Hideo Yokoyama Han’ochi © 2005 Hideo Yokoyama. All rights reserved © Лазарева Д. С., перевод на русский язык, 2020 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021 Сики Кадзумаса 1 Чаинка всплыла на поверхность[1]. Он не суеверен, но это, безусловно, было неплохим знаком. Настенные часы, висевшие рядом с камидана[2], показывали 5.40. Уже скоро. С рассветом, с ордером на арест в кармане, в квартиру 508 в жилом доме Кобаяси ворвется следователь по расследованию особо важных дел. За дверью — маньяк, изнасиловавший восемь девочек, учениц начальной школы. За два месяца, прошедших с получения первого обращения в полицию, для поимки одной-единственной «рыбы» была расставлена гигантская сеть, состоящая из трех тысяч сыщиков. — Все должно получиться. Сики Кадзумаса залпом выпил остывший чай вместе с плавающей в нем чаинкой. Он был старшим следователем по особо важным делам первого отдела расследований главного полицейского управления префектуры. 48-летний сыщик весной получил повышение, и если б не это, то сидел бы он теперь затаив дыхание вместе со всеми в припаркованном недалеко от дома автомобиле. А так — вынужден нетерпеливо ожидать новостей от подчиненных, торча в одиночестве в мертвой тишине кабинета. 5.50… Сики бросил взгляд на телефон. Он заранее придвинул его совсем близко, чтобы, не тянувшись, сразу схватить трубку. До тех пор пока не услышит голос Каматы, стоящего во главе группы, отправившейся на задержание, он не выйдет даже в туалет. За окном еще темно. Подножие гор уже окрасилось в бледно-оранжевый цвет, но до рассвета, когда будет дан сигнал о начале захвата, еще далеко. Как же невыносимо ждать! Неужели Земля настолько медленно вращается вокруг своей оси? Сики закурил. Вверх энергично поползли голубоватые струйки дыма. Оторванная десятилетней девочкой пуговица с рубашки поло… Оставшиеся на пуговице незначительные следы краски… На то, чтобы эта узенькая полоска привела к преподавателю изобразительного искусства в университете ускоренного цикла[3], ушло 62 дня. Такано Мицугу. 29 лет. Холост. У Сики имелась его фотография. Маловыразительное лицо. Третий сын в большой зажиточной деревенской семье, что давало возможность не задумываться о пропитании и жить, прикидываясь художником. — Сегодня решающий день. Сики посмотрел на настенные часы и тут же перевел взгляд на наручные. И те и другие показывали 6.07. Вошли уже? Он представил себе, что происходит там в этот самый момент, и напряжение пронизало все его тело. Волнение было сильнее, чем то, что он чувствовал, когда сам лично участвовал в задержании. Сики закурил вторую сигарету. Рассвет. Хотя за окном еще довольно темно. 6.10. Наверное, уже вошли… Он не сводил взгляда с телефона. Ну же! Зазвони! — Господин старший следователь! Раздавшийся голос заставил его обернуться. В дверном проеме комнаты дежурного, находящейся в самой глубине просторного отдела, возникло мальчишеское лицо полицейского Цутикуры из подразделения, занимающегося кражами. В отличие от дежурного на входе в полицейское управление, Цутикура оставался в отделе на случай ночных происшествий. — В чем дело? — Вам звонят, — в ответ на рык Сики громче обычного произнес Цутикура. — Переключи! Сики в ярости щелкнул языком. Он же сказал Камате звонить напрямую. Потушив сигарету и сжав трубку внутреннего телефона, замер в ожидании. Раздался звонок, и трубка завибрировала. Он схватил трубку. — Сики. — Прошу прощения за ранний звонок. Это не был голос Каматы. — Говорит Исидзака из центрального управления. У нас неприятность… Звонил начальник дежурной смены центрального управления, находящегося в подчинении полицейского управления префектуры. Голос был ужасно напряжен. — Что случилось? — спросил Сики, не сводя взгляда с прямого телефона. — Заместитель начальника учебного отдела, инспектор Кадзи, только что совершил явку с повинной. Это еще что за дела? — И в чем он признался? — Убийство. Говорит, что убил свою жену. Сики почувствовал, как от уха, к которому была прижата трубка, к затылку побежали мурашки. Кадзи Соитиро. Он тут же вспомнил его лицо и имя. Инструктор, каллиграф. Добродушный. Серьезный. В голове стрелой пронеслись отрывочные сведения и впечатления о нем. Несколько лет назад от болезни умер его единственный сын. На службе на один год больше, чем Сики. И он служил в том же главном управлении. Хотя они никогда не общались — при встрече в коридорах или на лестнице лишь приветствовали друг друга кивком головы… И этот человек убил свою жену? Прошло несколько секунд, прежде чем Сики заговорил: — Это точно он? — Да. Мне тоже хорошо знакомо его лицо. — Что он сказал? — Что задушил тяжелобольную жену. Тяжелобольную?.. Сики не слышал о том, что жена Кадзи болела. Но ведь, хотя они и работали в одном управлении, постоянно находившийся «в поле» Сики и давно уже преподававший в полицейской школе Кадзи жили в разных мирах. Поэтому не было ничего удивительного в том, что до Сики не дошли подробности его личной жизни. — Начальник уголовного отдела в курсе? — Да, мы связались с ним. Он едет. А… что нам делать сейчас? — В голосе Исидзаки слышалась растерянность. — Отведи его в какую-нибудь допросную. Обязательно поставь двоих рядом. И пусть глаз не спускают! Вряд ли он решит сбежать, но в то же время нельзя исключать вероятность того, что может выпрыгнуть из окна. Болезнь отняла у него сына, теперь он собственными руками задушил жену… И, несмотря на явку с повинной, невозможно даже представить, какая пустота царит в его душе. — Я правильно понял, что арестовывать его не надо? — Дождитесь начальника отдела и, после того как проведете освидетельствование трупа, запускайте процедуру ареста. Когда все будет закончено, доложите мне. — Я понял. Большое спасибо, — с облегчением произнес Исидзака и повесил трубку. Будучи начальником отдела транспортной полиции, он не сталкивался с подобными происшествиями. Как же он, наверное, растерялся! С другой стороны, любой растерялся бы, узнав, что полицейский убил собственную жену. К тому же явился с повинной не кто-нибудь, а инспектор полиции, относящийся к руководству уважаемого полицейского управления префектуры… Журналисты устроят переполох. Управление заштормит. Сики снова ощутил дрожь в теле. — Цутикура! Не успел он крикнуть, как увидел перед собой мальчишеское лицо вытянувшегося в струнку полицейского. — Если я не ошибаюсь, ты учился у Кадзи, так? — Так точно. — Каким он был преподавателем? — Добрым. — Добрым? Разве бывают такие преподаватели? — Помощник полицейского инспектора Сато был строг. А инструктор Кадзи — очень душевный человек, все мы очень любили его. — Что он вам говорил? — Ну например… Если вас вызвали на помощь при крушении поезда с большим количеством погибших и раненых, вам нужно обращаться с останками так, будто это ваши братья или сестры. — Понятно. Можешь идти.