. Он-то, наверно, рассказал ей о своей работе на втором свидании, и не огрызается на нее, и не уезжает без причины. – Счастливая Стеф, – говорю я сама себе и беру телевизионный пульт. Некоторое время рассеянно переключаю каналы, наконец, останавливаюсь на «Друзьях», которых я смотрела, наверное, раз сто. Не могу вспомнить, когда последний раз я смотрела телевизор, но так приятно валяться на кровати и смотреть глупые комедии, забыв о ссоре с Хардином. Через несколько минут чувствую, как тяжелеют веки. Обида забывается – в полусне я отправляю ему пожелание спокойной ночи, однако ответа не получаю. – Блин! Меня будит громкий стук. Вскакиваю на постели, включаю лампу и вижу Хардина; он пытался пройти по комнате в темноте. – Что ты делаешь? – спрашиваю я. Он смотрит на меня опухшими блестящими глазами. Он очень пьян. Просто в стельку. – Я пришел, чтобы тебя увидеть, – говорит он, шлепаясь в кресло. – Зачем? – тяну я. Я хочу, чтобы он был со мной, но не пьяный и не в два часа ночи. – Я скучал по тебе. – Тогда зачем ты ушел? – Потому что ты меня раздражала. Вот как. – Ладно, я буду спать; ты пьян, и очевидно, опять раздражен. – Я не раздражен. И я не пьян… ну хорошо, я пьян, что с того? – Неважно, пьян ты или нет, но завтра будний день, и мне нужно выспаться. Я просидела бы с ним хоть всю ночь, если бы не боялась, что он снова наговорит гадостей. – Будний день, – издевается он. – Ты можешь быть еще скучнее, чем есть? Он смеется над сказанным, словно это действительно забавная шутка. – Уходи, – говорю я, ложась и отворачиваясь к стене. Мне не нравится такой Хардин. Я хочу обратно своего милого Хардина, а не этого пьяного придурка. – Ой, детка, не сердись на меня, – говорит он, но я не отвечаю. – Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? Ты знаешь, что происходит со мной, когда я сплю без тебя. – Голос стихает почти до шепота. Я смягчаюсь. Я знаю, что бывает, но это несправедливо: использовать его слабости против меня же, особенно когда он пьян, да еще и дразнит меня. – Ладно. Можешь оставаться, но я буду спать. – Почему? Ты не хочешь со мной поговорить? – Ты пьян и груб. – Я поворачиваюсь к нему. – Я не груб, – говорит он с бесстрастным видом. – Тебя раздражает все, что я говорю. – Дело в том, как ты мне отвечаешь. Особенно если я всего лишь спрашиваю о твоей работе. – О боже, Тесса, не начинай. Давай потом. Сейчас я не хочу об этом, – невнятно бормочет он пьяным голосом. – Почему ты напился? Я не против того, что он пьет, я ему не мать, он взрослый человек. Меня беспокоит только причина его состояния. Он пьет не оттого, что ему хорошо.