Роскошь, которую я, увы, не могла себе позволить. Как и тыкать Мильдгите. Но если продолжу называть её «госпожой колдуньей», рискую натереть мозоли на языке. — Отпустите её, — повторила, стараясь, чтобы голос не звенел от напряжения, но что-то внутри всё равно звякнуло. А может, просто последние ниточки нервов порвались. Спасибо черноволосой мерзавке. Вместо того чтобы разжать пальцы, чародейка издевательски хмыкнула. — Знавали мы одну такую леди, всех жалеющую. И фей, и накшерров. Даже за накаи заступилась, глупая, а ведь они те ещё твари. — Мильдгита, перестань, — процедил Галеано. Но ведьма вошла в раж и продолжала: — Наивная ничего не знала об этом мире и совершала глупость за глупостью… — Мильдгита, я сказал хватит! Даже я вздрогнула и поёжилась от металлических ноток, прозвучавших в его голосе. — Ещё одно слово… — гневно, почти что яростно процедил Редфрит, и ведьма опомнилась. Кивнув, покаянно опустила голову, виртуозно сливаясь с образом покорной и преданной подданной, после чего пролепетала чуть слышно: — Прошу меня простить, ваше величество. Просто я разозлилась, когда почувствовала присутствие презренных. Наверняка тварь что-то вынюхивала для накаи. Хорошо, успела её поймать. Так что ты здесь делала, маленькая дрянь?! — повысив голос, прошипела она. Я было дёрнулась к чародейке, но поймав предупреждающий взгляд феи, заставила себя остаться на месте. — Я хотела… хотела… сестру свою проведать, — горько всхлипнула малышка, и у меня болезненно защемило сердце. — Она теперь принадлежит этой семье, а я так скучаю по своей сестре. Так скучаю… — Ну вот теперь и ты не останешься без дела, мелкая, — ухмыльнулась ведьма. Что-то прошептала-прошипела, и искры, сорвавшиеся с кончиков её пальцев, вонзились в руку феи ядовитым жалом. Вскрикнув от боли, та задрожала, в последний раз беспомощно взмахнула крыльями и рухнула в раскрытые ладони Мильдгиты. На плече малышки теперь мерцал и переливался рабский символ. — Это обязательно? — чувствуя, как внутри взрываются петарды ярости, дрожащим голосом спросила я. Жаль, теперь у меня нет магии Фантальм. Хотелось хоть как-то наказать гадину. А заодно и Галеано. За то, что всё это время корчил из себя стороннего наблюдателя. Просто смотрел и не вмешивался! — Видно, что ты мало что знаешь о презренных, Элла, — снизошёл он до объяснений. — Их не стоит жалеть. Поверь. Не стоило тебе улыбаться, тиранище. И гулять с тобой по саду! — Доброй ночи, ваше величество, — явно довольная уловом, попрощалась Гита. — Элла, — и мне заодно кивнула, после чего, что-то негромко мурлыча, двинулась по дорожке к дому. Жаль, что я так и не двинулась. Вернее, ей не двинула. — Нам тоже следует возвращаться, — решил Галеано, из-за попустительства которого ещё одна фея только что лишилась свободы и больше не увидит дома. — Я ещё погуляю. Одна, — добавила резко, окончательно забив на то, что обо мне подумает этот деспот. Скинув мундир, сунула ему в руки и, развернувшись, рванула во тьму сада, торопясь как можно скорее увеличить расстояние между нами. Пусть этого самого расстояния между мной и тираном будет больше, чем диаметр Марианской впадины! Меня всю трясло, глаза обжигали слёзы. Было горько за фею. Горько от того, что снова едва не обманулась. Этот мужчина только с виду (изредка) само обаяние, внутри же у него вместо сердца обломок камня, а в душе непроглядная тьма. Чёртова чёрная дыра! Не знаю, сколько так металась, не способная успокоиться, взять себя в руки, заглушить бушующее внутри пламя. Какой-то части меня хотелось броситься в дом губернатора, отыскать спальню тирана и рассказать ему обо всём. О Спящем, о том, что натворили его родители, кого они пробудили, а Дикие по их милости теперь отдуваются. Но тогда придётся признаться, что никакая я не Элла и… Нет, не хочу к нему обратно в клетку. Но и просто стоять и смотреть, как в Треалесе процветает рабство, как накаи убивают людей, а люди охотятся на накаи — такой вариант даже не стану рассматривать. Я ведь не Галеано и оставаться не у дел не собираюсь! Немного придя в себя, вернулась в беседку. Сумка была на месте; там, где её и оставила. Забрав свои сокровища, поспешила в дом. К счастью, больше никого не повстречала и незамеченной вернулась в комнату служанки. Сунув под подушку свою котомку, из-за которой одна из фей лишилась свободы, закуталась в одеяло. Замерла в этом тёплом коконе, продолжая думать о Галеано. Даже не представляю, что должно произойти, чтобы он по-другому взглянул на чудные народы. Непросто мне с ним будет. Но я справлюсь. Должна справиться. Не зря же мама меня так назвала. Значит, возможно, я должна была здесь оказаться. Глава 7 — Вставай, соня. Завтрак уже готов, одежда тоже, а ты всё продолжаешь сладко сопеть в подушку. Я тебе, Элла, даже немного завидую. — Уже утро? — сквозь сон пробормотала я и осоловело посмотрела на Марселу. В окна, по краям обрамлённые ажурными занавесками, проникало яркое утреннее солнце. В его лучах танцевали пылинки, напоминая перетёртые в крошку драгоценные камни или золотые слитки. Кстати, о золотом и драгоценном. Я крепче сжала руками подушку и с облегчением нащупала сумку. На месте, родненькая. Хотя бы что-то хорошее произошло прошлой ночью. — Утро, — подтвердила Марсела. — Причём позднее. Я бы тебя будить не стала — ты вчера совсем была никакая, но отряд его величества собирается в дорогу. И если хочешь ехать с ними, советую поторопиться. — Я сейчас. Ещё минуточку полежу и встану, — боясь отлепиться от подушки, заверила служанку. К счастью, над душой она стоять не стала. Сказав, что завтрак в постель здесь подают только хозяйке, а мне за ним прямая дорога на кухню, вышла из спальни. Когда за горничной закрылась дверь, я тут же подскочила на ноги. Оглядевшись, быстро отыскала свою одежду, аккуратно перекинутую через спинку старого потёртого кресла. Всё чистое, выглаженное — любо-дорого посмотреть. Спасибо доброй душе Марселе. Надеюсь, мне представится возможность её отблагодарить. Вот есть же в этом мире хорошие люди. Жаль, что до этого мне попадались одни уб… В общем, люди нехорошие. Хотя чего это я? Посланник Сетхэйна, например, тоже замечательный человек. Поделился семейной реликвией, искренне за меня переживал, в любви вот даже признался. Пусть и не мне, а Фантальм, но ведь парень действительно хоть куда. Не то что Галеано. Мысль о короле заставила вспомнить о ночном происшествии, закончившемся пленением феи, и настроение снова сползло до нулевой отметки. Наверное, придётся всё же ему признаться, потому что незнакомка вряд ли сумеет до него достучаться, а вот у девушки, на которой был временно женат, может, и есть крошечный шанс. Придётся, хоть и страшно. Даже не представляю, какой окажется его реакция. Но рискнуть всё же стоит. Главное про родственные души не рассказывать. Об этом ему знать точно не надо. Вчера я была на взводе, а потому не обратила внимания на слова королевской колдуньи. Сегодня же, прокручивая в уме события минувшей ночи, пришла к выводу, что Редфриту известно о моём существовании. Им обоим. Вот только непонятно, в курсе ли он, что я застряла в этом мире или, может, решил, что благополучно убралась в свой. Что ему сказали накаи? Увы, на этот вопрос пока что ответа не было. Одевшись в спешке, стянула волосы в хвост, распихала по карманам драгоценности, любовно погладила подарок северянина, уверенная, что он мне ещё не раз понадобится, и пошла искать ванную. Опустевшую сумку оставила под кроватью. Просто не знала, куда её деть, вчера ведь меня нашли без поклажи. Не хотелось бы привлекать к себе лишнее внимание. По крайней мере, до тех пор, пока не побеседую тет-а-тет с Галеано. Сейчас я ругала себя за то, что вчера ему не призналась. Удобнее возможности сложно было представить! Но я испугалась. Испугалась снова лишиться свободы и стать его собственностью. А в итоге свободы лишилась ни в чём не повинная малышка и стала собственностью гадины Мильдгиты. Кухню, как и ванную, отыскала быстро. Просто шла, влекомая аппетитными ароматами, на громкие голоса и раскатистый мужской смех. Чувство такое, будто в таверну собираюсь, где в самом разгаре шумная попойка. Моё появление не осталось незамеченным. Стоило мне войти, как солдаты, разместившиеся за длинным столом в центре кухни, рассредоточившиеся по углам (всем мест на лавках не хватило), дружно повернули головы в мою сторону. — Доброе утро, — поздоровалась негромко, откровенно робея под пристальными взглядами военных. — А, чужестранка с дороги, — поприветствовал меня хриплым басом крупный мужчина, сидевший во главе стола, будто король в окружении подданных. — Присоединяйся к нам, красавица! — похлопал по лавке другой. Моложавый военный с роскошными смоляными усами и такими же густыми бакенбардами. Сверкнув в мою сторону глазами, гаркнул на сидящего слева от него парня: — А ну, уступи даме место, Лерой! Быстро! Паренёк в униформе, ещё почти мальчишка, подскочил с лавки, будто ему гвоздь в мягкое место вонзился. Неуверенно улыбнувшись, я приблизилась к солдатам, продолжая чувствовать на себе дюжину любопытных взглядов. В присутствии короля они вели себя сдержанно, а без самого главного начальника расслабились, не стеснялись дарить мне улыбки и негромко переговариваться, обсуждая хорошенькую иностранку. Не роскошную красавицу, как Фантальм, но всё же. — Как спалось, красавица? — будто желая опровергнуть мою мысль, подавшись ко мне, спросил черноволосый донжуан. — Отлично спалось. Благодарю за внимание, — вежливо ответила я и потянулась за пирожком. Франтовато пригладив усы, мужчина улыбнулся и продолжил: — А вот мне не очень. И всё из-за тебя, Элла. Всю ночь о тебе думал. Голову себе сломал, задаваясь вопросом, где же такая красавица, как ты, была всю мою жизнь. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В другом мире была. Да там бы и осталась, если бы в один непрекрасный день не сбежала с собственной свадьбы. — В столице меня ждёт жених, — решила сразу пресечь поползновения этого не в меру активного. — А говорила про тётушку, — заметил он с шутливым укором. Придвинулся теснее и, кажется, даже обнять собирался, но тут, к счастью, вмешался военный с властным басом.