Персефона подбежала к Адаму, держа в руках большой плоский камень. – Что ты делаешь? – спросил Ронан. – Чиню линию, – сказал Адам. – Начни что-нибудь придумывать. Постараюсь всё наладить к тому моменту, когда ты закончишь. Ронан услышал далекий крик. Он доносился извне. Сон рушился вокруг него. – Скорей, – велела Персефона. Адам посмотрел на Ронана. – Я знаю, что это был ты, – произнес он. – Я догадался. Насчет платы за жилье. Он удержал взгляд Ронана на мгновение дольше положенного, пока у того не освободилось что-то внутри. Он уже хотел заговорить. Но тут Адам вскочил, выхватил у Персефоны камень и побежал к другому берегу. – Давай, – сказала Персефона. Ронан повернулся к дрожащим деревьям. – Кабесуотер. Мне нужна твоя помощь. Тебе нужна моя помощь. «Хищник, – прошептали деревья. – Грабитель». Некогда было спорить. – Я пришел не для того, чтобы красть! Ты хочешь спасти себя? Тишина. Чертов Кавински. Ронан прокричал: – Я – не он, слышишь? Я не такой. Черт возьми, ты же меня знаешь. И всегда знал. Разве ты не помнишь моего отца? Мы оба Грейуорены! И тут наконец появилась Девушка-Сирота. Да. Она выглянула из-за ствола. Если она ему поможет, он сумеет забрать что-нибудь из сна. Хоть что-то. Ронан протянул к ней руку, но она покачала головой. Vos estis unum tantum. («Ты – единственный».) По-английски она добавила: – Много воров. Один Грейуорен. И в нем, наподобие грезы, возникло осознание. Многие способны делать сны реальностью, но мало кто умеет разговаривать со снами. Он должен был стать правой рукой Кабесуотера. «Разве ты не знал этого? – спросил Кабесуотер (но не словами). – Разве не знал с самого начала?» – Прости, – сказал Ронан. – Я не знал. Ничего не знал. Мне пришлось всё выяснять самому, и на это ушла куча времени. Понимаешь? Пожалуйста, помоги. Я не справлюсь без тебя. В его руках вдруг оказалась коробка-головоломка. И она не казалась иллюзией. Она была тяжелой, прохладной, настоящей. Ронан покрутил колесики, пока не сложил по-английски слово «пожалуйста». Потом перевернул коробку на загадочную сторону. Он уже знал, что это не язык людей, а язык деревьев. Ронан прочел: T’implora. Эффект оказался мгновенным. Листья двигались и шелестели на ветру, которого он не чувствовал, – только теперь Ронан понял, СКОЛЬКО деревьев молчало до сих пор. Бормоча, шепча и шипя на трех разных языках, они дружно соглашались: да, мы поможем. Он с облегчением закрыл глаза. Всё будет хорошо. Они дадут ему оружие, он проснется и уничтожит дракона, прежде чем случится беда. Но в темноте, под сомкнутыми веками, он услышал: тк-тк-тк. «Нет, – подумал Ронан. – Только не эта тварь». Он узнал стук ее когтей. Щелканье ее клюва. Из сна – в кошмар. Вот так. Это был даже не страх, а ужас. Предчувствие боли. Во сне она убивала его очень долго… – Не поможет, – сказал Ронан деревьям. Он опустился на колени и вцепился пальцами в мягкую землю. Он знал, что не сумеет спасти себя, но не мог просто сдаться без боя. – Это не поможет никому. Деревья прошептали: «Quemadmodum gladius neminem occidit, occidentis telum est». «Меч – не убийца, он лишь орудие в руке убийцы». Но ночные кошмары были не тем оружием, которым Ронан умел владеть. – Я не могу их контролировать! – крикнул он. – Они просто хотят меня убить! Ночная тварь взмыла над деревьями, заслоняя небо. Непохожая на те, что он видел раньше. В три раза больше. Воняющая аммиаком. Белая, как снег. Когти у нее были желтоватыми и прозрачными, с красными кончиками. Розовые вены выступали на истрепанных в лохмотья крыльях. Крошечные красные глаза альбиноса яростно смотрели с морщинистого лица. Вместо одного безжалостного клюва у твари росли сразу два – и они вопили в унисон. Адам, на другой стороне озера, поднял руки, указывая на небо. Он напоминал пришельца. Видение. Молния ударила в камень рядом с ним. И силовая линия, как замершее сердце, вздрогнула и ожила. Кабесуотер вернулся. – Скорей! – вопил Адам. – Ронан, давай! Ночной кошмар зашипел. – Это всего лишь ты, – прошептала Девушка-Сирота. Она держала Ронана за руку, сидя на корточках рядом с ним. – Ты так ненавидишь себя? Ронан задумался. Кошмар-альбинос кинулся к нему, простирая когти. Ронан выпрямился и вытянул руку, как делал, подманивая Бензопилу. – Нет, – ответил он. И проснулся. 62 Не считая того, что Серый Человек испортил себе жизнь, план увести остальных из Генриетты сработал на все сто. Гринмантл, очевидно, никогда вполне не доверял ему, поскольку сразу же поверил в его признание в воровстве. Он ругался и грозил, но, ей-богу, худшее уже было сделано, поэтому словам Гринмантла недоставало силы. И новости, очевидно, распространялись быстро. Фары ехавшей позади машины обозначали двух человек, которые, как он выяснил, навестили «Приятную долину». А еще два огонька – расчетливые и неумолимые – обозначали его брата. «Следуй за мной, следуй за мной». Милю, две, три, пятнадцать Серый Человек играл с преследователями в салочки. Машина, в которой ехали охотники за сокровищами, пыталась не привлекать к себе внимания. Та, что катила следом, даже и не пыталась. Именно так он понял, что там его брат. Брат всегда хотел, чтобы Дин знал, что сейчас будет. Это было частью игры. «Мой брат. Мой брат. Мой брат». Поначалу его парализовала мысль о том, что брат так близко. Единственным способом сосредоточиться на управлении машиной было припоминать, чего он достиг как Серый Человек, по сравнению с достижениями Дина Аллена. Потому что Дин Аллен неумолчно советовал ему остановиться и больше не убегать. «Будет только хуже, – тихо шептал он, – если ему придется тебя искать». Серый Человек, с другой стороны, отвечал: «Он – тридцатидевятилетний инвестиционный менеджер. Из соображений эффективности ему, пожалуй, просто нужно дважды выстрелить в голову и отправить в офис компании с неопределенной запиской». Слышался в нем и чей-то третий голос. Этот голос вообще не говорил о брате. Он – возможно, это был мистер Грей – постоянно вспоминал обо всем, что осталось позади. Прелестные уголки Генриетты, беззастенчивая ширь улыбки Моры, новый рокот внезапно ожившего сердца. Мистер Грей скучал даже по «Кремовой Гадости». Взгляд Серого Человека упал на записку, прикрепленную к рулю. «Это тебе. Так, как ты любишь – быстро и анонимно». Он придумал такой прекрасный план, изящный и простой. Ему нужно было сделать лишь одно – отказаться от всего. До сих пор он не допустил ни одной ошибки… А потом что-то произошло. Вокруг не было ничего, кроме деревьев, дороги и темноты, но внезапно огоньки приборов, дремавших на пассажирском сиденье, полыхнули.