Я опустилась на кровать, ругая себя за эту мысль. Мама была неплохим человеком. Она обеспечила меня крышей над головой, едой в желудке, обувью на ногах. Но для меня у нее было мало времени. Она много работала. Такова была жизнь моей мамы. Я не должна злиться на нее за это. Я вздрогнула, когда из комнаты, где отец смотрел игру, раздался рев толпы болельщиков. Теперь, о нем... Я не знаю, можно ли назвать то чувство, которое я испытывала к отцу гневом. Оно скорее похоже на обиду. Было ужасным обижаться на него. Это я понимала. Иногда думала, что может я не очень хороший человек. Я убрала все книги обратно в коробку, закрыла ее и попыталась заглушить боль в груди и то ужасное гложущее ощущение, которое зародилось у меня где-то в желудке уже очень давно. Чтобы как-то избавиться от этого чувства, я взяла книгу, которую принесла из библиотеки и удобно устроилась на кровати. На какое-то время я погрузилась в чтение истории о другом мире и девушке, попавшей в тюрьму, что заставило воспринимать свою собственную жизнь как сплошные каникулы. Наконец, я взглянула на часы, и нехотя отложила книгу в сторону. Вернувшись в гостиную, я увидела отца: он спал, уронив голову набок. Когда я выключила телевизор, он резко поднял голову и огляделся вокруг, ничего не понимая. В те минуты, когда отец выглядел так, сонно и растерянно, он был таким уязвимым. Мне становилось грустно, когда я вспоминала, каким был мой отец до болезни. Папа никогда не полагался на кого-либо, пока не попал в инвалидное кресло. Вот почему он все время злился. Ему ненавистно было зависеть от кого-либо. — Папа, — я осторожно дотронулась до его плеча, и он заморгал, глядя на меня. — Пора спать. Он кивнул, и я отошла в сторону. Медленно идя за ним, прошла следом в спальню родителей. Мама всегда помогала ему переодеться перед сном. Папа снял с себя рубашку, оставив только футболку. В свое время плечи у него были широкими, а бицепсы крепкими, так как он работал на стройке. Но спустя время, от них ничего не осталось. Папа обладал еще достаточной силой, чтобы с моей помощью перелечь в кровать. — Тебе тепло, папа? — Да. — Тогда спокойной ночи. — Нора, — он схватил меня за руку, и я почувствовала, как ухнул вниз мой желудок, понимая, о чем пойдет речь. — Прости. — Ничего, пап. Его грустные глаза умоляли меня понять. — Меня так все это бесит, но я не хочу взваливать на тебя, девочка. Ты знаешь, что ты лучшее, что мы с твоей мамой сделали, правда? Слезы были готовы вот-вот пролиться, и я почувствовала, как ком встал в горле. — Я знаю, — прошептала я. — Правда, знаешь? — Он еще сильнее сжал мою руку. — Люблю тебя, малышка. Я старалась справиться с жжением в носу и прерывисто выдохнула. — Тоже люблю тебя, папа. Едва вернулась к себе в комнату, как уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Я ненавидела те вечера, когда папа напоминал о том, что я потеряла. Жизнь была бы намного проще, если бы у меня не было воспоминаний о папе, который дарил мне любовь, которую не давала мама. Он легко и непринужденно даровал мне свои объятия и поцелуи, и постоянно говорил о своих невероятных планах по поводу моего будущего. Я собиралась в колледж — я собиралась получить весь мир. А потом все изменилось. Сколько себя помню, мой отец работал как проклятый, и это одна из причин, почему я не понимала, зачем мама так много работала. Отец владел крупнейшей строительной компанией в округе. На него работало много парней, и мы жили в красивом большом доме, который он построил на окраине Донована. К сожалению, у него был диабет. Чем успешнее становилась его компания, тем больше стресса получал отец. Он стал неправильно питаться и больше пить, пока, у него ни началась диабетическая гангрена, и не осталось выхода, кроме как ампутировать ногу ниже колена. Мне было одиннадцать лет. Я была всего лишь ребенком. После, папа не мог работать, и Кайл Трент выкупил за гроши его компанию и снова сделал ее успешной. Тренты также купили наш старый дом. Я предположила, что родители ранее заложили его, потому что, насколько знаю, у нас не осталось денег от его продажи. Мама стала работать больше. Каким-то образом сложилось, что я стала папиной сиделкой. Было непросто, но он мой отец. Его жизнь стала тяжелой, как и наша с мамой, поэтому я старалась сделать все, чтобы помочь. Я сильно уставала, и для учебы оставалось мало времени. Тем не менее, я была полна решимости хорошо учиться. Даже когда папа стал другим человеком и разрушил мои мечты о будущем. Он дал понять, что высшее образование мне больше не светит. Но я надеялась на вариант с местным колледжем. Когда-нибудь. Если у меня появиться время. Я старалась заглушить свои рыдания подушкой, крепко сжимая ее в руках. Я оплакивала свое будущее, ведь первые одиннадцать лет отец взращивал во мне удивительные мечты. Но в основном я оплакивала отца. Я скорбела о своем герое, который сцеловал бы мои слезы, обнял и прогнал все страхи, и относился бы ко мне так, будто я для него на свете самое важное. Когда я была маленькая, наличие в жизни любящего отца было как вполне само себе разумеющееся. И когда его вдруг не стало, а вместо него появился кто-то озлобленный, грустный и уязвимый, я почувствовала, что потеряла свою защиту. Почувствовала себя шариком, который отвязали и отпустили в небо, оставив полностью беззащитным перед ожидающей впереди грозой. Я не могу передать словами насколько ужасно это чувство. Иногда я думаю, что лучше бы, у меня не было той прежней жизни. Потому что я бы не скучала по ней так невероятно сильно. Содрогнувшись от нахлынувшей на меня боли, я крепко обхватила себя и попыталась успокоиться. Я подумала о молодом человеке, которого сегодня встретила и о том, что он смотрел на меня, как будто я особенная. Так же как и отец смотрел на меня в те дни, когда был прежним. Постепенно дрожь, сотрясавшая мое тело сошла на нет, и стало легче, потому что вина, которую я чувствовала от того, что соврала маме насчет завтра, тоже постепенно ушла. Мне нужен был день отдыха от всего этого. День, чтобы вздохнуть полной и свободной грудью. Всего лишь один день. Всего лишь одно воспоминание, которое поможет мне справиться с последующими днями, когда дышать опять станет тяжело. Глава 2 На следующее утро парни ждали меня, стоя рядом с новеньким «Мустангом». Я провела рукой по капоту и спросила: — Где вы взяли машину? Джим подошел, и встал рядом со мной так, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом. — Взяли в аренду. — Круто. — Нам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть ехать по другой стороне дороги. Я засмеялась, представляя себе, как они сворачивают не туда, передвигаясь по улицам. — Бьюсь об заклад. — Итак, — Родди скрестил руки на груди, — мы едем на это озеро или как? — Он слегка ворчливый, — сказала я Джиму. — Родди не ранняя птаха. Его друг хмыкнул. — Как и ты. — Не тогда, когда меня ждет красотка. — Джим подмигнул и положил руку мне на поясницу, направляя к машине. На какой-то миг я почувствовала неуверенность. — Э... ребята, вы случайно не серийные убийцы? — Немного поздно спрашивать об этом, — вздохнул Родди. — Залазь, женщина. — Вау. Он действительно не ранняя птаха. — Как твое колено? — спросил Джим, посмотрев на мои ноги, когда я села в машину. — Нормально. Всего лишь небольшой синяк, вот и все. — Это был просто повод поглазеть на твои ноги, — сказал Родди, когда Джим скользнул на заднее сиденье позади него. За что был вознагражден подзатыльником. Настроение Родди немного улучшилось, когда мы добрались до озера. Загородный парк и озеро были расположены на северо-востоке от города на южном изгибе Донована. Я решила провести время с парнями там, потому что озеро окружали трейлеры — как постоянные дома, так и для отдыха, — что означало: в летний сезон там обитало много семей. Самое безопасное для меня место, чтобы пообщаться с двумя парнями, с которыми я только что познакомилась. Мы взяли в аренду небольшую лодку с удочками, и пока Родди закидывал крючок, Джим спросил меня: — Ты ничего не рассказываешь о себе. — Он хихикнул. — Большинство девушек любят поговорить о себе.