- Ничего себе. - Пойдем, покажу. Он поочередно заводил меня в каждую из комнат и рассказывал, что именно он хочет в них увидеть и какой будет дизайн. Я была в восторге. Красиво жить не запретишь, и мечтать о такой жизни тоже. В гостиной Ярослав выключил свет, подвел меня к окну и, развернув к себе лицом, подсадил на подоконник: - Сегодня ты невероятно красива, – он устроился между ног и, заключив мое лицо в ладони, заглянул в глаза. – Я хочу, чтобы эти стены запомнили тебя, чтобы ты была моей, не смотря ни на что, чтобы все твои мысли были обо мне. Потому что ты – постоянно в моей голове с самой первой встречи. Я обхватила его затылок руками и притянула к себе, с жадностью припадая к губам со вкусом виски. Его руки опустились вдоль спины и, обхватив за ягодицы, подвинули практически на самый край. Не прерывая поцелуя, я сняла с него пиджак и расстегнула ремень. Ярослав всё же отстранился, но лишь для того, чтобы снять футболку и освободиться от брюк. С заднего кармана на подоконник рядом легла упаковка презерватива. То, чем мы планировали заняться практически на виду у всех, меня дико возбуждало. Ставки были только на позднее время. Но и они не гарантировали защиту от любопытных глаз. Ярослав помог освободиться от топа, потом, не расстегивая, опустил бретельки с плеч, перемещая лифчик в самый низ, приподнял юбку и принялся снимать трусики. Он проворачивал эти манипуляции мучительно медленно. Меня такие движения заводили больше, чем вчерашняя поспешность. Его испепеляющий взгляд, скользящий от губ к груди, а потом и ещё ниже, заставлял меня в нетерпении ерзать и с такой же медлительностью и искушенностью изучать его обнаженное тело. Я горела открытым огнем. Ярослав наклонился и притянул меня поближе к себе, от чего я, чтобы не упасть, обхватила его бедра ногами и ответила на горячий поцелуй. Мне нравились его губы – мягкие, теплые, сладкие. Нравился их напор и жадные прикосновения. Ощутив, как пальцы прочертили дорожку вниз живота… и ещё ниже, я непроизвольно вздрогнула, от чего он тихо засмеялся. Его прикосновения заставляли выгибаться навстречу пальцам и бесконтрольно постанывать. - Катя, до чего же ты желанна, ты даже не представляешь… Я обхватил его член рукой, и заскользила подушечками пальцев от края головки к самому основанию, сорвав легкий стон с его губ. Не прекращая двигаться по намеченному маршруту, я наблюдала за тем, как Ярослав склонился, обведя контур затвердевшего соска. - Ты такая отзывчивая. – произнес он, когда я задрожала под лаской умелого языка и подставила второй сосок для аналогичной ласки. – Такая чувственная… Его язык проник в рот, откровенно ласкал и заставлял изнывать в ожидании яркого секса. Я лишь сильнее углубляла поцелуй и вздрагивала от ритмичных прикосновений к лону. - Ярослав, я больше не могу… - Сейчас, милая… И буквально через пару секунд я почувствовала его в себе: - Даааа, - вырвалось с моей груди и эхом разнеслось по пустым комнатам. - Вот так, моя сладкая, не сдерживая себя. Чем быстрее нарастал темп, тем громче были мои стоны. Ярослав приподнял меня по выше и удерживая на весу, переместился к голой стене, прижав к ней, не прекращая резких движений внутри. Холодная поверхность ни капельки не отталкивала, а наоборот, обостряла восприятие. Обняв его за плечи, я сокращала свои мышцы внутри, упиваясь приглушенными, хриплыми стонами. В последний момент, чтобы заглушить рвавшийся наружу крик, я припала к его шее и слегка укусила, усиливая испытываемое наслаждение в разы. - Катяяяя, - прорычал он и, обессилив, я склонила голову на его плечо, хватая ртом воздух и успокаивая колотящее сердце. Дыхание Ярослава с шумом вылетало из легких. Я наслаждалась этим моментом. В его руках я постепенно выравнивала сердцебиение и ощущала, как его руки скользили вдоль спины, поглаживая и обнимая с каждым разом всё сильнее и сильнее. Мы не говорили. Сейчас это было лишним. Мне было настолько хорошо, что я боялась нарушить нашу идиллию. Он молча оделся, я – привела в порядок одежду. Вышли из квартиры. Так же молча ехали в машине. Просто держась за руки. Лишь изредка он наклонялся, чтобы прикоснуться губами к щеке. Бросив на последок: «Я позвоню» и ответив: «Я буду ждать», мы направились в разные стороны. Он – скрылся в темноте ночных улиц, я – пробралась на носочках в свою комнату. Сердце с замиранием вспоминало время, проведенное вместе, и с удвоенной силой возобновляло свои удары. Мне вспомнился стих Есенина. Глупое сердце, не бейся! Все мы обмануты счастьем… Глава 6 Вот и подошла к концу ещё одна учёбная неделя. Понемногу я начала втягиваться в школьную жизнь. Очень много времени уходило на подготовку выпускников к экзамену по русской литературе, не хотелось подводить ни их, ни себя. В педагогичном коллективе атмосфера плавно выравнивалась. Во мне уже никто не видел конкурирующую личность в плане хомутания местных представителей сильного пола. Наконец от меня отстали. Мой 10-А, на который постоянно поступали жалобы, вел себя подозрительно спокойно. Не только на моих уроках, а и на всех остальных. Как заявил на днях Глеб: «зачем расстраивать ту, которая всеми силами за нас». Он вообще удивил, когда на одной из перемен, несмело подошел ко мне и, осматриваясь по сторонам, произнес: - Я думал, вы просто нажалуетесь на меня отцу, хотя никто до вас на такое не решался. Боялись потерять в его лице мецената. А вы… поступили иначе, обратились к брату. – он присел за соседнюю парту и улыбнулся. – Знаете? Он единственный, кто является для меня образцом. Я ведь вижу, как ему сложно противостоять отцу и не хочу, чтобы меня ожидала та же участь – жизнь без собственного мнения. Это прозвучало очень откровенно, и я в начале даже растерялась, боясь что-либо сказать. - Отец уже расписал мое будущее, - продолжил он, - определив после школы в университет экономики. - А ты не хочешь… - догадалась я, – по этому специально не учишь уроки и буянишь. А кем бы ты хотел стать? Юноша ненадолго задумался и искренне произнес: - Не знаю… никогда не думал об этом. Для меня было дико слышать такие откровения. - Разве нет того, что тебе нравиться или вызывает интерес? - Есть, конечно. Я люблю информатику и всё, что связано с программированием, но отец считает, что это баловство. С двенадцати лет я постоянно слышу о ничтожности моей привязанности. Как же мне знакома ситуация, когда родители определяют вместо детей их жизненный путь. У меня в педучилище была знакомая, которая пошла в преподаватели только по настоянию родителей. Она с горем пополам закончила его, а потом, плюнув на всё, поступила вместо университета на курсы парикмахеров и сейчас полностью довольна своей профессией. Правда, при этом хорошенько поссорившись с предками. - А брат что говорит на твое увлечение? – неужели Ярославу всё равно? - Я ему не говорил об этом. Он считает, что быть экономистом престижно и прибыльно. Вряд ли он поддержит меня. - Хочешь, я поговорю с ним? Вдруг он прислушается? – в любом случае, попробовать можно. - Не боитесь, что он пошлет вас куда подальше? - Следи за своим языком!!! – я как можно правдоподобней изобразила возмущение. Знал бы он, как проходит мое общение с Ярославом, то не задавал бы подобных вопросов. - Извините… Я не верю в его поддержку. У него и без меня проблем хватает. Неожиданно я взбунтовалась: - Глеб, разве тебе не хочется проявить свой протест против давления отца не затевая драки и поганя оценки в аттестате, а поменяв свою жизнь, показав, что ты уже взрослый и в праве сам принимать решения, что у тебя есть своя собственная точка зрения, к которой стоит прислушаться? Тогда он задумался над моими словами. Он должен понять, что многое зависит и от него. В его праве заставить считаться с собой или продолжить и дальше портить себе жизнь. Вспоминая этот разговор, я задумчиво вертела в руках телефон, не решаясь набрать Ярослава. Мы не виделись со вторника, лишь изредка переписываясь в Телеграм и сейчас, я не хотела выглядеть навязчивой, предлагая свое общение, пускай и по важному вопросу: я всё же решилась рассказать о Глебе. Как не отнекивалась, как не гнала от себя навязчивые мысли, но всё же вынуждена была признаться, что мне не хватает нашего времяпровождения. Меня начинало тянуть к нему не только в сексуальном плане, но и на душеном уровне. Я переставала узнавать себя, начинала забываться. Единственным правильным решением было избегать общения, чтобы не потеряться окончательно. Как оказалось, на деле это так сложно. - Катя-я-я, - вырвала меня из раздумий Павловна. – А-у, ты тут? Уже полчаса сидишь и пялишься в одну точку. - Да-да, я вас слушаю. Вы что-то спрашивали? – я попыталась сосредоточиться на процессе выпечки куличей. - Говорю, какие у тебя планы на субботу? Может, составишь мне компанию в парке? Тетя Шура подрабатывала в свободное время, продавая домашнюю выпечку. В преддверии Пасхи это были куличи, а в обычные дни – всевозможные бисквиты, торты, печенюшки. Мне не хотелось отказывать доброй женщине, поэтому согласилась. Вряд ли Ярослав объявиться в эти выходные. *** Помню, ещё с детства я не особо любила торговлю и всё, что с ней связано. Ну нет у меня этой жилки. Я всегда испытывала неловкость и смущение, когда проходящие мимо люди окидывали оценивающим взглядом мамин ассортимент. В такие дни я предпочитала лучше остаться дома. А ещё?.. Меня безумно злило, когда покупатели воротили носами или требовали снижение стоимости. Человек, который вложит свой труд и душу в продаваемый товар, всегда будет ценить его. Но, иногда бывает всё равно. Ты рад любому клиенту и возможности заработать хоть какие-то деньги, лишь бы не возвращаться домой с пустыми руками.