— Ты же убил единственного близкого человека, и теперь у тебя никого не осталось. — Из жалости… У нее происходил распад личности… Распад. У него сжало грудь. Но какой бы ни была причина, сидящий перед ним мужчина лишил другого человека жизни. Надо убедиться, что он раскаивается. — Распадающийся человек все равно остается человеком. По всей Японии огромное количество семей ухаживает и за больными с Альцгеймером, и за прикованными к постели. И все они изо всех сил заботятся о них. — Я очень виноват… Об этом я не думал… — ответив хриплым голосом, Кадзи опустил глаза. Сасэ был поражен. Он плакал?.. Прокурор заметил, что веки Кадзи слегка покраснели. Но это случилось не сейчас. Если присмотреться внимательнее, веки были не только красные, но и опухшие. Он плакал до того, как пришел сюда. Где же? Очевидно, в допросной комнате центрального управления. В голове Сасэ отчетливо всплыла фигура Кадзи, которого заставляют дать ложные показания. «Я ходил и искал, где мне умереть…» Расчетливые, лживые показания, которые навязали Кадзи, с тем чтобы убедить всех. Боль в голове исчезла… Нет, в глубине глазных яблок зародилась новая колющая боль; она перешла в область середины лба и вскоре опять распространилась по всей голове. И вызвана она была, несомненно, тем, что за спиной Кадзи он четко увидел соперника, с которым нужно сражаться. Конвойный бросил взгляд на свои часы. Думает, что все вот-вот закончится… Допрос у прокурора в момент, когда задержанный доставлен из полиции, называют «дебютом». Просматривая протокол, переданный из полиции, прокурор задает несколько дополнительных вопросов подозреваемому, после чего составляется простой протокол. Затем принимается решение о том, будет ли прокурор обращаться в суд с требованием заключения под стражу или нет, и на этом все заканчивается. Как правило, основной допрос проходит уже потом. Сегодня единственная возможность. Сасэ принял решение. Если сейчас упустить ее, неизвестно, когда в следующий раз он сможет допрашивать Кадзи. Задержанный обычно содержится в полицейском изоляторе. Если даже попробовать вызвать его, в полицейском управлении, как и сегодня, несомненно, будут придумывать разные причины, только чтобы удержать Кадзи у себя. Так у них будет достаточно времени, чтобы довести протокол с описанием «двух дней неизвестности» до совершенства и после этого предъявить Сасэ. «Молчи и ешь». И тогда уже ничего нельзя будет сделать. Они могут совсем не считаться с его чувствами, но Кадзи — сотрудник полицейского управления, поэтому вряд ли возможно, что он переметнется к ним и даст показания, которые будут невыгодны его организации. Однако если сделать это сейчас… Протокол, лежавший перед ним, был составлен наспех, поэтому в нем осталось полно пробелов. Независимо от желания Кадзи, посредством вопросов и ответов, возможно, получится найти способ раскрыть махинации полиции с подделкой признания. Сасэ уже строил в голове порядок допроса. — С твоего позволения хочу спросить о том, что было после того, как все произошло. Судзуки, делавший пометки за соседним столом, замер и украдкой взглянул на конвойного. Было заметно, как тот изменился в лице — в мгновение ока покраснел и тут же сглотнул слюну. Ну что ж. Будь готов услышать правду. Сасэ сверкнул глазами в сторону конвойного и опять перевел взгляд на Кадзи. — Согласно протоколу, на станции К. ты купил билет в северном направлении. Это правда? — Да. — Куда ты купил билет? — Этого… — глаза Кадзи забегали, — я не помню. — У тебя есть какое-то памятное место на севере? — Особо нет… — Разве ты не собирался поехать на юг? В сторону Токио? — … — Ты стоял на платформе синкансэна в направлении Токио. Такие показания дал свидетель. — Я не помню… Сасэ тут же пошел в наступление. — В какой универмаг ты заходил? — Что? — Название универмага. Ты же заходил туда? — А, ну да… Универмаг «Санмару» около станции. — И что ты там делал? — Поднимался на крышу. — Какая игровая площадка там была? — Что? — Какая игровая площадка была на крыше? — …Не помню. — Где был детский парк? — Несколько… Я ходил в разные парки. — Что была за река, к которой ты ходил? — Касумигава… — Уровень воды? — По-моему, небольшой. Но точно не помню… — Какая была погода? — Было ясно… по-моему. Сасэ сделал паузу. Убедившись, что Судзуки успевает записывать, он ударил в самое больное место. — Ты бродил и не заметил, как вернулся домой. Так? — Да. — А что было с машиной? — С машиной?.. — Ты же поехал на станцию К. на машине? Я спрашиваю, что ты сделал с машиной? У Кадзи был измученный вид. Губы его слегка дрожали. — На машине… я вернулся домой. — То есть после того, как ты побродил по городу, вернулся на станцию К.? — Да… — Какое удивительное самообладание! Сказав это, Сасэ слегка скрестил руки на груди. «Бескорыстное лицо»… Побледневшее лицо Кадзи было именно таким. Во время службы в отделе особых расследований Сасэ ненавидел такие. Это сильнее, чем лицо человека, защищающего себя. Это лицо человека, готового даже отказаться от себя ради того, чтобы пытаться защитить что-то важное. Лицо человека, твердо поклявшегося себе, что он будет прикрывать кого-то… На лицо Кадзи внезапно наложилось женское лицо. «Господин прокурор, ради кого вы живете?» Токийская прокуратура, отдел особых расследований. Кабинет прокурора Сасэ. Длинные черные волосы. Трепещущие веки. Дрожащий голос… Сасэ стряхнул морок.