После того как казалось, мы простояли вечность, он отступил назад, обхватил мое лицо и посмотрел, как будто хотел, чтобы я облегчила его боль. Но какую боль? Что происходит? — Эйдан? — Он забирает ее у меня. — Его глаза сверкнули, и эта вспышка гнева ударила меня в полную силу. — Кэл забирает Сильви. Шокированная, испуганная и растерянная, я ничего не могла сказать и только смотрела на него, пытаясь осознать, что, черт возьми, он имеет в виду. — Что? Нет. Чт... Эйдан, это невозможно. Я думала, что это невозможно. У тебя есть опека. Полная опека. Он покачал головой, потирая ладонью щетину, словно хотел сорвать ее с себя. Я не понимала. Джен в больнице рассказывала мне, что у Никки была полная опека и, перед смертью она юридически передала опеку Эйдану. — Никаких юридических соглашений и договоренностей об опеке между Никки и Кэлом не было, — проскрежетал он. — Они устно договорились, что у нее будет полная опека, но он будет видеть Сильви всякий раз, когда сможет. Когда Никки умерла, Кэл даже не знал, что она попросила меня заботиться о Сильвии. Гнев вспыхнул у меня внутри. — Так почему же сейчас? Мой гнев подлил масло в огонь ярости Эйдана, отчего его лицо помрачнело еще сильнее. — Ну, по его словам, он немедленно намеревался ее у меня забрать, но не хотел сразу вносить сильные изменения в жизнь Сильви. Поэтому она жила вместе со мной после смерти Никки. Но теперь... теперь этот ублюдок женится, и хочет дать Сильви более стабильную среду для взросления. Это его чертовы слова. — Мы должны что-то сделать. — Я уже говорил со своим адвокатом. Она не... — Он отвернулся и несколько раз сглотнул, словно пытался удержать эмоции. И продолжил хриплым голосом: — Она сказала, что надежды мало. Но мы можем попробовать. Так как есть доказательство того, что он непостоянный родитель в ее жизни. — Эйдан посмотрел на меня, страх был написан на его лице. — Мы должны попробовать, Нора, потому что он... он переезжает в Калифорнию. — Он стиснул руки, глаза блестели от слез. — Он заберет мою маленькую девочку от меня. Я позволила своим слезам упасть, в отрицании покачав головой. Нет. Кэл не может так поступить с Эйданом. Я не позволю ему. — Нет. — Я покачала головой. — Нет. Эйдан обнял меня, поцеловал мои волосы и еще крепче обнял. Я же успокаивала его, шепча слова твердой уверенности, что ничто на свете не помешает нам оставить эту маленькую девочку вместе с ним. ✽✽✽✽✽ Менее чем через неделю адвокат Эйдана принес ему новости. Поскольку Никки никогда не подавала в суд на полную опеку, и нигде не упоминалось, что Кэл не находился рядом, когда Сильвия была маленькой, кроме того он оказывал финансовую помощь, несмотря на то, что не оказал эмоциональной — новости были плохими. Я звонила Эйдану каждый день после работы, и в среду после посещения больницы предложила встретиться с ним, но он сказал, что увяз в работе и юридической ситуации, и мы встретимся позже. Я чувствовала себя бесполезной, и хотела как-то помочь, хотя бы находится рядом с ним. В четверг после работы я позвонила ему, когда шла по Кокберн-стрит к автобусной остановке, и уже собиралась сбросить вызов, как он ответил. И я поняла, что все плохо. — Где ты? — спросила я. — В квартире. — Я иду к тебе. — Нет, Нора, я... Мне пришлось все рассказать Сильвии, и она сегодня не в хорошем настроении, я думаю... Тут его перебил крик Сильвии на заднем плане: — Я хочу увидеть Нору! Желая в этот миг очутится там, я попросила: — Позволь мне прийти, Эйдан. Позволь мне побыть с вами. Он затих, а затем угрюмо согласился. Не желая тратить ни секунды, я сделала то, что обычно не позволяла себе — поймала такси. Во время короткой поездки я старалась не думать о том, что Эйдан хотел оттолкнуть меня. Как он не мог понять, что мысль о том, что он потеряет Сильви, калечит и меня? Они украли мое сердце. Оно принадлежало им. И теперь оно ломалось. На этот раз, когда я вышла из лифта, Сильвия уже ждала меня. Она бросилась ко мне, сбивая с ног и, крепко прижавшись, заплакала. Как только мы зашли в квартиру, Эйдан взял ее за руку и увел, бормоча ей, что все будет в порядке. Вернулся он один. — Ей нужна минута. Я ощетинилась от ярости. — Я не понимаю, почему это происходит. — Это происходит потому, что Никки глупо полагала, что этот ублюдок всегда будет ставить свою карьеру выше Сильвии. Поэтому думала, что не нет никакой гребаной потребности в юридическом оформлении, — прошипел он. — И я тупо, черт возьми, позволил ей убедить меня. — Это та женщина? — спросила я. — Салли. Ты думаешь, что она имеет к этому отношение? — О, она имеет к этому отношение, — сказал он, понизив голос. — Сегодня она сидела на встрече с нашими адвокатами и выглядела чертовски самодовольно. Если бы он не женился, то отправился бы в Калифорнию без Сильвии. Я взглянула вглубь квартиры, вспомнив, как несколько раз видела Кэла. Казалось, он заботился о Сильвии, но что я могла знать. — В последнее время он преднамеренно участил свои посещения. — Эйдан покачал головой, словно злился на себя, что не смог этого понять. — Все его действия после смерти Никки, были рассчитаны. — Он должен был тебе сказать. Эйдан взглянул на меня, и его боль передалась мне. — Это точно. Мы оба знали, не говоря этого вслух, что если бы Кэл сказал Эйдану про свои планы с самого начала, Эйдан бы успел подготовиться. Он бы не позволил им так часто встречаться. Слезы набежали на его глаза, и я потянулась к Эйдану, но он отмахнулся. — Я не могу, — сказал он грубо. — Я должен держать себя в руках для Сильвии. Я кивнула. — Кажется, она понимает, что происходит. — Я думаю, она справилась бы с этим, если бы оставалась в Эдинбурге рядом со мной, рядом со своими друзьями. Но тащить ее в чертову Калифорнию... — Он замолчал, качая головой. — Кэл эгоистичный ублюдок. — Разве адвокаты не думают так же? — Что касается закона, то Кэл — ее отец. Его имя в свидетельстве о рождении. Он оказывал финансовую помощь для ее воспитания, и вскоре женится и остепенится. А я просто дядя-холостяк с менее стабильной карьерой. Мой адвокат сказал, что это настолько чертовски важно, что дело даже не дошло до суда. А со стороны Кэла все складывается хорошо. И, в любом случае, Сильви пройдет через все эти беседы с социальными службами и через прочее травмирующее дерьмо, от которого я не могу ее уберечь. Что касается того, что Кэл заберет ее за границу, он сказал, что ему жаль, и работа требует переезда в США, но... и я, блядь, цитирую: «ребенок должен оставаться под опекой своего отца, особенно в свете недавней потери матери, и судья знает об этом». — Эйдан. — И я знаю, что они правы. Рационально, я это понимаю. Я даже мог бы согласиться на переезд к отцу, но почему, черт возьми, он забирает ее так далеко от меня? А? Зачем ему это делать с ребенком, прикрываясь любовью, когда она уже так много потеряла? Я старалась держаться за свой гнев ради Эйдана, чтобы быть спокойной в его шторме, и для этого требовалась каждая капля самоконтроля. Тем не менее, я прошептала: — Потому что он эгоистичный ублюдок. — Теперь все в порядке, — голос Сильвии заставил нас оглянуться. Она стояла у кухонной стойки, щеки бледные с красными пятнами от слез. Глаза тоже были красные, но ясные, и на ее красивом лице — решительное выражение, из-за которого я хотела расплакаться как ребенок. — Можем ли мы заказать пиццу, дядя Эйдан? — Мы можем заказать все, что ты захочешь, дорогая. Мне хотелось закричать. Мне хотелось закричать, броситься в истерику и проклинать мир за чертову беспощадную несправедливость! Однако я этого не сделала. Я шатко улыбнулась, и присоединилась к ним в гостиной, пока Эйдан звонил и заказывал пиццу. Мы можем это сделать. Для Сильвии мы могли притвориться, что все будет хорошо. Глава 20