Я извиваюсь, когда он сильнее надавливает на чувствительную область. Я не слышу собственного голоса, потому что мое тело горит от его прикосновений. Через несколько секунд он убирает руку, и с моих губ срывается стон. – Не хочу, чтобы ты останавливался, – жалобно говорю я. – Замолчи, – резко говорит он, и я замолкаю. Мне не нравится такой Хардин. Я хочу веселого, игривого Хардина. – Не мог бы ты объяснить… – спрашиваю я, пытаясь сесть. Он поднимается и садится на мои бедра, поддерживая вес тела на коленях. Он проводит пальцами по моим бедрам, и я инстинктивно свожу ноги. – Скажи, – приказывает Хардин. Я понимаю: он прекрасно знает, чего я хочу, но он хочет заставить меня сказать это вслух. Я киваю и машу пальцем взад-вперед, показывая ему. – Не кивай, а просто скажи, чего ты хочешь, детка, – говорит он, слезая с меня. Мысленно я взвешиваю все «за» и «против». Разве не унизительно сказать Хардину, что я хочу чтобы он… поцеловал меня там, разве не получается, что я принуждаю его к этому? Если он сможет доставить мне такое же удовольствие, как то, что смог доставить мне пальцами тогда, то я уверена, оно того стоит. Я наклоняюсь и обхватываю рукой его плечо, чтобы он не смог отодвинуться от меня дальше. Мой мозг бурлит и мечется, но я знаю, он не может остановить моего желания. – Я хочу, чтобы ты… – я наклоняюсь ближе. – Хочешь, чтобы я что, Тереза? – Он, наверное, издевается, он точно знает, что мне нужно. – Ты знаешь… поцелуй меня, – говорю я, и его улыбка становится шире. Он наклоняется ко мне и целует в губы. Я закатываю глаза, и он целует меня снова. – Это то, что ты хотела? – говорит он с ухмылкой, и я хватаю его за руку. Он хочет, чтобы я его умоляла. – Поцелуй меня… там. – Я краснею и закрываю лицо руками. Хардин, смеясь, отводит их, и я обиженно смотрю на него. – Ты вгоняешь меня в краску, – смущенно бормочу я. – Я не собирался этого делать. Просто хотел услышать от тебя, чего ты хочешь. – Ладно, забудь, – говорю я, громко вздыхая. Я смущена, и хотя гормоны в крови зашкаливают и эмоции хлещут через край, нужный момент прошел, и я раздражаюсь на его самодовольство и постоянное желание меня понукать. Я поворачиваюсь на бок, спиной к Хардину, и закрываюсь одеялом. – Эй, извини, – говорит он, но я не отвечаю. Я знаю, ту часть меня, что мне самой больше всего не нравится, Хардин использовал для того, чтобы превратить меня в типичного озабоченного подростка. – Спокойной ночи, Хардин, – холодно говорю я и слышу, как он вздыхает. Хардин бормочет себе под нос что-то вроде «ну ладно», но я не переспрашиваю. Закрываю глаза, заставляя себя думать о чем угодно, кроме языка Хардина и его рук, скользящих по моему телу, и незаметно засыпаю. Глава 35 Мне жарко, очень жарко. Я стараюсь сбросить с себя одеяло, но оно не поддается. Открываю глаза и мгновенно отчетливо вспоминаю всю предыдущую ночь: Хардин орет на меня во дворе, его дыхание, пахнущее виски, битая посуда на кухне, Хардин меня целует, Хардин стонет, когда я касаюсь его, мокрые трусы. Я пытаюсь подняться, но он слишком тяжелый, его голова лежит на моей груди, а руки обвивают меня за талию. Странно, что мы так заснули; скорее всего, он обнял меня уже во сне. Честно говоря, мне не хочется покидать постель и оставлять Хардина, но я должна это сделать. Мне надо вернуться в общежитие. Там Ной. Ной. Ной. Я осторожно нажимаю на плечо и перекатываю Хардина. Он переворачивается на живот, стонет, но не просыпается. Вскакиваю и спешно собираю вещи с пола. Я боюсь, что он проснется раньше, чем я успею уйти. Не то чтобы он станет возражать; но, по крайней мере, мне будет не так больно, если я уйду сама. Неважно, что вчера мы смеялись вместе, при свете дня все осталось по-прежнему. Хардин вспомнит, как нам было хорошо прошлой ночью, и поэтому ему нужно будет стать еще более невыносимым, чтобы наверстать упущенное. Так обязательно будет, и в этот момент я не хочу оказаться рядом с ним. Затем мне приходит в голову мысль, что, может быть, прошлая ночь изменит Хардина и он захочет быть со мной и дальше. Но я в это не верю. Аккуратно складываю на комоде его футболку и натягиваю юбку. Моя рубашка помята, она всю ночь валялась на полу, но это меня сейчас не волнует. Я засовываю ноги в ботинки и, схватившись за ручку двери, решаюсь еще раз оглянуться. Смотрю на спящего Хардина. Его жесткие волосы лежат на подушке, а рука свешивается за край кровати. Он кажется таким милым, таким красивым, даже несмотря на пирсинг на лице. Отворачиваюсь и открываю дверь. – Тесс? Сердце падает. Я медленно поворачиваюсь обратно, ожидая натолкнуться на суровый взгляд. Но зеленые глаза закрыты; лицо неспокойно, но Хардин все еще спит. Не могу понять, рада ли я, что он спит, или огорчаюсь, что он назвал мое имя. Ведь это он сделал или я уже слышу голоса? Выскакиваю из комнаты и осторожно закрываю за собой дверь. Понятия не имею, как выбраться из дома. Я прохожу по коридору и, к моему облегчению, довольно быстро нахожу лестницу. Спустившись вниз, я чуть не сталкиваюсь с Лэндоном. Слышу собственный пульс и стараюсь подобрать слова. Он смотрит мне прямо в лицо и молчит, видимо, ожидая объяснений. – Лэндон… я… – Совершенно не знаю, что сказать. – Ты как? – спрашивает он с беспокойством. – Все в порядке. Я знаю, что ты думаешь. – Ничего я не думаю. Я благодарен за то, что ты приехала. Я знаю, ты не любишь Хардина, и для меня много значит то, что ты согласилась приехать помочь мне с ним справиться. Ох. Он такой хороший, слишком хороший! Я почти хочу, чтобы Лэндон сказал, как разочарован тем, что я осталась с Хардином на ночь, что оставила своего парня одного на всю ночь и сбежала на его машине, чтобы помочь Хардину, в чем сейчас и должна раскаиваться. – Так вы с Хардином снова друзья? – спрашивает он, и я пожимаю плечами. – Я понятия не имею, кто мы теперь. Понятия не имею, что я делаю. Просто он… он… Слезы рвутся изнутри, и Лэндон обнимает меня, пытаясь утешить. – Все нормально. Я знаю, каким он может быть ужасным, – говорит Лэндон мягко. Стоп! Видимо, он решил, что я плачу от того, что Хардин сделал со мной что-то отвратительное. Он даже не предполагает, что я могу плакать из любви к нему. Мне нужно выбраться отсюда, пока я не испортила мнение Лэндона о себе и пока не проснулся Хардин. – Мне нужно идти. Ной ждет, – говорю я. Лэндон, сочувственно улыбаясь, прощается. Сажусь в машину Ноя, несусь обратно и рыдаю почти всю дорогу. Как я объясню все Ною? Я знаю, что не должна, не могу лгать ему. Я просто не могу вообразить, какую боль сейчас причиню ему. Я слишком ужасна для такого, как Ной. Почему я не могу просто держаться подальше от Хардина? Прежде чем зайти в общежитие, успокаиваюсь, насколько возможно. Иду очень медленно, потому что не знаю, как буду смотреть Ною в лицо. Открываю дверь комнаты. Ной лежит на моей кровати, уставившись в потолок. При виде меня он вскакивает. – Господи, Тесса! Где ты была всю ночь? Я звонил тебе тысячу раз! – кричит он. Ной впервые в жизни повысил на меня голос. Мы препирались и раньше, но сейчас все серьезно. – Мне очень, очень жаль, Ной. Я поехала в дом Лэндона, потому что Хардин напился и ломал мебель, а потом мы потеряли время, пока все убирали, и было очень поздно, а телефон разрядился, – вру я. Поверить не могу: я лгу ему прямо в лицо – Ной всегда был со мной рядом, и вот я вру. Знаю, я должна все рассказать, но мне страшно подумать, какую боль я ему причиню. – Почему ты не взяла чей-нибудь телефон? – настойчиво допытывается Ной, но потом останавливается. – Поверить не могу: Хардин ломал мебель? С тобой все в порядке? Зачем ты там осталась, если он так взбесился? Чувствую, что он заваливает меня вопросами и путает меня. – Он не взбесился, просто был пьян. Он бы меня не тронул, – говорю я и тут же замолкаю, отчаянно жалея о последней фразе. – В каком смысле тебя не тронул? Ты его даже не знаешь, Тесса. Он встает и делает шаг ко мне. – Я просто хочу сказать, он не причинил бы мне боли физически. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы так говорить. Я просто пыталась помочь Лэндону, который там тоже был, – снова говорю я. Но Хардин причинит мне боль душевную – он уже делал так, и я уверена, сделает снова. А я опять его защищаю. – Я думал, ты прекратишь общаться с такими людьми. Разве ты не обещала это мне и маме? Тесса, они плохо на тебя влияют. Ты начала пить и исчезаешь на всю ночь. И ты оставила меня здесь. Не понимаю, зачем ты вообще заставила меня приехать, если собиралась уехать? Ной садится на кровати, обхватив голову руками. – Они не плохие люди, ты их не знаешь. Как ты можешь их осуждать? – спрашиваю я. Я должна умолять его простить меня за то, как я плохо с ним обошлась, но не могу остановиться: меня раздражает, как он говорит о моих друзьях. В основном о Хардине, напоминает внутренний голос, и мне хочется его заткнуть. – Я не осуждаю, но ты не должна больше общаться с этими готами.