— На черта? — ответил доктор Стивенсон. — И сам управлюсь! Слыхал я о том, как его жена подала на развод и сбежала, а так как он всегда казался мне злобным как гадюка, то не сказать чтобы я её в чём-то винил. — Вам бы передохнуть, — посоветовал доктор Тейлор. — Мне и тут прекрасно отдыхается, да где хочу, там и буду! Я заметил, как доктор Тейлор посмотрел на папу и покачал головой, как бы показывая, что извиняется. — Не желаю вас тут видеть, — заявил папа. — Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь. — Чё сказал?! — А я что, неясно выразился? Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь. — Значит, так ты со мной разговариваешь перед этими цветными ребятами? — Эти люди уже много лет как не ребята. А разговариваю я только с вами, и точка. — Это уж всяко за рамками твоих полномочий! — Я разве сказал что-то про арест? Седлайте коня да скачите в жопеня! — Я на машине. — Это фигура речи такая, болван вы этакий! — Болван? Ты меня болваном назвал?! Папа обернулся и двинулся на доктора Стивенсона. — Назвал. Я только что назвал тебя болваном. Прямо в лицо. Сейчас. Здесь. Будто мало того, что у нас тут женщину убили, и притом убил не какой-нибудь там долбаный ягуар. Будто этого мало? Нет, надо ещё сцепиться нам тут над её мёртвым телом! Убирайся, пока я тебе волшебного пенделя не прописал! — Да я ещё никогда… — Немедленно. Прочь. Тейлор, выставьте его за дверь. Доктор Тейлор дотронулся до руки доктора Стивенсона, но тот её отдёрнул: — И без собаки-поводыря обойдусь! И, видимо пытаясь выказать дух противоречия, доктор Стивенсон молодецки отхлебнул виски из горла и, пошатываясь, направился к выходу. Прямо перед дверью обернулся и пригрозил: — Я этого тебе не забуду, констебль! — Что ж, я-то про тебя уже, считай, позабыл, а как только сгинешь за дверью, так совсем позабуду. Доктор Стивенсон помедлил, потом объявил: — Ну, в таком случае я вас покидаю. Посмотрим, что вам удастся выяснить у этого мальчишки. Поверить не могу — как это вообще степень доктора дали цветному? Для меня ты никакой не доктор, ниггер! Слышишь? — Идите уже, — сказал доктор Тейлор. — Оставь меня в покое, — огрызнулся доктор Стивенсон. И вышел за дверь. Я взглянул на Ричарда, затем на Абрахама. Оба расплылись в улыбках. Мы опять прильнули к дыре. — Вы уж за него простите, — вздохнул доктор Тейлор. — У него ведь жена сбежала. До сей поры так и не оправился. — Он не из тех, кто может оправиться. — Это я его уговорил приехать, — сказал доктор Тейлор. — Подумал, может, подсобит чем-нибудь. Ну и, кажется, мне самому было любопытно. — Весьма признателен, — ответил папа. — Но вам бы лучше за ним приглядеть. Его слова прозвучали как любезность, но папа явно хотел, чтобы доктор Тейлор тоже убрался из ледохранилища. — Ладно, — кивнул доктор Тейлор и удалился. Папа сказал: — Доктор, не желаете ли осмотреть пациента и высказать своё мнение? — А как же, — ответил доктор Тинн. Поставил сумку на край стола, открыл. Сказал: — Билли-Рэй, а зажги-ка мне фонарь. Билли-Рэй, один из цветных, которые втащили тело, зажёг фонарь и поднёс его к столу, потому что в ледохранилище было довольно сумрачно. Кроме фонаря, туда проникал только свет сквозь трещины в кровле и пару-тройку щелей в стенной обшивке. Фонарь залил помещение оранжевым сиянием. Доктор Тинн надел ручку фонаря на крюк, свисающий с потолочной балки над столом. Когда он это сделал, мы отползли от нашей дыры, повременили, а потом скользнули назад. Я всё боялся, что вот отбросим мы тень, посмотрят они наверх и увидят наши любопытные лица, но над нами нависала крона чёткового дерева, да и солнце скрылось в тучах, так что заметных изменений не было. По крайней мере таких, какие я сам бы заметил. Ну и, главное, любопытство пересилило осторожность. Доктор Тинн натянул пару просторных резиновых перчаток и ощупал тело своими крупными пальцами. Снял перчатки, зажёг спичку, поднёс поближе ко рту убитой и заглянул внутрь. Погасил огонёк, опять надел перчатки, просунул палец ей в горло и немного там пошурудил. Вытащил на пальце какую-то мелкую штуковинку, мазнул ею по тряпочке, которую вынул из сумки. Залез пальцем в ноздри, поработал там, обнаруженное вытер той же тряпочкой, затем свернул её вдвое. — Придётся резать ей живот — обследовать содержимое желудка. — Содержимое желудка? — переспросил папа. Доктор Тинн кивнул: — Я, может, и не такой учёный, как доктор Стивенсон, но и у меня есть кой-какие догадки. — Да ну, — бросил папа, — уж я-то прекрасно знаю, что доктор Стивенсон учился врачебному делу по книгам, а практиковался по первости на лошадях и коровах. Доктор Тинн ухмыльнулся: — Так же, как и я. Папа ухмыльнулся в ответ: — Продолжай, давай уже к делу. — Картина будет не из приятных. Папа кивнул, но теперь уже менее решительно: — Знаю. Доктор Тинн вынул из сумки какой-то инструмент — видимо, скальпель — и разрезал женщине туловище от грудной клетки вниз до пупка. Поначалу я подумал, что из меня вот-вот попросится наружу завтрак, но не отвернулся — уж больно меня заворожило это зрелище. Доктор Стивенсон был по-своему прав. Мальчишек очаровывал вид мёртвого тела, правда иным образом, чем он предполагал. Разрез выглядел странно, потому что крови не было. Женщина давно уже была мертва и основательно промёрзла, но из трупа поднялась струйка газа и просочилась сквозь дыру в крыше. На миг мне поплохело, но потом отпустило. Когда Тинн принялся перебирать внутренности, я зажмурился. Наконец он взрезал какой-то орган, залез туда рукой, добыл оттуда какие-то тёмные штуки и выложил их на стол. На секунду я отвернулся, но увидел, что Ричард и Абрахам глядят не отрываясь. Не хотелось показаться в их глазах кисейной барышней, поэтому я опять посмотрел вниз. Доктор попросил папу открыть входную дверь, чтобы стало ещё немного светлее. На крыльце толпился народ, и папе пришлось разогнать зевак. Те неохотно отступили. Поглядывали наверх, на нас, но никто не спалил нашу хату. Думаю, они были рады, что хоть кто-нибудь что-то увидит. Доктор Тинн перешёл к работе над причинным местом покойницы, некоторое время резал там и брал образцы, а папа кружил по комнате с другими двумя мужчинами. Так продолжалось какое-то время, и вот наконец врач остановился, перевернул тело на живот, осмотрел, перевернул обратно на спину и сказал: — Билли-Рэй, подай-ка ты или Сайрус мне миску воды, немного мыла и полотенце. И Билли-Рэй, и Сайрус — оба вышли. Доктор Тинн снял перчатки и положил их на стол: — Ты только учти — это всего лишь моё личное мнение. — Весьма признателен, — папа подошёл ближе и встал возле доктора. — Ты давай дальше. — Никакой это был не дикий кабан и не ягуар. — А я на них и не думал. Ягуары — они ведь обычно на человека не нападают. Всякое случается, но только как исключение. — Ягуар. Дикий кабан. Да ни в жизнь они жертву так не уделают. Тут человек постарался. — Так я и подозревал.