На юбке Марии нашелся маленький карман, в котором было несколько бумаг, какая-то фотография… Сейчас все подпорчено кровью, но не сильно. Ладно, спишем на аварию. Пусть потом полиция голову ломает, кто тут, что тут… Метки на одежде есть? М-да, так я их не высмотрю, а раздевать труп… Нет уж. Если что – отоврусь. Я еще раз тщательно обшарила тело. И правильно сделала. Карман был еще и на панталонах. Там лежало портмоне с какими-то документами. Видимо, девушка не доверяла чемоданам… Логично. Я, помню, дарила подруге «трусы путешественника». Трусы совершенно обычные, но с внутренней стороны на них был пришит карман на молнии. Ага, как раз спереди. Положил самое ценное, застегнул, и вперед. Не выпадет, не вытащат… Сокровища короны так не перевезешь, но деньги и кредитку положить можно. Все найденное засунула к себе в чемодан. Уже к себе. Прости меня, Маша. Выбора нет… Вроде бы все. Снаружи начали ломать дверь. Вовремя я уложилась… На пороге возник полицейский. – Сударыня? – Синютина, Мария Петровна, господин капитан. Повышенный в чине полицейский кивнул. – А это… – Моя соседка. Ее тоже зовут… Звали Мария. Она говорила, что к жениху ехала. – А фамилия? Ничего не знаете? – Нет, господин капитан. Не знаю. – Давайте я помогу вам выйти, сударыня. Дверь перекосило, заклинило… – Благодарю вас, господин капитан. А нельзя спросить у проводника, как звали эту несчастную? Взгляд полицейского ушел в сторону. – Нельзя. Поэтому он и не видел, как я облегченно перевела дух. Еще одна ниточка обрублена. А как дать о себе знать Андрею Васильевичу, я придумаю. Главное, меня не опознают. – А… как теперь? – Теперь, сударыня, вы побудете вместе с остальными, потом из города приедет транспорт, и всех перевезут на вокзал. И по домам… – Благодарю вас, господин капитан. Мне было так страшно… Слезинку выдавить не удалось, но расчувствовавшийся полицейский подхватил мой саквояж и помог вытащить наружу. И даже показал мне, к какой группе людей отправляться. Всего в первом классе ехало-то человек десять-пятнадцать, нельзя сказать, что мы сильно увеличили толпу. На воздухе мне стало плохо. Затошнило, голова закружилась… Из поезда выносили тела, складывали в ряд. Мужские, женские… несколько детских… Господи, да за что? Им-то за что? – Сволочи, сударыня, что тут скажешь… Я вслух говорила? Да, наверное… Тем более из вагона вынесли тело Марии, чтобы присоединить его к печальному ряду тех, кому уже не помочь. – Что случилось с нашим поездом? Я слышала, стреляли… – Березовский, сударыня. Мне это ни о чем не говорило. Я смотрела непонимающими глазами, и полицейский сжалился. Разъяснил: – Рудники. В поезде взрывчатка была, оружие… Потому и решились, наверное. Я посмотрела в сторону опломбированных вагонов. Ах вот оно что. Почему и поезд практически цел. Невыгодно устраивать серьезную катастрофу, может и сдетонировать раньше времени. – А… охрана? – Перебита. – Кошмар какой! – ахнула я. – Да уж… Если б мы вовремя не успели, эти твари всех перебили бы, – подкрутил ус мужчина. – Но что-то у них не так пошло, сами видите… Где-то в поезде маг оказался, или печать так сработала, это специалист должен будет разбираться…. – Настоящий маг? – ахнула я. – Сейчас едет сюда?! Черти б его взяли! Вместе с лошадью! – Да пока он еще сюда приедет, – в сердцах буркнул капитан. – Дождешься… До завтра б явился! Я мысленно поставила еще один плюсик. Маг не явится. Не слишком быстро. И отлично! Кто его знает, сможет он меня увидеть или нет, определит, чьих рук дело или нет… Лучше не рисковать. – Нам очень повезло, да, господин капитан? – Не всем. Но да. Повезло, сударыня. Вы пока во-он там побудьте, вместе со всеми. Скоро дрезина подойдет, и всех отвезут в город. – Благодарю вас, господин капитан. Полицейский помог мне донести саквояж, и мы почти дружески распрощались. Я уселась прямо на свои – да, теперь свои – вещи и принялась обдумывать ситуацию. Итак. У меня есть деньги. Есть документы. Теперь у меня есть возможность спокойно прожить пару лет и решить для себя, и чем я хочу заниматься, и куда пойду… Обещание, данное Марии. Обязательно пообщаюсь с ее родными. А дальше будет видно. * * * Чтоб всех террористов черти до конца веков на сковороде без масла жарили. И вилами в зад пихали! Негуманно? А гуманистов бы сюда! И мордой потыкать в раненых! В убитых! И запереть с трупами. Пусть проникаются идеями всеобщего прощения и возлюбления. Хорошо, я не пострадала, не считая слабости. И могла помогать. Санитарка из меня, правда, не очень, в местных лекарствах я вообще никак не разбираюсь, разве что перевязать могу… Этим и занялась. Полицейские принесли откуда-то воду, таскали ведрами, и я активно взялась помогать врачу. Промывала раны, перевязывала, наорала на бабу, которая неудачно впала в истерику, и даже пару пощечин отвесила. Всем плохо, ты тут еще орать будешь? Умер у тебя кто? Нет? Ну и молчи, овца нестриженая! А то под ноль побрею! Я понимаю, что это такая реакция на стресс, запоздалая, но выслушивать ее не обязана. Вот ни разу, ни два раза. А если еще и все остальные заведутся… тут же кошмар начнется. Сейчас скулят потихоньку, а если впадут в громкую истерию, мы тут с ума сойдем. Или такого натворим, что уже сейчас думать страшно. Так что истерику я пресекла быстро и решительно, получив одобрительный взгляд от врача. Так их… народными средствами! Второго эшелона спасателей пришлось ждать еще три часа. Видимо, нас подловили в сельской местности. Пока до города добрались, пока там колесо завертелось, пока сюда доехали… Мы успели перевязать всех, раздать сухпайки, то есть хлеб, сыр, мясо, холодные закуски, найденные в вагоне-ресторане, а детям еще и сладости, обнаруженные там же. Успели более-менее определиться с вещами, вытащить их и раздать законным владельцам. Не оставлять же пожитки в чистом поле? Успели даже списки пассажиров найти. Это уже полицейские.