Князь весело рассмеялся. — И то верно! Ну слоников ваших я не трогал — зачем? Убивать ради мяса? Кто ж такую прорву съест? Легче подстрелить антилопу. А заваливать слона ради его бивней — настоящее варварство. Носорогам в этом отношении тоже не повезло — их уничтожают из глупости. Престарелые арабы верят, что порошок из рога этих гигантов вернёт им мужскую силу. С тем же успехом они могли бы перемалывать рога козлов или баранов! Марион засмеялась. — Да! А в Африке я, в основном, по сторонам смотрел и совершенно случайно убил льва. В саванне растёт высокая-превысокая слоновья трава, она скроет человека любого роста. И вот я пробираюсь по тропе, а на меня из зарослей выскакивает огромный лев! Я и выстрелил… Фёдор усмехнулся. Ну хоть не хвастает своими охотничьими подвигами. — Павел! — громко позвал он. — Ты почему меня не разбудил? Лица его сиятельства и мисс Дитишэм были подсвечены слабым сиянием фонаря, поэтому Чуга затруднился бы сказать, что они выражали. — Да вот, засиделись что-то, — смутился Туренин, — заболтались… — Марш спать, — проворчал помор. — Оба… — Слушаюсь, капитан! — дурашливо ответила Марион. Проводив глазами полуночников, Чуга вздохнул. Сам себе он показался вдруг древним стариком, забывшим пору молодости… …За ночь шхуна сбилась с курса, да и ветер стал отходить. — К повороту оверштаг! — трубно взревел Фёдор, заняв место рулевого. — Да, са-а!.. — рявкнул Зебони, по-южному выговаривая «сэр». Чёрный слуга и князь, упорно зубрившие корабельные словечки, вытянулись во фрунт. Рядом, оставив на время черпак, встал по стойке «смирно» Хиггинс. Чуть сзади пристроился Хэт. — Поворот! — гаркнул Чуга, уваливая шхуну. — Стаксель-шкот травить! Грота-гика-шкот выбрать! Фока-гика-шкот выбрать! Зеб с его сиятельством бросились в разные стороны, мигом забыв моряцкие штудии, тут же вернулись, едва не столкнувшись с коком, покрутились, переспрашивая друг друга, пока, наконец, не ухватились за нужные снасти. Фёдор положил руль на ветер — «Одинокая звезда» ощутимо заворачивала к северо-западу. — Фока-гика-шкот потравить! Грота-гика-шкот потравить! Правый стаксель-шкот выбрать! Верхние паруса — топсели, — обычно венчавшие обе мачты шхуны, Чуга побоялся устанавливать. Не дай бог, запутается его команда! — Фока-гика-шкот выбрать! Грота-гика-шкот выбрать! Шкоты закрепить! «Одинокая звезда» уверенно шла на запад, чуток забирая севернее, нацеливаясь на далёкий ещё Нью-Йорк. Князь Туренин, словно оправдывая название шхуны, неприкаянно торчал на баке. «Чего-то он так увял?» — подумал Фёдор, наблюдая за Павлом, непривычно молчаливым и как-то разом поскучневшим. Буркнув: «Так держать!» — помор доверил штурвал Монагану и протопал в капитанскую каюту. Марион уже была здесь и живо обернулась навстречу, улыбаясь Фёдору. — Как он? — спросил Чуга. Между девичьих бровок возникла морщинка. — Вэн потерял много крови, — негромко проговорила мисс Дитишэм, — но раны не воспалены… — Если до сих пор не сдох, — поставил свой диагноз Фокс, — то, может, ещё и выкарабкаюсь… — Молчите! — строго сказала девушка. — Вам нельзя разговаривать! — Слушаюсь… Капитан будто усох и постарел — бледный, небритый, с чёрными, запекшимися губами, он представлял собой душераздирающее зрелище. — Всё ладно будет, — подобающе выразился Фёдор. — Всё будет о’кей! — подхватила Марион. Выйдя на палубу, Чуга оглядел океанские просторы. Атлантика добродушно качала шхуну, не мешая той стремиться на запад. Фёдор покачал головой. Море-океан отделило его от России, от Севера родимого. Время минет, и сотрётся в памяти оставленный дом, шумливая Ваенга, могилка Олёнкина… Чуга вздохнул. — О чём вздыхаете? — незаметно подойдя, ласково спросила мисс Дитишэм. Помор обернулся. — Да так… — отделался он никчёмными словами. Марион встала рядом с ним, подставляя хорошенькое личико солёному ветру, и глянула искоса. — У меня такое впечатление, — сказала она, надувая губки, — что вы меня избегаете. — Разве? — Да-да! Не глядите даже в мою сторону! — Просто не хочется быть третьим лишним. — Вы дурак! — выпалила мисс Дитишэм. Это было сказано от души, безо всякого жеманничанья, и Федор не выдержал, рассмеялся. Тут же и Марион прыснула в кулачок. — Простите, — пробормотала она, — вырвалось. С князем мы друзья, а вы… Мне с вами ничего не страшно. Так спокойно становится… и я сразу начинаю чувствовать себя женщиной! Девушка мило покраснела, и губы Фёдора наметили улыбку. Марьяна… Она совсем молоденькая — и совершенно не испорченная. Девушка нравилась ему именно своей детской непосредственностью, радостной открытостью миру, мечтательностью и предчувствием счастья. Хотя, что там скрывать, Марион было чем пленять, к тому же природа одарила её особым женским обаянием, которое волновало каждого мужчину, просто смотревшего на неё. Такая вскружит голову любому… да только не ему. Слишком уж он здравомыслящ и трезв, порывам нет места в его душе. «Или ты уже успел состариться в свои тридцать два?» — подумал помор. «Федюнька», — ласково называла его Олёна. А кто он на самом деле? Суровый Фёдор Труфанович? Мрачный Чуга? Способна ли Марьяна тронуть его заскорузлую, ороговевшую натуру? Помор покачал головой в лад своим грустным мыслям. Когда расстаёшься с любимым человеком, ставшим близким тебе и родным, в душе остаётся рана. Сколько ей суждено заживать? Когда она перестанет саднить? Чуга поднял голову к небу, и солнечное тепло согрело его лицо, словно кто погладил ласково. Фёдор улыбнулся. Пожалуй, человек, не любивший по-настоящему, мог подумать, будто он зарок давал какой — верность хранить той, что была ему всех дороже. Да нет… Себя-то, живого, зачем хоронить? Олёна всегда ему счастья желала, а бобылю какая радость жить? Не в этом дело… Не готов он пока к новой амурной круговерти. Болит сердце-то. Щемит. Коли одна всего тебя занимает, куда ж другую-то вместить? А просто так побаловаться, плоть свою потешить… Почто так-то Марьянку обижать? Эта барышня заслуживает большего. То-то и оно… — А чего это князь наш такой смурной ходит? — перевёл Чуга разговор. — Влюбился князь, — гордо сказала девушка. — В кого? — нарочито удивился Фёдор. — В меня, в кого же ещё? — фыркнула Марион, вздёргивая носик. — А я ему возьми да и расскажи, по какой надобности в Нью-Йорк следую. — Это по какой же? — Замуж выхожу! — важно ответила мисс Дитишэм. — Ах, вот оно что… Не повезло, выходит, князю. А кому повезло? — Его зовут Роуэлл Дэгонет. Он молод и состоятелен, из хорошей семьи… Правда, он далеко-далеко не такой мужественный, как вы, но что уж тут поделаешь. Отец всегда хотел, чтобы мы с Роуэллом были вместе. И дедушка… — А вы? Марион вздохнула. — Не знаю… — пригорюнилась она. — Роуэлл хороший, добрый, но… Не знаю. — Смотрите мне, — шутливо пригрозил Чуга, — чтоб счастливы были! — Буду, — робко улыбнулась мисс Дитишэм. — Наверное… Глава 4 ВОСТОК Подходила к концу вторая неделя плавания, когда показалась земля. Попотел Чуга изрядно, курс исчисляя, зато вышел куда хотел. Корабельные дымы подтверждали близость нью-йоркского порта — севернее поспешал пароход «Россия», а южнее коптил небо крейсер «Нью-Арк».