– И-й-ехх! Хороша водица! – задорно выкрикнул Романов и размашистыми гребками направился к середине реки. – Михайло, ну вот куда тебя понесло?! Вода же холодная! – попробовал урезонить его Зван. Да кто бы его слушал. На дворе сентябрь, вересень по-славянски. Названия согласно юлианскому календарю пока еще не укоренились окончательно. Попы попами, а старые поверья, традиции и обычаи неизменно переходят от родителей к детям. Правда, кое-что со временем теряется. Но не сразу. Вот и тут то же самое. Как, впрочем, и новых богов чтут, и старым требы приносят. Начало осени выдалось необычайно теплым. И даже жарким. Вот и соблазнил Михаил Добролюба и Звана порыбачить. Уха, крепкое пиво, теплое солнышко – что еще нужно для полного счастья? А вот искупаться не помешает! Вообще-то купальный сезон уж давно миновал, и русичи лишний раз в воду стараются не лезть. И уж точно не ради того, чтобы просто охладиться. Но Романова данное обстоятельство не остановило. Отплыв на средину реки, Михайло вдруг начал биться и звать на помощь. При этом он неотрывно следил за товарищами. Стоит ли говорить, что те поспешили его спасать и, едва скинув сапоги, поплыли к тонущему. Правда, спасение в его планы не входило, а поэтому он сделал глубокий вдох и ушел под воду, начав усиленно грести вниз по течению. Как показывала практика последних дней, он мог задержать дыхание на пять минут. Хороший объем легких плюс способность отстраняться от тела, ощущая его как бы со стороны, что позволяло справляться с большей долей негативных ощущений. Как результат, не требовало титанических усилий воли. Ну пять минут в свободном состоянии нельзя сравнить с необходимостью работать руками и ногами. Так что время нахождения под водой уменьшалось более чем в два раза, Михаил это прекрасно сознавал и поэтому не ставил перед собой невыполнимых задач. Главное, уйти за поворот реки, до которого не так и далеко. Он все время старался держаться левого берега и греб настолько быстро и настолько долго, насколько это вообще было возможно. Наконец настал момент, когда легкие горели уже так сильно, что это становилось проблемой даже при отстранении от тела. Можно, конечно, и полностью отключить все болевые ощущения, но в этом случае он терял способность двигаться. Даже сейчас его движения затруднены и дезориентированы. Самое близкое сравнение – это онемевшая от обезболивания губа, когда она абсолютно не ощущается и не получается даже элементарно сплюнуть. Резко выныривать он не стал. Как ни хотелось ему выдохнуть обжигающий легкие газ и вдохнуть полной грудью чистый воздух, он все же не потерял контроль над своим телом. Поднялся над поверхностью ровно настолько, чтобы снаружи оказались ноздри. Одновременно с выдохом осмотрелся по сторонам. Порядок. Он сумел уйти за поворот, из-за которого доносятся тревожные крики. Товарищи пытаются обнаружить утопленника и вскоре начнут смещаться вниз по течению. Послышались и другие голоса – не иначе как присоединились рыбаки. Причем эти на двух лодках, и у них имеется невод, который они наверняка начнут заводить в поисках несчастного. – Пора валить, пока ветер без камней, – подбодрил самого себя Михаил и в несколько сильных гребков оказался под сенью плакучей ивы. Ее ветви свесились до самой воды и полностью укрыли беглеца. Из-под корней деревьев он извлек обычную рубаху с куском веревки вместо пояса, порты и поршни. На первое время пойдет. Опять же если кто его и приметит, то простой крестьянин не привлечет внимания. Чего не сказать о ком-то одетом более богато. Все, что мог, Михаил вызнал. Теперь время работало против него, и нужно было поторопиться донести весть о заговоре до Ростислава. Как бы он его ни ненавидел, тот сейчас единственный, кто может погасить разгорающийся пожар предательства. Но уйти открыто Романов не мог. Уход из дружины одного из тех, кто был причастен к секретным операциям, однозначно вызовет подозрения князя. Лично Михаил, не мудрствуя лукаво, просто прирезал бы такого отставника по-тихому. Так-то оно всяко надежней. Вот и решил он разыграть свою гибель. – Ну, здравия тебе, утопленник? – смерив его недобрым взглядом, произнесла Ксения. – И тебе поздорову. До места встречи со своей сообщницей ему пришлось пробежать порядка пяти километров, да все больше по бездорожью. Вымотался донельзя. Зато теперь-то будет куда легче. После памятного нападения на караван ему перепала изрядная доля трофеев, что было обусловлено не столько количеством лично упокоенных противников, сколько спасением Добролюба. Ну и остальных раненых обиходил любо-дорого. Официально он свои деньги якобы определил на хранение в банк. На деле же немалая их часть ушла на то, чтобы купить пару лошадей и полный ламеллярный доспех с вооружением. Ну и на вознаграждение Ксении пришлось потратиться. Она теперь завидная невеста. Если пожелает, конечно. – К вечеру возвращайся в город и жди вестей, – распорядился он. Отлучка Ксении никого не должна удивить. Она периодически навещала родню в деревне и своих детей. О том знали многие. Впрочем, кому она интересна. Это он уже на воду дует. – Дети где, не скажешь? – с надеждой спросила она. – Нет. – Ить сделала я все, что ты хотел. – Не все. Теперь следует посидеть тишком. Эвон, с любовниками забавляйся, как обычно. А там и я подоспею. – А ну как сгинешь, что с детками моими будет? – Ничего с ними не станется. Ну вырастут сиротками. Но поди не сгинут. – Верни детей, Михайло! – прижав руки к груди, попросила она. – Ну, будя, будя. Чего голосить-то бросилась. Верну. Но после. А коли опаску имеешь, так молись за мое здравие. Глядишь, и поможет в трудный час. Все. Пора мне. Сердце кровью обливается смотреть на эту картину. Жалко ее. Да только и выбора у него нет. Слишком уж много стоит на кону. Ни много ни мало судьба Руси. Не устоит централизованное государство сейчас, и растянется процесс его становления на века. Да все через усобицы, кровь и разорение. Так что да, противно, но он от своего не отступится. По прямой до Переяславля было порядка шестисот километров. С заводной лошадью вполне возможно уложиться дней в шесть. Но это по карте. А на деле пришлось Романову попетлять по лесным дорогам. Прямо – только если ломиться через буреломы, а это занятие глупое и неблагодарное. Опять же эдак больше времени потеряешь. В общем, выходило более семисот. За лесами началась степь, где кочевали орды черных клобуков. Вроде и открытый простор, но и тут по прямой двигаться не получится. Стойбища куреней лучше бы обходить стороной. Да и вдали от них держаться настороже, дабы не нарваться на какой-нибудь отряд. Кочевники – данники великого князя и зависимы от его воли, но и в самые благоприятные годы не гнушались совершать небольшие разбойные набеги. Что уж говорить о дне сегодняшнем, когда воины потирают руки в предвкушении назревающей усобицы. Серебро их ханам уже занесли, и воины готовятся к походу. Но даже без этого одинокий путник однозначно перейдет в разряд законной добычи. И уж тем более воин. Михаил для них достаточно жирный гусь. У кочевников даже кольчуга дорого стоит, что уж говорить о ламеллярном доспехе, что был на нем. – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – сплюнув, произнес Романов. Вообще-то до возникновения этой поговорки еще добрых пять сотен лет. Как, впрочем, и до порядка перехода крестьян-арендаторов от одного помещика к другому. Сейчас эти самые помещики только-только зарождаются. Те самые надельники. Отслужив три года на срочной службе, воин оседал на земле и обзаводился семьей. Через пять лет следовал призыв на год строевой службы. И пока он служил, земля либо простаивала, либо возделывалась женой с помощью соседей. Но уже начинал получать распространение наем крестьянских семей, которые пахали земли, оставшиеся без мужского догляда. В городках хватало вдов, воспитывающих детей павших воев, и земель их не лишали. Не суть важно. А вот появившаяся тройка всадников – уже совсем другое дело. Низкие степные лошадки однозначно указывали на то, что это кочевники. Конечно, не исключено, что ребятки догоняют его, чисто только чтобы порасспросить о новостях. Вот только это нечто из области фантастики. Уйти у Михаила не получится. Он в пути уже четвертые сутки, лошади под ним неплохие, но и только, а потому за это время подустали. Чего наверняка не сказать о низкорослых степняках. Сходиться же в бою на заморенном коне – глупость несусветная. Он же не дурак и предпочитает сам задавать рисунок боя. Отвязал поводья заводной лошади и бросил их ей под ноги. Нехитрый способ, который гарантирует, что живой транспорт не убежит далеко. После чего двинулся навстречу троице преследователей. Подумал о Ксении. Как там говаривал горбун – баба сердцем видит? Вот-вот. Иди и думай, то ли накаркала, то ли материнское сердце чуяло беду. Нет, ну вот что ты будешь делать! Почему беду-то? Можно подумать, ему впервой сходиться с несколькими противниками кряду. Ладно бы еще в начале его нынешнего пребывания в этом мире. Но теперь-то он полностью набрал свою былую форму. Прочь дурные мысли! Управится! Пока эти мысли бродили в голове, руки делали привычную работу, без участия разума. Извлек из саадака лук. Наложил бронебойную стрелу. Кто его знает, что там у них поддето под халаты. Так-то доспехи у кочевников редкость, но чем черт не шутит, пока Бог спит. Привстал в стременах, поймал баланс и натянул лук. Степняки пока стрелять не спешат, слишком далеко. А вот Михаила дистанция ничуть не смущает. С легким треньканьем тетива пустила стрелу в полет, а рука уже тянет из саадака следующую. Послал ее, полез за третьей, одновременно уводя лошадь в пологий правый поворот, и третью стрелу он метал, уже двигаясь к противнику боком. Попала только одна. Первая. Да и то скорее всего преследователи просто не ожидали такой точности. Ну и угодила она не во всадника, а в лошадь. Две другие прошли рядом с целью. Как ни краток был промежуток между выстрелами, кочевники сумели от них увернуться. Ну что тут сказать, главное, не зевать, и если ты достаточно ловок, то сумеешь что-нибудь предпринять. Что ни говори, а на дистанцию в две сотни метров стрела летит по крутой траектории порядка трех-четырех секунд, и при желании рассмотреть ее вполне возможно. Михаил резко натянул поводья, заставляя лошадь присесть. Обе стрелы, пущенные в него, прошли с большим упреждением. Не сказать, что они непременно его настигли бы. Но могли. Рванул поводья влево, резко разворачивая лошадь, и ударил пятками в бока. Лук скользнул в саадак, закрепленный в седле. Правая рука потянула из ножен меч. Щит остался за спиной, в левой руке оказался метательный нож. Наложить новые стрелы противники не успели. Дистанция сокращалась стремительно. Два удара сердца, и до первого из степняков едва ли десять метров. Взмах рукой, и нож ушел в полет. А вот теперь, чтобы увернуться, нужно быть Гудини. Гордый сын степей им не являлся, а потому закономерно принял нож своей грудью. К слову, прикрытой кожаным доспехом. Так себе защита против тяжелого граненого клинка, у которого пробивная способность сопоставима с бронебойной стрелой. Со следующим Михаил скрестил мечи. А хорош кочевник. Романов-то атаковал в полной уверенности, что срубит его в первой же атаке. На деле тот увернулся, отведя удар со звоном и громким шуршанием стали. Мгновение, и мчащиеся лошади развели их по сторонам. Михаил осадил свою и заставил развернуться, практически касаясь крупом земли. Кочевник же и не подумал останавливаться. Вместо этого он, наоборот, наддал в бока своей лошади и начал убирать клинок. Наверняка сделал соответствующие выводы и решил разорвать дистанцию, после чего воспользоваться луком. Михаил ударил пятками в бока лошади, посылая ее вдогонку за противником. Одновременно с этим повесил свой меч на темляк и потянул из саадака лук. Лошадь у него, может, и не из лучших, но уж точно быстрее степной. Во всяком случае, на короткой дистанции. А потому ему удалось не только сохранить разрыв, но даже немного его сократить. Беглец, полуобернувшись в седле, пустил стрелу. Михаил не без труда, но сумел уклониться. После чего сам привстал в стременах и натянул лук. Выстрел оказался точным. Правда, попал не во всадника, а в лошадь. Что поделать, это не винтовка, а беглец не неподвижная мишень. Бедное животное полетело через голову. Но всадник оказался достаточно ловким и проворным, чтобы суметь выскочить из седла. Еще и лук сохранил. Пробежав несколько шагов по траве, он обернулся, а через мгновение натянул тетиву и выстрелил в преследователя с дистанции едва ли в тридцать метров. Романов сумел определить момент выстрела, но предпринять что-либо уже не мог. Слишком незначительное расстояние. Наконечник ударил его в грудь с глухим металлическим звоном. Однако либо стрела прилетела под углом, либо пластины оказались достаточно надежными, но вестница смерти срикошетила от него, так и не причинив вреда. Тем временем Михаил бросил лук на крюк седла и опустил руку вниз. Рукоять изогнутого меча послушно ткнулась ему в ладонь. Мгновение, и клинок, описав дугу снизу вверх, вскрыл грудь кочевника. Степняк, которого Михаил первым ссадил на землю, уже практически поймал лошадь павшего товарища и, судя по всему, о драке не помышлял. Лука у него не было – возможно, сломал при падении. Искать оружие убитого некогда. Сходиться в ближнем бою с неизвестным после столь стремительной расправы над двоими спутниками – храбро, но глупо. Выбор очевиден. Вот только Михаил не мог себе позволить отпустить никого из них. Потому что в этом случае гарантированно получил бы себе на загривок погоню из их обозленных сородичей. А по степи путь у него еще долог. Поэтому, развернув лошадь, Романов погнал ее в сторону последнего противника, вновь берясь за лук. Кочевник уже взлетел в седло и был готов сорваться с места, когда стрела ударила его точно между лопаток. Не потерял бы он свой щит, и это спасло бы ему жизнь. Во всяком случае, на какое-то время. Но произошло то, что произошло. Лошадь, в очередной раз потерявшая седока, побежала было прочь, но Романов не собирался отпускать и ее. Кочевники хорошо знают степь и великолепные охотники. А потому, если она вернется в стойбище без седока, сумеют дойти до места схватки. И уж тем более если до него не так уж далеко. Поэтому очередная стрела свалила бедное животное, поставив в этой схватке точку. Разумеется, Михаил спешил, и трофеи его интересовали меньше всего. Тем более что серебро в кошеле водилось, а заработать еще не проблема. Главное, иметь перед собой четко поставленную цель и быть готовым к решительным действиям. И он готов к этому. После своего второго пришествия он вообще был способен на многое. Смерть его не страшила совершенно. Если в прежней жизни еще случались сомнения, то сейчас их не было абсолютно. Но остается открытым вопрос, через сколько лет он сможет сюда вернуться. А главное, сумеет ли он предотвратить столь хорошо продуманный и масштабный заговор. Если нет, то его многолетние труды пойдут прахом. Вот уж чего не хотелось бы категорически. Но, с другой стороны, просто бросить трофеи он также не мог. К примеру, седло одного из воинов было вовсе не архаичным тяжелым, а легким изделием пограничных мастеров. Клинки, конечно, не из лучшей стали, каковая у кочевников большая редкость, но все же стоят серебра. Зато луки просто великолепной выделки. Вот уж что у степняков получалось превосходного качества. На изготовление одного экземпляра мог уйти целый год. Это не охотничья однодеревка, а сложная конструкция из различных материалов, с учетом их особенностей и наиболее сильных сторон. И получить за такие изделия можно солидно. Даже жаль, что один из них сломался. Покончив со сбором трофеев, Михаил без труда поймал свою лошадь и продолжил путь. Ему нужно было спешить в Переяславль. Романов физически ощущал, как уходит время. И в то же время решил, что торопиться нужно медленно и впредь вести себя куда осмотрительней. Глава 12 Переяславль