Когда солнце поднялось высоко, баркас подплыл к меньшему кораблю, но люди не высадились. Вместо этого они подняли весла, а офицер, широко расставив ноги, чтобы удержаться в качавшейся лодке, приветствовал чужой корабль. Смотревшие с борта «Пейшнс» сильно удивились, когда он вдруг сел, а матросы уронили весла и принялись яростно грести в сторону своего судна. Защелкали пистолетные выстрелы. Вода вокруг баркаса вскипала маленькими пенистыми фонтанчиками, мужчины в лодке сильно налегали на весла. Чужие корабли подняли паруса и двинулись на «Пейшнс». — Испанцы! — крикнул офицер, как только баркас, отмеченный пулями, причалил к борту «Пейшнс». — Никто не пострадал! Мужчины быстро закрепили лодку и торопливо вскарабкались на корабль по веревочной лестнице. С оглушительным грохотом испанский корабль открыл огонь по стошестидесятитонному «Пейшнс». Снаряды разорвались в море, не причинив вреда и взметнув вокруг судна столбы воды. — Вероломные испанцы! — крикнул своим офицерам Эргалл. — Поднять паруса! — Справа по борту вице-адмирал! — закричал кто-то из членов экипажа. — Пушки к бою! Покахонтас никогда не слышала, чтобы так много больших пушек стреляли разом. Бортовой залп испанцев потряс ее. Она не представляла, что может быть столько шума, даже от бога неба. Закрыв уши руками, она присела на корточки, забытая всеми. — У них двадцать две пушки на одном корабле и шестнадцать на другом, — крикнул Эргалл, подгоняя своих людей. — Огонь! Раздался такой грохот, что это походило на конец света. Покахонтас не смогла удержаться от слабого крика. Она спряталась за переборкой. Мелькнула мысль, что, вероятно, следовало бы спуститься вниз, но она тут же отвергла ее. Она знала, что будет чувствовать себя там, как в западне. Она увидела, что огонь «Пейшнс» поразил меньший корабль, оставив в его боку дыры. Вице-адмиральский корабль сбился с курса и безжизненно замер на воде. Большее судно сбавило скорость и зашло с наветренной стороны, спустив голландский и подняв испанский флаг. Оба корабля прекратили огонь. Судно подошло к «Пейшнс», и капитан испанцев приветствовал англичан. Что они тут делают и куда направляются? Эргалл ответил, что они следуют своим законным путем в Джеймстаун и находятся в водах короля Англии. Тогда испанцы заявили, что воды принадлежат Испании, и потребовали именем короля Филиппа, чтобы англичане убрали паруса. — Мы не желаем вам зла и сами идем с миром, — признал капитан Эргалл, — но это английские воды, и мы намерены именем короля Якова продолжать путь к своей территории. Англичане увидели, что капитан второго корабля ушел с несколькими из своих людей с палубы. Через несколько минут они вернулись и открыли огонь из тяжелых пушек, сопровождаемый ружейными залпами. Команда извергала на изумленных англичан поток непристойностей. Два корабля осыпали один другого выстрелами, и «Пейшнс» окутался пороховым дымом. Покахонтас в первый раз испугалась по-настоящему. Она не знала куда бежать, спасенья не было нигде. Оставаться на изрыгающем огонь корабле или прыгать в пенящуюся от рвущихся снарядов воду? Опасно накренившийся, с двумя сломанными мачтами испанский корабль подошел к самому борту «Пейшнс» и приготовился к абордажной схватке. Дым был таким густым, что у Покахонтас запершило в горле и она почти ничего не видела. Палуба покрылась кровью и копотью, когда команды схватились над перилами в рукопашном бою. Ловко орудуя шпагой, Эргалл успевал повсюду, воодушевляя своих людей. Бились яростно, но ни одна из сторон не одерживала верх, пока кто-то из англичан не крикнул: — Их капитан упал! Их капитан упал! Испанцы отошли на свой корабль, англичане бросились за ними. Покахонтас осмелилась поднять голову и выползла из своего угла. Рядом с ней, корчась от боли, лежали несколько человек. Найдя ведро с водой, она попыталась обмыть и перевязать их раны. Но смогла лишь приостановить кровь да, успокаивая раненого, положить ему на лоб ладонь. Она и сама была слаба и растерянна, оглохшая от взрывов, не в силах осмыслить только что увиденные картины. Через какое-то время, показавшееся бесконечным, звуки боя стали стихать, и английские матросы начали возвращаться на «Пейшнс». Меньший испанский корабль, хоть и сильно поврежденный, умудрился ускользнуть. — Мы перебили почти всех, — крикнул один из офицеров, вкладывая шпагу в ножны. — Пленников в трюм адмиральского корабля. Оставьте там небольшую команду, и мы отведем его в Джеймстаун. Ценностей на нем нет, но зато много их личных вещей. Когда мы отправим этих испанцев в Вест-Индию, у них будет возможность рассказать, кто правит морями в этой части света. Голос Эргалла звучал торжествующе, но устало. Внезапно он заметил Покахонтас. — Боже Милосердный! Что вы здесь делаете? Вы должны быть внизу. — Мне пришлось помогать, — ответила Покахонтас, лицо ее было в полосах копоти. — Здесь слишком опасно для вас, — мягко произнес Эргалл. — Мои люди позаботятся о погибших. Нам очень повезло. Мы потеряли всего несколько человек. Вы храбрая женщина, но теперь, пожалуйста, вернитесь в каюту. Люди измучены, и мы не хотим, чтобы с вами что-то случилось. Матрос проводил Покахонтас до каюты, где она опустилась на пол. Уши у нее заложило от треска выстрелов, и она подумала, что слух ее уже не будет таким, как раньше. Она была свидетелем многих пыток и жертвоприношений, но только не сражений, и нашла их самым тяжелым испытанием. Они были слишком непредсказуемы. В любой момент могло случиться все, что угодно. Какие храбрецы англичане! Меньшим числом, с меньшим количеством пушек они бились умело, мужественно и потери понесли незначительные. На ремонт повреждений «Пейшнс» ушло два дня. Наконец при хорошем попутном ветре корабль двинулся в залив, таща за собой испанское судно. Когда они стали огибать мыс Комфорт, взяв курс на Джеймстаун, более тяжелый испанский корабль, сильно вздрогнув, опасно низко осел в воде. Быстро переправили команду и пленников. А золото, серебро и драгоценности уже находились на борту «Пейшнс». Расхаживавший по палубе Эргалл был разъярен: он не сможет привести в форт свой военный трофей. Он завел оба судна в более спокойные воды реки Джеймс и перерезал буксировочный канат. Он решил снова послать на корабль команду, чтобы посмотреть, что там еще можно спасти, поставив судно к причалу. Они медленно двигались по заливу. Искрилась под солнцем синяя вода, чайки садились на корабельные снасти и стремительно бросались вниз, следуя в кильватере судна. Покахонтас стояла на носу корабля, боясь пропустить момент появления форта. Время тянулось медленно. Может, из Англии вернулся Джон Смит!? Эта надежда никогда не умирала в ней. Если его там нет, она дала себе слово не разочаровываться и помнить, что впереди еще много дней. Но даже при этом она знала, что внутри у нее остается болезненная пустота. Когда они приблизились к форту, она удивилась, увидев устремленную в небо стрелу. Она схватила за руку одного из офицеров, и он добродушно объяснил ей, что это шпиль новой церкви. Здание было огромным. И как много людей суетится вокруг! Теперь в форте столько же людей, сколько и в Кекоутане, самом большом поселке Семи Королевств. На пристани собралась плотная толпа, ожидавшая, пока «Пейшнс» подойдет поближе и баркас сможет провести его к причалу. Покахонтас вглядывалась в толпу и искала знакомые золотые волосы. Жадно всматриваясь в лица, она увидела, что люди все новые. А где те, кого она знала? Тут она заметила женщин, и ее взгляд быстро отметил их диковинную одежду. Внезапно кто-то крикнул: — Смотрите, это принцесса! Дочь Паухэтана! Покахонтас помахала одному из плотников, которого помнила с прежних времен. Он воскликнул: — Она несет нам удачу! Она всегда приносит нам удачу! Троекратное «ура» в честь принцессы! Они счастливы видеть ее! Люди, не знавшие ее, махали ей и приветствовали ее, хотя она и была пленницей. И все равно, как тепло было на сердце оттого, что после столь долгого времени тассентассы не забыли ее. Она мысленно вернулась к прошлому: множеству переходов, которые она совершила в течение двух сезонов снегов, принося колонистам провизию и передавая обеим сторонам послания, ее неустанные переговоры и поиски путей, чтобы помочь двум народам жить в согласии на одной земле. Но спустя и шесть сезонов снегов — шесть лет — ее отец все еще воюет против них. Она вздохнула. Внезапно в недвижной толпе ее взгляд отыскал Гарри Спелмана. Рядом с ним была ее собака! Их сухопутный переход не должен был занять много времени, и хищные испанцы не задерживали их. Она почувствовала на своей руке ладонь капитана Эргалла, указывавшего, что они уже могут сойти на берег. Как только они ступили на землю, он сказал, что ведет ее к заместителю губернатора сэру Томасу Гейтсу. Он позаботится о ней, пока ее отец не начнет переговоры. Жители форта напирали, тараща любопытные глаза на знаменитую индейскую принцессу. Многие из них пришли сюда только ради Покахонтас. Истории, которые они читали и слышали о ней и ее доброте, сподвигли их на опасное путешествие в Новый Свет. Они трогали ее одежду и пытались пощупать волосы, пока Эргалл не положил этому конец. Но Покахонтас не обращала на это внимания, потому что к ней проталкивался вместе с ее белой борзой Гарри. Трудно было сказать, кто радовался больше — собака или юный Спелман. И впервые за много дней Покахонтас почувствовала себя, как прежде. Сэр Томас был суровым человеком, но все же выдавил из себя холодную улыбку, когда к нему привели очаровательную пленницу. Он находился в колонии с того времени, когда, три года назад, прибыл на выручку колонистам после жестокой зимы и голода. Теперь у него в руках было мощное оружие — королевская дочь в качестве заложницы — и он мог начать переговоры, чтобы прекратить бесконечные стычки. Он приветствовал ее. — Принцесса, — сказал он, — мы пошлем одного из наших пленных, подданного вашего отца, к великому королю, чтобы потребовать возвращения захваченных им наших людей, а также оружия и инструментов, украденных за последние месяцы. Мы также попросим мира для наших двух народов. Если великий король согласится, вы будете освобождены. Сэр Томас ждал ответных слов Покахонтас. Он знал, что она имеет большой опыт ведения переговоров. Принцесса почувствовала себя в родной стихии. Всего лишь очередной поворот в давних отношениях между тассентассами и ее людьми. — Я уверена, что мой отец выполнит ваши требования, — ответила она, подумав про себя, что Паухэтан согласится со всеми условиями, кроме прекращения войны. Но колонисты узнают об этом, только когда она вернется в Веровокомоко. Сэр Томас повернулся к капитану Эргаллу: — Я устроил, чтобы принцесса Покахонтас поселилась у преподобного мистера Александера Уитекера на его ферме близ Энрико. Ферма окружена четырьмя фортами, так что там совершенно безопасно. Если вы будете настолько любезны, что сопроводите ее туда, она сможет ожидать решения своего отца под защитой служителя Господа и его супруги. Глава 21 Рок-холл, Энрико, апрель 1613 года — Повторяй за мной, Покахонтас: «Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое». Покахонтас бессмысленно, но старательно повторяла. Преподобный мистер Уитекер неустанно наставлял ее на путь христианства, и Покахонтас обнаружила, что то, чему он ее учит, интересно ей. Но мозг ее слишком переполнился новыми впечатлениями, чтобы постичь все сразу. Покахонтас потеребила пальцами свое новое платье. Она никак не могла привыкнуть к тканям: они были мягкие, но словно бы воздушные, не как ее кожаная одежда, такая осязаемая и плотная, да и в самом платье она чувствовала себя по-другому, более скованно. В своей комнате Покахонтас часто переодевалась в свою одежду из оленьей кожи — тогда к ней возвращался прежний запах свободы. Ее лучшее платье, как объяснили ей, для особых случаев, издавало шуршание. Этот шелестящий звук придавал ощущение собственной значимости. — "Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе", — продолжал преподобный отец. «Они молятся своему Богу даже чаще, чем мы своим, — подумала Покахонтас, — но они не приносят ему жертв!» За всю неделю, что она уже прожила у Уитекеров в Рок-холле, ей удалось принести богине рек Ахонэ в жертву лишь одну жабу, но она была уверена, что Ахонэ поймет. Покахонтас не хотела обижать хозяев, потому что хорошо помнила неподдельный ужас преподобного мистера Ханта, когда прошедшей весной, навещая первых колонистов, она предложила свои жертвы. Покахонтас не стала говорить Уитекерам, что в любое время может легко и незаметно ускользнуть в лес, ибо они и английские солдаты были плохими тюремщиками, а она в лесу была как дома. Она осталась потому, что тоже хотела прекращения войны, а еще потому, что новая жизнь оказалась такой увлекательной. Каждый день она узнавала много нового. — "Хлеб наш насущный дай нам днесь, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим". Она получала удовольствие от того, что в маленькой комнате, которую ей предоставили, у нее был свой собственный стул, стол и сундук. Ее кровать была такой же удобной, как и постель из мехов дома. Еда была плохой, но она помогала миссис Уитекер, худощавой, доброй женщине, и ее служанке в хлопотах на кухне. Они воспользовались некоторыми ее познаниями, почерпнутыми из наблюдений за работой стряпух в Веровокомоко. Невозможно было винить этих женщин в безвкусности пищи, потому что до этого они никогда не видели ни помидоров, ни картофеля, ни кукурузы, ни тыквы, ни индюшатины. Миссис Уитекер сказала, что в Англии ничего такого нет. «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Покахонтас следом за хозяином закончила молитву и прилежно стала дожидаться урока английского языка. Это было ее любимое время дня. Священник, на чьих круглых щеках постоянно играли два розовых пятнышка, сказал ей, что у нее исключительные способности к английскому языку, и этим очень вдохновил ее. Она учила наизусть молитвы и запоминала новые слова, как когда-то, когда ее учителем был Джон Смит. Она видела, что стала говорить более бегло с тех пор, как вернулась в колонию. Внезапно она услышала стук лошадиных копыт, замерший у двери, и резкий звонок колокольчика. Служанка бросилась открывать дверь — на пороге стоял капитан Эргалл. Он вошел внутрь, здороваясь с ними обеими. — Покахонтас, — сказал он, — у нас для вас новость от вашего отца. Он глубоко опечален, что вы стали нашей пленницей, и просит нас обращаться с вами хорошо. Как вы, принцесса? — Очень хорошо, капитан. — Паухэтан попросил меня приплыть на корабле в его воды. Он выполнит наши условия по возвращению нам людей и оружия и даст нам кукурузы. Как только это будет сделано, он ждет, что мы доставим вас к нему. Покахонтас кивнула в ответ. — Если вы готовы, принцесса, мы отбудем утром. Покахонтас наклонила голову, чтобы скрыть свой ужас. Так скоро! Она же только что приехала! Она думала, что понадобится много времени, чтобы уговорить ее отца обменять ее. Как же она сможет следить за передвижением кораблей и ждать возвращения Джона Смита? Ее поразила мысль, что всю жизнь она была пленницей требований и запретов отца. Она признавала свой долг перед могущественным родителем, но теперь, находясь среди англичан, поняла, что здесь ее плен только на словах. Никогда она не была более свободной, чем сейчас. Но лицо ее, как обычно, казалось спокойным, пока двое мужчин обсуждали последние новости колонии и содержание писем, пришедших с кораблем несколько дней назад. Снова зазвенел дверной колокольчик. — А, с нами обедает Джон Ролф.