Зорюшка вечерняя, Солнышко восхожее… И уже вместе они пропели: Высоко всходила, Далеко светила — Через лес, через поле, Через синее море… Словно только и ждала этого момента, зорька желтовато высветила полоску над Ивановским лесом. Начинался новый день Колькиных каникул. Поймать Короля и высечь! Повесть Дело было вечером То, что случилось в этот вечер, переполошило весь двор. А накануне ничто не омрачало жизнь его обитателей. Небо было совершенно безоблачным; подкрашенный спирт в термометрах замер около цифры «20». Малыши таскали за веревочки мощные КрАЗы и КамАЗы. Периодически из-под грибка вылетала сухая дробь, похожая на очередь крупнокалиберного пулемета. На скамеечках возле подъездов чинно восседали женщины. Отрываясь от бесконечных разговоров, они то и дело покрикивали на ребят: — Эй, Витька, не ходи вокруг клумбы… еще цветы поломаешь! — Галька! Ах ты, пигалица этакая, опять дверью хлопаешь. Смотри, еще раз услышим, мы тебе нахлопаем!.. В семь часов скамеечки опустели. Захлебнулась и смолкла пулеметная дробь домино. — Варварушка, голубушка, начинается!.. — Из распахнутой форточки зарешеченного окна на первом этаже выпорхнул воркующий басок Дорофея Анатольевича, начальника ЖКО. Его жена, Варвара Дмитриевна, казавшаяся еще более тонкой и длинной на фоне облачно белых простыней, размашистыми движениями складывала белье в голубой таз, а прищепки прицепляла на шнур, висевший на шее. Издалека казалось, что она решила перещеголять модниц столь экстравагантными бусами из некрашеных нешлифованных огрызков дерева. Мальчишки, стайкой собравшиеся возле самодельных ворот, старались не смотреть в сторону Варвары Дмитриевны — боялись рассердить ее. Тогда она оставит на веревке наволочку или полотенце — и плакал их футбольный матч! Желтые, красные майки ребят, казалось, полыхали от нетерпения. — Варварушка, фамилии идут, — вылетело из форточки. — Что в них толку? Известных артистов я в личность знаю. А тех, что где-нибудь из-за угла выглянут, запоминать — память портить… — Варвара Дмитриевна сняла последнюю наволочку, подбоченясь, с высоты своего роста посмотрела на мальчишек: «Чего отвернулись?» и обиженно проворчала: — Хоть бы спасибо сказали, что на час, поди, раньше сняла… Смотрите у меня, стекла вокруг! — уже грозно прикрикнула она, подхватила таз и, широко размахивая левой рукой, словно раздвигала невидимые кусты, направилась к конторе ЖКО. Здесь, в красном уголке, возле цветного телевизора собрались постоянные зрители — шесть пенсионеров. «Мухоморщики» — так окрестили их мальчишки, поскольку все они были заядлыми доминошниками и целыми днями пропадали в тени грибка, сверкающего белыми пятнами на оранжевой шляпке. Сегодня начинался очередной телебоевик про разведчиков. В такие вечера соседи не грохали друг другу в стенку, требуя убавить звук. Все телевизоры были настроены на первую программу. Взрослая часть населения располагалась на диванах, в креслах в ожидании невероятных приключений, так приятно щекочущих нервы за чашечкой чая или кофе. И только ребята, столь падкие на военные фильмы и на истории про разведчиков, высыпали во двор. На полтора часа он поступал в их полное распоряжение, и мальчишки жертвовали приключениями, которые можно будет посмотреть в морозные зимние вечера, когда на улицу носа не высунешь! Дорофей Анатольевич утопал в синем кресле. Он обожал фильмы про разведчиков. На войну Дорофей Анатольевич попал в последний год и его сразу направили к разведчикам. Поэтому детективы он смотрел с особенным наслаждением. Как родные. Вслух делал разные предположения, замечал профессиональные неточности. Варвара Дмитриевна в такие минуты смотрела на мужа с неподдельным уважением. — Ну кто поверит, что это — нищий? У него такое лицо, словно он из санатория вернулся! — громогласно возмутился Дорофей Анатольевич. — Нам, помню, комбат говорил, что перед таким делом дня на три в сарай запирают. Два стакана воды дают в сутки и баста! Эх, ставят фильмы люди, которые пороху не нюхали! Хоть бы с нами, фронтовиками, посоветовались. События на экране развивались с интригующей скоростью. Нищий, сбросив лохмотья в подвале, словно специально вырытом для этого, превратился в щеголеватого мужчину и уверенной походкой направился в центр города. Зашел в фешенебельный отель и, разговаривая то по-французски, то по-немецки, то по-английски, представлялся то странствующим туристом, то адвокатом, моментально располагал к себе людей и завязывал знакомства. Его тут же пригласили на банкет. Хлопали пробки шампанского. А мужчина искал в толпе гостей агента, с которым должен был выйти на связь. Пока в зале ресторана бушевал банкет, они встретились под лестницей. — Осторожно. За вами уже следят! — шепнул агент, невидимый в темноте. И тут изображение на экране телевизора поблекло, потом исчезло совсем. По экрану замельтешили оранжевые, зеленые, синие полосы, и с хрипом прорезался мальчишечий голос: — Говорит Король Эфира! Говорит Король Эфира! Внимание, граждане-товарищи! Если ЖКО не освободит от всякого хлама комнату коллективной радиостанции, я, Король Эфира, выключу телецентр! После маленькой паузы сообщение повторилось. Полосы с экрана исчезли, изображение восстановилось, и появился нормальный чистый звук. — Что это было? Его, похоже, засекли? — один из доминошников недоуменно склонил голову набок. — Но к чему тогда еще девять серий? Может, они начали с конца? — Эх, чуяло мое сердце, чуяло! — Дорофей Анатольевич пошарил по карманам. Достал пачку леденцов, которые в последнее время постоянно носил с собой, поскольку отвыкал от курения. Разволновавшись, он бросил в рот горсть леденцов и, перемалывая их зубами, прошепелявил: — Эх, шуяло, мое серее, шуяло!.. — Ай, дорогой! Ай, до чего дожили! — прищелкнул языком Артур Вартанович, или просто Арт, прежде работавший кладовщиком на железнодорожной станции. — Сколько раз говорил! — Дорофей Анатольевич сморщился от кислых леденцов. — Экран погас — понятно, звук пропал — понятно. Но как они, дорогой, через решетку и двойные двери залезли сюда и подключились к телевизору — вот вопрос достойный внимания! — Арт поднялся со стула и заглянул за тумбочку, на которой стоял цветной телевизор. — Может, дорогой, провода поискать? — Если бы провода… Тут, брат, дело похитрее… Артур Вартанович, подергивая себя за ухо, осматривал углы. Он любил говорить: «Дорогой, я в жизни видел столько всякого, что кино меня уже не удивит!» «— Вам нужно немедленно выбыть из игры! — сказал агент щеголеватому мужчине. — Но сейчас я очень близок к цели, — возразил тот. — Вы не имеете права рисковать группой! — Да, — согласился щеголеватый мужчина. — Но и упустить такую возможность я тоже не имею права! — Как быть? — плечо агента высунулось из темноты». — Внимание! Говорит Король Эфира! — резко ворвался в красный уголок мальчишечий голос. — Повторяю для тех, кто не понял: если комнату коллективной радиостанции не освободят от всякого хлама, я, Король Эфира, выключу телецентр! — Может, это по фильму так положено? — картавя, проговорил пенсионер, много лет проработавший осветителем в театре. — Может, это — эффект! — За такой «эффект» в милицию забирают! — хмуро сострил Дорофей Анатольевич и с надеждой посмотрел на Артура Вартановича: — Арт, дорогой, ты наблюдай. Может, он проговорится. А я на свежем воздухе подумаю… Мне уже не до кино. — Не позавидуешь твоей работе, Дороня, — не отрываясь от телевизора, сочувствующе вздохнула Варвара Дмитриевна. — То ли дело у нас, на чулочной фабрике: отстоял восемь часов — и голова не болит! — Дороня, дорогой, я все понял. Старый Арт всегда начеку! Но почему ты не хочешь поискать провода, а сразу бежишь думать? — Это — радиохулиганы. Они — без проводов, — пояснил Дорофей Анатольевич. — Радиомошенники? О, дорогой, когда я работал на складе, я за версту чувствовал разных мошенников. Старого Арта не проведешь! — В случае чего, я тут… рядом. Дорофей Анатольевич неслышно прикрыл за собой дверь. Дорофей Анатольевич думает и вспоминает