— В таком случае беру свои слова обратно. Вот оно в чем дело! Мой почтенный коллега — специалист хоть куда, но в делах с индейцами не большой мастак. Однако, вы с ним можете смело положиться на меня и моих людей. — Сколько у вас здесь рабочих? — Около девяноста человек, все белые. Это дельные ребята, которые неплохо обращаются с оружием. Но нам все же хотелось бы знать, как обстоят дела? Инженер оказался более решительным и предприимчивым, нежели его коллега из Пихтового Лагеря, и в нем Олд Шеттерхэнд сразу нашел себе помощника. Охотник вкратце описал события прошедшего вечера, поделился своими мыслями по этому поводу. Когда он закончил, инженер поднялся и протянул Шеттерхэнду руку со словами: — Идет, сэр! По рукам! Можете использовать меня и моих людей в любое время. Хромой Фрэнк не преминул вставить по-немецки: — И меня тоже! Этому Наичернейшему Мустангу остались считанные часы! Ведь за дело берется настоящий боец! А сейчас я пойду и приведу еще одного героя нашего девятнадцатого века, которого невозможно оставить не у дел. Коротышка вскочил и исчез. А когда вскоре появился опять, привел за собой страдальца Дролла. Видно было, что тот пережил немало, хотя глаза его поблескивали чрезвычайно живо, а поведение вовсе не выдавало сильных страданий. Дролл искренне обрадовался такой нежданной-негаданной встрече и заявил, что независимо от того, позволит его здоровье или нет, он вместе со всеми отправится к Ольховому роднику. Виннету, который прежде не проронил ни слова, задал Дроллу сразу несколько вопросов, которые свидетельствовали о его довольно широких познаниях о строении и болезнях человеческого тела. Оказалось, что у Дролла и в самом деле ишиас. Затем Виннету встал, раскрыл свою кожаную сумку, в которой обычно носил целебные травы и только ему известные лекарства, осмотрел ее содержимое и спокойно произнес: — Пусть мой брат Дролл проводит меня к своему лежбищу. Оба вышли. Через минуту присутствующие услышали громкий, душераздирающий вопль. — Это Дролл! — вскочил с места Хромой Фрэнк. — Что Виннету с ним делает? Его крик распилит мне душу, как свеженаточенная пила! Он хотел было выйти, но Шеттерхэнд остановил саксонца и успокоил его: — Останься, дорогой Фрэнк! Виннету знает, что делает! Индейцам известны такие средства от болезней, о существовании которых наши лучшие лекари и не подозревают. Тут же появился Виннету. — Наш брат Дролл был вынужден еще раз вытерпеть сильную боль, чтобы потом стать здоровым, — произнес вождь апачей. — Сейчас он немного отдохнет, но через час он ощутит себя полным сил и снова будет с нами. В самом деле, где-то через час явился Дролл и на свой любимый альтенбургский лад толкнул речь: — Разве не здорово, друзья мои! Я словно заново родился! Не знаю, что там сделал Виннету: не то натянул нерв, не то разорвал его… да не все ли равно, в конце концов! Теперь я снова могу сесть верхом, а кое-кто узнает, что у Тетки Дролла есть еще порох в пороховницах, если надо! Глава 3. У ОЛЬХОВОГО РОДНИКА Горный массив Уа-пеш, у подножий которого находилась станция Рокки-Граунд, до самых вершин был покрыт густым черным лесом. Ручьи, стекающие с гор, в долине сливались в единый поток, который держал курс на юго-восток, чтобы дальше свернуть на север. В том самом месте, где рожденная в горах река делала крутой поворот, в нее впадал поток поменьше, бравший начало у подножия другой горы, стоявшей чуть поодаль и еще с давних времен именуемой Корнер-Топ27. Уа-пеш и Корнер-Топ встречались под углом. Обе завершали вытянутые горные цепи, со всех сторон окаймляющие широкую долину. Сама долина извивалась гигантской змеей меж бесчисленных скальных вершин и обломков, так что проложить по ней железнодорожные рельсы было практически невозможно. Поэтому строителям, которым требовалось кратчайшим путем соединять Пихтовый Лагерь с Рокки-Граунд, пришлось взрывать скалы, поскольку лагерь располагался в самом начале долины и от станции Рокки-Граунд его отделяла лишь стена горной цепи. Команчи, скорее всего, сначала должны были спуститься с гор, а потом двигаться по извилистой долине, ибо со времен предков для них не существовало другой дороги, ведущей к Ольховому роднику. Олдер-Спринг, или Ольховый родник, окруженный высокими ольхами, брал начало у подножия Корнер-Топа, а его ключевая вода примыкала к потоку побольше, как раз в том месте, где тот сворачивал на север. Петляющая долина, узким языком выползающая из лабиринта горных цепей, дальше резко расширялась, превращаясь в равнинную прерию, по которой бежала река, рожденная упомянутыми двумя потоками. Она терялась среди сочной травы, которая была так высока, что в ней спокойно могла скрыться большая группа людей. Если вспомнить события в Пихтовом Лагере, нетрудно предвидеть, что мог принести день грядущий. Команчи были твердо уверены: Олд Шеттерхэнд и Виннету поспешат к Ольховому роднику, где их во что бы то ни стало надо схватить. Виннету и Шеттерхэнд не должны догадаться, что команчи идут к Ольховому роднику, а потому надо приложить все усилия, чтобы эти двое ничего не заподозрили. Само собой разумеется, индейцы не станут действовать в лоб и не пойдут к цели прямым путем, они будут скрываться где-то поблизости, но вот где — пока это было загадкой. И все же Виннету и Шеттерхэнду не составило большого труда хорошенько оценить обстановку, встать на место противника и вникнуть в суть его плана. Поскольку источник находился на правой стороне долины, команчи соответственно будут держаться левой и проедут через узкий горный проход дальше, в открытую прерию, чтобы потом сделать крюк и появиться с противоположной стороны. Таким способом они не оставят у родника и в окрестностях никаких следов. Вернувшись со стороны прерии, команчи укроются вблизи ключа и будут тихо поджидать своих противников, чтобы потом подкрасться к ним, окружить и захватить в плен. Значит, чтобы опередить индейцев и выследить их, нужно выехать в прерию раньше и сделать еще больший крюк, чем тот, который предположительно могут дать краснокожие. Олд Шеттерхэнд и Виннету все это знали, поэтому лишь забрезжил рассвет, они выехали со станции, но не двинулись вдоль Уа-пеш, а свернули налево, к прерии. На смену вчерашней буре явилось поистине чудесное утро. Воздух был свеж, прохладен и чист, а солнечный свет искрился в каплях росы, повисших на травяных стеблях. Природа словно проснулась, представ во всем своем великолепии. Поездка верхом в такую рань, среди такой красы, могла доставить истинное наслаждение кому угодно, но только не вестмену, намеревающемуся выслеживать врага. Редкое пофыркивание лошадей и глухой стук их копыт в такую погоду слышны издалека, а еще влажная трава долго будет хранить следы, создавая опасность для любого всадника, оставившего их. Отряд из шести человек, удалившись достаточно далеко от Уа-пеш, двигался теперь на юг, в сторону горы Корнер— Топ. Ольховый родник начинался на западных ее склонах, но Виннету и Олд Шеттерхэнд ехали так, чтобы приблизиться к горе с востока. Они намеревались запутать преследователей. Склоны Корнер-Топа не были полностью покрыты лесом, на них при желании можно отыскать хорошее местечко для наблюдательного пункта, откуда появление команчей нетрудно будет заметить. Обогнув прерию по большой дуге, всадники достигли подножия гор с восточной стороны. Осмотревшись в поисках укрытия, они без труда нашли его. Там оставили лошадей под присмотром четырех человек, а Виннету и Олд Шеттерхэнд взобрались на склон, чтобы оттуда осмотреть долину. Редкий случай: четыре саксонца вместе, в самом сердце Дикого Запада, в лесной чаще, у Корнер-Топа! Хромой Фрэнк не замедлил высказаться по этому поводу: — Судьба столкнула нас здесь для особой миссии! — Вы правы, дорогой Фрэнк, — кивнул Хаз. — А как же иначе? Я прав всегда! Вы скоро легко сможете убедиться в этом, а что касается всего прочего, то сам я настоящая загадка. Блестящие способности я держу при себе — лишь изредка люди могут заглянуть в недра моего необъятного разума, чтобы восхититься запрятанными там сокровищами. Как раз сейчас и наступает сей редкий момент! Это просто праздник для вас… ну и для меня, конечно. Вам ведь очень хочется знать, как мы сегодня справимся с команчами? Я уже готов довести до вас необходимое и позволю направлять ко мне любые ваши вопросы. Говори первым ты, дорогой мой кузен Дролл! Дролл слишком хорошо знал, чем могут закончиться подобные измышления Фрэнка, потому покачал головой и произнес: — Почему я, дорогой Фрэнк? Готов уступить первенство этим двум джентльменам. — Ты прав, кузен! Никогда не забуду одного профессора зоологии, который всегда говорил: «Учтивость — это тот врожденный навык, от которого невозможно избавиться». Пожалуй, эта его мысль имеет под собой глубокие корни. Ладно, пусть Каз скажет, что он хотел бы узнать от меня. — Я? — вскинул брови тот. — Ничего мне не надо… — Как? Совсем ничего? — искренне удивился Фрэнк. — Абсолютно ничего, — подтвердил Каз. — Ну а вы, Хаз? — Тоже ничего, — ответил второй Тимпе. — И вы это серьезно? — Вполне. Фрэнк скорчил такую гримасу, словно случилось что-то ужасное, чего он не в состоянии понять. На лице его нарисовалось удивление, затем глубокое раздумье и наконец гнев. — Такого еще не бывало! — сердито забормотал малыш. — Или вы действительно те люди, которые ничего не хотят слышать, ничему не стремятся научиться у охотника прерий и укротителя медведей Гелиогабала Морфея Эдварда Франке? Мы здесь сидим в засаде — дожидаемся индейцев, собираясь перехитрить их и покарать за их наглость, но как-то забыли, что все это сможем осуществить только при незаменимом участии моей богатой опытом персоны! И в то же время рядом со мной находятся некие особы людской породы, которые убеждены, что им нечего меня слушать! Пока в укрытии разыгрывалась эта забавная сцена, Шеттерхэнд и Виннету добрались до самой высокой точки Корнер-Топа. Как уже говорилось, наверху было достаточно пространства, не занятого лесом, откуда открывался отличный обзор окрестностей. Лучшее место, идеально подходящее для того, ради чего сюда прибыли оба кровных брата, оказалось на западной стороне вершины. Отсюда, сверху, долина просматривалась как на ладони, виден был даже ее противоположный край, находящийся на расстоянии, значительно превышающем английскую милю. Здесь белый и индеец остановились. Они молча сели рядом и в течение нескольких часов не проронили ни единого слова, несмотря на то, что каждая минута неотвратимо приближала события, когда решался вопрос жизни и смерти. Если бы кто-нибудь понаблюдал за ними со стороны, он не усомнился бы, что этих людей привело сюда лишь одно-единственное желание — отдохнуть. Ни выражения лиц, ни взгляды обоих не выдавали, что их внимание обращено только на запад, что они сосредоточенны и что ни одно движение в долине не ускользнет от их острого глаза. В этом-то и заключается великое искусство вестмена, что даже при наивысшем нервном напряжении и полной концентрации внимания он сохраняет полное спокойствие и кажущееся безразличие. Не один настоящий герой Дикого Запада вышел сухим из воды в рискованных ситуациях и одержал немало побед благодаря великолепному владению чувствами и мимикой только лишь потому, что невозможно было догадаться, о чем он думает, к чему стремится, что ощущает и что намеревается предпринять. Оба преданных друга сидели рядом, слегка прикрыв глаза, словно дремали. Между тем они четко слышали, как в двадцати шагах от них дрозд вытягивал из земляной норы червячка, и, разумеется, не могли не заметить грифа, крохотным пятнышком возникшего на небе с западной стороны. — Уфф! — нарушил молчание Виннету. — Да, — кивнул Олд Шеттерхэнд, — прибыли. В долине, как и прежде, не появилось пока ни одной живой души, там было пустынно и тихо. Однако поведение парящего в воздухе грифа говорило сведущему глазу, что внизу, прямо под птицей, жаждущей легкой поживы, есть живые существа. Гриф неожиданно принял чуть влево и, удаляясь от изгиба долины, сделал большой круг, вернувшись на старое место, и потом снова завис там. В тот же миг в долине появился какой-то всадник. Он остановился на мгновение, чтобы осмотреться, затем, не заметив ничего подозрительного, двинулся дальше. За ним потянулась целая цепочка других ездоков. Распознать их для вестменов было нетрудно, хотя издалека лошади казались маленькими собачонками. Оба кровных брата насчитали примерно восемьдесят человек. Глаз Виннету был чрезвычайно остер — он издалека увидел все, что нужно. — Это они, команчи, — уверенно произнес вождь апачей. — Во главе едет Токви Кава? — Да. Вождь думает, что очень хитер, но ошибается. Взгляды белого и индейца встретились. Уста апача тронул тихий смешок: — Смотри, они делают так, как мы и предполагали: перебираются на другую сторону долины, чтобы мы не заподозрили, что они тоже движутся к Ольховому роднику. Команчи ехали по другой стороне долины, пока не добрались до подножий Уа-пеш. Но и там они не изменили направления, а через проход направились в прерию, словно хотели пересечь ее. — Скоро они сделают крюк, как мы и полагали, после чего вернутся сюда, — произнес Олд Шеттерхэнд. — Один из нас должен спуститься в долину, чтобы проследить за ними, другой пока останется здесь. Шеттерхэнд не пояснил, зачем оставаться второму, но Виннету понял его с полуслова и кивнул в знак согласия: — Ик Сенанда вряд ли вчера в потемках догнал команчей, но он знает дорогу и будет идти по их следу. Он тоже должен скоро появиться. Пусть мой брат ждет его здесь, а я пойду вниз, чтобы узнать, где спрячутся команчи. Виннету тихо удалился, и Олд Шеттерхэнд остался один. Прошел час, но метис не показывался. Миновал еще час, но его все не было. Собственно говоря, он уже давно должен был появиться, но терпеливый Шеттерхэнд ждал спокойно. Он знал, что коварного полукровку сотни причин могли задержать в пути. Прошло еще полчаса — и вот наконец показался одинокий всадник, едущий точно по пути отряда команчей. Ему еще предстояло описать немалую дугу в глубь прерии, прежде чем он доберется до подножий Корнер-Топа вслед за своим дедом, а значит, раньше чем через час он там не появится. Теперь Олд Шеттерхэнд мог спокойно покинуть свой пост. Он быстро, не теряя ни секунды, спустился вниз, к своим товарищам, прятавшимся в овражке. Охотник застал их в том же месте, где покинул. Виннету тоже был с ними. Когда белый охотник поведал о том, что видел метиса, апач сказал: — Он появился поздно. Знает ли мой брат, почему? — Есть много причин, которые могли бы задержать его в пути, — ответил Олд Шеттерхэнд. — А может, он умышленно так задержался? — улыбнулся Виннету. — Хм, думаешь, что после такого бегства из Пихтового Лагеря он вернулся туда, чтобы следить за нами? — Что? — подал голос Хромой Фрэнк, услышавший последние слова. — Быть под недремлющим оком врага? — Саксонец скорчил немыслимую гримасу и съязвил: — Извините, заранее благодарен за такое великое удовольствие! — Но в нашей ситуации это вовсе не худшее, — заметил Олд Шеттерхэнд.