Мамаша с воем подбитого истребителя бросилась к туше дохлого уже Карпа. Но что там можно сделать? Только поплакать на могилке. Туда и дорога твари! * * * На разборки ушло примерно два часа. Карповы собутыльники мгновенно протрезвели, оставили околоточному все свои данные и свалили с такой скоростью, что за ними мотоцикл не угнался бы. Мамаша перестала выть. Теперь она сидела за столом и меланхолично заливала в себя стакан за стаканом. Бутылку (оцените глубину потрясения) эти придурки тоже оставили. Может, парой алкоголиков сегодня меньше стало? После радикальной шокотерапии? Или наоборот – пойдут напьются, как маман? Я смотрела с интересом естествоиспытателя. Сильна бабель. Мне бы (судя по запаху) полстакана хватило для отключки. Хотя свою норму в этом теле мне еще надо вычислить. В том мире я вино не любила. Просто не понимала, что надо интересного и вкусного находить в перебродившем компотике. Да и остальные спиртные напитки… Ради опьянения? Но это ощущение мне никогда не нравилось. Так, фу… Интересно, как обстоят дела у этого тела. Там-то я норму знала, а здесь классику «грамм на градус на рыло в час» еще предстоит выяснить. Ваня лежал в доме, а приглашенный фельдшер, все тот же Ремезов Гаврила Иванович, осматривал его. Все было не так страшно. Но сотрясение мозга братику Карп устроил. Козел! Мелкий, насосавшись молока, дрых у меня на руках и прекрасно себя чувствовал. А я пыталась сообразить, это яд или что? Вариантов было много: от магии до ультразвука. Ребенок-то визжал на тот момент… Хотя ультра– или инфразвуком нас всех бы накрыло. А тут загнулся персонально Карп? Яд? Ради интереса я осмотрела руки покойного. Насколько смогла, конечно, как бы я этот интерес околоточному объяснила? Руки были жуткие. Цыпки, ссадины, царапины, под ногтями хоть ты сейчас пшеничку сей, а еще все это обильно поросло черным волосьем… Если среди этого кошмара можно разобрать, какая царапина новая, какая старая… Да плевать мне тридцать раз на Карпа, лишь бы проблем не было! И их таки не было. Елпифидор Семенович, святой человек, еще раз осмотрел тело и вынес вердикт. – Удар хватил. Я посмотрела с сомнением. – Чей удар? – А, нет… – Околоточный разулыбался. – Никто его не бил, конечно! Просто сколько водку ни хлещи, а конец будет. Сердце не выдержало… – Такое случается, – авторитетно подтвердил фельдшер. – Апоплексия-с… Я поежилась. – Все равно страшновато. Когда вот так… – Не переживайте, Мария Петровна, – взялся утешать меня околоточный. – Ничего от Перелукина при жизни хорошего не было, паршивый человечишка, между нами-то говоря. Жену лупцевал, держал в черном теле, детей лупил так, что меня соседи сколько раз звали, пил, гулял, совести не знал… – А жил-то он на что? Не мамаша ж его содержала, верно? На десятку в месяц, ага… На водку и на ту не хватит. – Дядька у него конюшню держит, племянничек возчиком работал. Я кивнула. Ну, не самый плохой бизнес. Со своим бы как-то разобраться. – Тоже Перелукин? – Ефим Перелукин, да… Я кивнула, запоминая. Чтобы не сунуться да и не нарваться. Мне лошади в любом случае нужны будут. До трактора здесь еще как до Китая, все по старинке, соха, борона, пахать, сеять – лошадь нужна позарез. А мне и не одна. Запомним и с Перелукиными вязаться не будем. – Спасибо, Елпифидор Семенович. Ох, если б не вы, он бы точно Ванятку убил… – Убили соколика! – внезапно заголосила мать. Я подавила в себе желание пнуть скамейку так, чтобы она под стол свалилась. Добрее надо быть, добрее… На людях – точно. И вздохнула. – Мать жалко. И почему мне никто не поверил? * * * Околоточный ушел достаточно быстро. Ему предстояло оформлять Карпа, отвозить тело родственникам или патологоанатому, куча проблем и дел… А вот фельдшер остался. Помог уложить наквасившуюся мамашу, дал ей снотворное, напросился на обед и вообще всячески выказывал мне свое внимание. Просекла я это быстро. А вот что с этим делать? Придется вежливо послать. И не в том дело, что я княжна, а он фельдшер, вот уж на что мне плевать, так это на сословные предрассудки. Но… Не до того мне. И неохота, и некогда, и вообще… Я попала в другой мир. За несколько дней пребывания здесь я успела столкнуться с врачами, с террористами, с разбойниками, с полозами… И при таком интересном раскладе вы мне еще дадите время на личную жизнь? Извините, и так зае… Заелась по самые уши! Какой тут, на фиг, романтик? Только теперь надо это как-то вежливо объяснить мужчине, чтобы не обидеть. Ага, как же. Чем меньше женщину мы любим? Женщины, милые, учтите, что в отношении мужчин это еще более действенно. Будете стелиться тряпочкой, так к вам и относиться будут. Нет, тряпочка в хозяйстве – вещь не последняя, но вами будут вытирать полы, мебель и обувь. А для украшения нужна будет во-он та стерва, которая фыркает и всячески показывает, что ты, милый, для меня где-то между котом и плинтусом. И то кот важнее. Чем больше отказываешь, тем интереснее парню получить именно эту игрушку. Тут главное – отказывать стратегически верно. А мне надо просто отказать. Так что я честно заявила, что у меня дел по горло. Братья, сестра (где эта швабра шляется? убью!), еще вот ребенка усыновляю, теперь надо бы земли прикупить да рабочих нанять, дом строить, огород сажать… Фельдшер выслушал меня внимательно. Подумал пару минут. – А кого вы, Мария, нанимать хотите? – Ваня обещал… М-да… Что бы Ваня ни обещал, в ближайшую неделю ему прописан постельный режим. И не фыркать. – А если вам с околоточным поговорить?