Руки метнулись к перехваченному горлу. — Вытащите меня отсюда-аа!!! — Анья! Анья очнись! — тряс мня Шу, обхватив мои плечи руками. Распахнула опухшие от слез глаза, руки метнулись к горлу. Судорожный вздох. Перед глазами все плывет. Пытаюсь встать, не получается. Нет, нет, нет… — Анья, — громкий рык, сильная встряска и моему телу придают сидячее положение. Хватаюсь что есть силы за сильные руки. Теплые, не одна. Вытащили. Впиваюсь ногтями в кожу, продолжаю цепляться… — Нами, девочка! Открой глаза! — сильная встряска, такая, что щелкают зубы. Боль от прокушенного языка отрезвляет. Резкий свет бьет по глазам, обеспокоенное лицо Шу. — Шу-уу, — захлебываюсь рыданиями и он тут же до боли в ребрах сжимает меня в объятиях. — Все хорошо, — шепчет, поглаживая меня по спине. — Все прошло, это всего лишь воспоминания. — Не хочу, — до треска сжимаю пальцами ткань его рубашки. — Пожалуйста, — шепчу бессвязно. — Забери их обратно. Страшно. Ш уложит свою ладонь на мою голову, чувствую как легкое тепло проникает внутрь, но картинки воспоминаний все продолжают мелькать перед глазами. — Не могу, — с болью в голосе рычит мой орк. — Ты должна вспомнить, так решили боги. Снова темнота. — Шу!!! — кричу что есть силы. — Я здесь, я с тобой, — не чувствую его присутствия, но голос моего гиганта успокаивает. Шу рядом, Шу защитит. Воздух сгущается, с каждым вдохом он все гуще. Невозможно дышать. Хриплю, раздирая горло ногтями. — Дыши. Дыши со мной, Это только воспоминания. И я дышу. Слышу шумные вдохи и выдохи рядом с собой и дышу. Может он, могу и я. Вдох, выдох. Тяжело. Сквозь отступающую панику пробивается голос. Новый. Без рычащих ноток. Такой добрый, предлагающий спасение. И я соглашаюсь. Голос говорит о каких — то условиях. Не понимаю смысла слов. К черту! Что угодно только бы вытащили меня из гроба. Рывок. Судорожно глотаю ртом так необходимый мне воздух, влажный, горячий, с примесью незнакомых запахов, пыли и легкой затхлости. — Дальше я сам, — еще один голос. Тихое бормотание, глухой звук удаляющихся шагов. — Ну здравствуй, мертвое — живое дитя, — садится на корточки возле меня добрый дедушка алхимик. Над его головой горит тусклый, зеленоватый шар. Его света едва хватает рассмотреть лицо собеседника. Пытаюсь поздороваться в ответ, но из пересохшего горла вырывается только надсадный кашель и хрип. — Тише, все хорошо, — сжимает своей сухой рукой мою холодную ладонь. Цепляюсь за него как за спасательный круг. Морщится, но руку забрать не пытается. — Спасибо, — едва шепчу, но он понимает и кивает в ответ. — А теперь ты должна помочь мне. Киваю в ответ. Слезы облегчения наворачиваются на глаза. Делаю глубокий вдох, в горле першит от пыли, но сейчас для меня нет ничего слаще этого воздуха. Старик протягивает мне не большую, прозрачную бутылочку с бесцветной жидкостью. Пытаюсь взять ее, но руки настолько дрожат, что у меня ничего не выходит. Он поит меня сам. Прохладная вода течет по горлу, блаженство. Так мало, но спасибо хотя бы за это. Благодарно улыбаюсь. Старик начинает что — то бормотать. Прислушиваюсь к словам. Что — то говорит про сына. Про проклятие ведьмы. Просит его спасти. Обещает дать мне силы и забрать все плохие воспоминания. Я этому только рада. Не хочу помнить этот кошмар. Всю жизнь боялась быть похороненной заживо. А все бабушка со своими мистическими сериалами. Я тогда только пошла в первый класс, мама заболела и меня забрала к себе бабушка. Тогда — то я и увидела то, как заживо похоронили девушку, которая уснула летаргическим сном. С тех пор этот страх преследовал меня неотступно. — Как? — хриплю, но старик меня понимает. Я все сделаю сам. Сам направлю к тебе нужных людей, дам силу, укажу нужное место. А как не знаю, знаю только условия снятия проклятия. Внимательно смотрит на меня. Киваю в ответ, что поняла его слова. — Ведьма что прокляла моего сына сказала, что ему не поможет никто из этого мира, ни мертвый, ни живой. Дальше не знаю, но верю ты справишься. Сейчас ты уснешь, а когда проснешься, не вспомнишь ничего кроме нашего разговора. Ласково гладит меня по щеке ладонью и пока я отвлекаюсь на ласку, бросает мне в лицо какой — то порошок. Свет меркнет. — Анья! Анья! — выдергивает меня из вязкого кошмара голос Шу. — Шу, — улыбаюсь ему от всей души и сильнее прижимаюсь к его огромному телу. — Тут такое, — спешу ему все рассказать. — Я знаю, прочитал. Прости, — кается Шу в том, что без спроса влез в мою голову. Я даже не пытаюсь обижаться, это такая мелочь по сравнению с тем, что меня похоронили заживо. Даже то, что я теперь невеста и нахожусь в другом мире, меня больше не беспокоит. Это ведь такие мелочи. Главное я жива. Так мы и сидели еще какое — то время. Шу укачивал маня как ребенка, я же, забравшись к нему на колени, обхватила ногами и руками, наверное и зубами бы вцепилась, только они до сих пор стучали от страха. А потом стало легче и еще легче, и еще. Нет, я ничего не забыла, но теперь было ощущение, будто и не со мной все это происходило. Словно увидела сон. — Ты же говорил, что не можешь? — подняла голову с его плеча. — Ты помнишь, — слабо улыбнулся Шу. — Я забрал страх. Кивнула, принимая его ответ и наткнулась взглядом на незнакомую обстановку. — Шу, а мы где? — Мой дом, — беззаботно пожал он плечами. — Он ближе. Тебе было плохо. В который раз замечаю, что по большей части разговаривает односложными, рубленными фразами. А вот когда злится или нервничает, то может, не запинаясь выдать целую тираду. Комната в которой мы находились, хоть и оказалась в запущенном виде, но к ней явно была приложена женская рука. Когда — то давно. Несмотря на усталость, руки прям зачесались навести тут порядок. Тяжело вздохнула и мысленно дала себе подзатыльник. «Не лезь туда, куда не просят! Харчевня одно, а вот личное жилище совсем другое». — Долго я… — запнулась, не зная как выразиться. — Вспоминала, — нашла я нужное и безопасное слово. — Меньше часа. Проводить тебя домой или останешься у меня? В вопросе Шу была некая настороженность, от чего я не могла решиться на ответ. Домой не хотелось, пусть уже и не страшно, но вдруг снова приснится этот кошмар, да и дедушку алхимика никто не отменял. Притащил же он меня в этот мир, значит и из дома достанет без труда. Теперь хоть стало понятно, что ему от меня надо. Силу он мне дал, а вот порошок, которым он дунул мне в лицо, явно подействовал не так, как он задумывал. Стерлись не только воспоминания о кошмаре, но и наш с ним разговор. Скорее всего, теперь он просто жаждет мне о нем напомнить. — А можно я у тебя? — подняла на него просящие глаза. — Нужно, — клыкасто улыбнулся Шу. — Думал, ты не захочешь. — Так ты по этому нервничал? — Уже что — то надумала? — покачал он головой. — Не хочу тебя стеснять, — улыбнулась, обведя глазами не большую комнату. Шу только тихо рассмеялся и распахнул двери, приглашая меня на выход. Шла и диву давалась. Я — то думала Шу живет над харчевней, а у него отдельный дом и совсем не маленький. Целых десять комнат. Неспешно проведя меня по дому, серокожий гигант вернулся к той комнате в которой я очнулась и указал мне на соседнюю дверь. — Ты моя Нами. Твоя комната всегда, — и скрылся за дверями своей спальни. Не смело толкнула дверь и замерла на пороге, вглядываясь в темноту. — Скажи свет или потухни, — подсказал Шу, высунув голову из — за двери. — Спасибо, — прошептала я уже снова закрытой двери. Комната которую Шу выделил мне в постоянное пользование была немного больше его собственной и даже с отдельной ванной комнатой. Может быть и у него она была, только я не заметила. В моей новой спальне царило запустение. Все было на своих местах, но все впечатление портил приличный слой пыли. Сразу видно мужчина. Теплая улыбка скользнула на губы. Только они могут забыть про разные мелочи в виде чистых простыней и отсутствия пыли.