Отложив мобильник, Серый Человек окинул взглядом поляну. При определенной доле везения два трупа могли пролежать ненайденными много лет. Их пожирали бы звери и точила погода. Но в мире, где влюбленным парочкам кажется, что они чуют какой-то странный запах, где браконьеры наступают на берцовые кости, а канюки неуместно кружат по несколько дней на одном месте, эта сцена должна была выглядеть следующим образом: двое мужчин в облепленной грязью обуви и с ДНК друг друга под ногтями. В чем-то с двумя трупами проще, чем с одним. Два человека забрались на частную территорию, не имея в виду ничего хорошего. Они поссорились. Драка вышла из-под контроля. Один – это одиночество. Два – битва. Серый Человек нахмурился и посмотрел на часы. Он надеялся, что больше ему никого не придется хоронить в этом городе. Но лучше не зарекаться. 26 Когда Блу, насквозь мокрая, вернулась домой, в крошечном дворике перед домом номер 300 на Фокс-Вэй на коленях стоял Ной. Орла пронеслась мимо, не поздоровавшись с ним. Будучи экстрасенсом, она, вероятно, видела его, но, будучи Орлой, осталась совершенно равнодушна. А Блу остановилась. Ей было приятно, что Ной здесь. Она поудобнее перехватила колесо от «Камаро» под мышкой и убрала влажные волосы со лба. – Привет, Ной. Но он был слишком занят своими призрачными делами, чтобы обратить на нее внимание. Прямо сейчас он занимался кое-чем весьма жутким – заново проигрывал сцену собственной гибели. Ной обвел взглядом крохотный дворик, как будто оглядывал лесную лощину, где были только он сам и его друг Баррингтон Пуп. Затем он испустил жуткий, мучительный крик, когда получил сзади удар невидимым скейтбордом. Когда его ударили вторично, Ной не издал ни единого звука, но его тело убедительно дернулось. Блу старалась не смотреть, как он содрогнулся еще несколько раз, прежде чем упасть. Голова Ноя елозила по земле, ноги сгибались и выпрямлялись. Блу глубоко и прерывисто вздохнула. Хотя она видела эту сцену уже неоднократно, ей всегда становилось не по себе. Одиннадцать минут. Вот сколько длилась эта история убийства: чтобы загубить человека, понадобилось меньше времени, чем для того, чтобы приготовить гамбургер. Последние шесть минут – после того как Ной упал, но до того как он умер, – были особенно мучительными. Блу считала себя достаточно твердой и благоразумной, но, сколько бы раз она ни слышала рваное дыхание Ноя, замиравшее в горле, ей неизменно хотелось плакать. Тело Ноя, лежавшее между скрюченными корнями, дернулось и застыло. Наконец он умер. Опять. Блу негромко позвала: – Ной? Он только что валялся на земле – а потом просто взял и оказался рядом с ней. Как во сне, из которого вырезана средняя часть, путешествие из точки А в точку Б. И это тоже было жутко. – Блу! – сказал Ной и погладил ее мокрые волосы. Она крепко обняла его; тело Ноя казалось ледяным сквозь сырую одежду. Блу всегда боялась, что, в очередной раз умерев, он больше не сможет встать. – Зачем ты это делаешь? – спросила она. Ной вернулся в свой обычный безопасный режим. О его подлинной природе свидетельствовало лишь неизменное пятно на щеке, в том месте, где от удара вдавилась кость. Не считая этого, он был просто сутулым, застенчивым подростком в школьной форме Агленби. Ной, казалось, смутно удивился и обрадовался тому, что к нему прижалась девушка. – Что? – То, что ты делал. Пять минут назад. Он пожал плечами, бесформенный и добродушный. – Меня тут не было. «Нет, был», – подумала Блу. Но какая бы часть Ноя ни оставалась в мире живых, чтобы насыщать его мыслями и воспоминаниями, она милостиво удалялась на одиннадцать предсмертных минут. Блу сама не знала, делала ли его амнезия эту сцену более жуткой или нет. – Ох, Ной. Он обвил ее плечи рукой, сам по себе слишком холодный и странный, чтобы заметить, что она тоже холодная и мокрая. Так они и зашагали к двери – клубок из мертвого мальчика и девочки, лишенной дара ясновидения. Разумеется, Ной не вошел бы. Блу подозревала, что он и не мог. Призраки и экстрасенсы соперничали за один и тот же источник энергии, и, если бы Ной и Калла взялись выяснять отношения, Блу точно знала, кто вышел бы победителем. Она спросила бы у Ноя, но его, к сожалению, совершенно не интересовали подробности собственной загробной жизни. Ганси некогда с раздражением сказал: «Неужели тебе всё равно, как получилось, что ты по-прежнему здесь?», а Ной с нетипичным остроумием ответил: «А тебе не всё равно, как работают твои почки?» – Ты ведь не едешь в Вашингтон? – с некоторой тревогой поинтересовался Ной. – Нет. Блу хотела сказать это совершенно бесстрастно, но, честно говоря, она ощущала странное одиночество, когда вспоминала, что Адам и Ганси оба уедут из города. В общем, она чувствовала себя примерно так, как выглядел Ной. Тот смело предложил: – Я впущу тебя на Монмутскую фабрику. Блу немедленно покраснела. Одной из ее тайных и самых упорных фантазий было нечто невозможное – пожить на Монмутской фабрике. Она подумала, что не была по-настоящему частью компании, потому что жила на Фокс-Вэй. Потому что не училась в Агленби. А значит, она и не могла стать одной из них, поскольку была девушкой. Обида и тоска не давали Блу спать ночами. Она удивилась, что Ной столь точно угадал ее желание. Чтобы скрыть смущение, Блу фыркнула: – И я буду тусить весь день с тобой и Ронаном? Ной радостно сказал: – У нас теперь есть бильярдный стол! Я играю хуже всех на свете! Это просто прекрасно… – его рука вдруг сжалась на плече Блу. – О! Кто-то идет. По тротуару к ним шагал какой-то мужчина. Он был очень собранный и ошеломляюще… серый. В ту же секунду, когда Блу окинула взглядом Серого Человека, она поняла, что и он за ней наблюдает. Их глаза встретились, и каждая сторона явно приняла решение не недооценивать другую. – Привет, – добродушно сказал мужчина. – Я не хотел мешать. Во-первых, судя по тому, как он это сказал, было ясно: он видел Ноя (а это удавалось не всем). Во-вторых, он был вежлив, но не так, как остальные знакомые Блу. От вежливости Ганси окружающие словно делались меньше ростом. Адам вел себя вежливо, чтобы успокоить собеседника. А этот человек был внимательно, вопрошающе вежлив. Вежлив, как щупальца, осторожно пробующие поверхность воды и пытающиеся понять, как она отреагирует на их присутствие. Блу вдруг подумала: он очень умен. Не стоит с ним шутить. Она указала на свою мокрую одежду. – Это спектакль. Мы разыгрываем «Русалочку». Не диснеевскую. У нее тоже были щупальца. Серый Человек дружелюбно улыбнулся. – Он принц? Ты ударишь его кинжалом или превратишься в пену морскую? – В пену, конечно, – с чувством огромной благодарности ответила Блу. – Я всегда думал, что лучше бы она его пырнула, – задумчиво произнес Серый Человек. – Я ищу Мору. – А. Всё стало ясно. Это был мистер Грей. Блу слышала, как в последние несколько дней Мора, Калла и Персефона шепотом произносили его имя. Особенно Калла и Персефона. – Вы киллер. У мистера Грея хватило совести принять достаточно испуганный вид. – О! А ты – дочь. Блу. – Первая и единственная, – Блу устремила на него пронизывающий взгляд. – У вас есть любимое оружие? Не моргнув и глазом, он ответил: – Удобный момент. Блу подняла бровь. – Ладно. Заходите. Ной, я сейчас вернусь. Она открыла дверь. Как всегда, новые гости заставляли ее с особой остротой сознавать нетрадиционный вид собственного жилища. По сути, это были два дома, связанных вместе, и ни один из них никогда не был дворцом. Узкие коридоры так и льнули друг к другу. Туалет постоянно шумел. Деревянные полы покоробились, как и тротуар перед домом, словно корни угрожали проломиться сквозь доски. Некоторые стены были выкрашены в ярко-фиолетовый и синий, на других остались обои многолетней давности. Выцветшие черно-белые фотографии висели рядом с репродукциями Густава Климта и старыми железными ножницами. В целом интерьер пал жертвой слишком частых походов в комиссионный магазин и слишком большого скопления ярких личностей в одном пространстве. Как ни странно, Серый Человек – воплощение серьезности, нейтральное пятно в эпицентре этого буйства – не выглядел здесь неуместно. Блу видела, как он осматривался, пока они погружались в недра дома. Он не казался человеком, к которому можно подкрасться незаметно. И вновь она подумала: «Не недооценивай его». – О! – воскликнула Джими и протиснула свою внушительную тушу мимо Серого Человека. – Сейчас найду Мору. Направляя гостя на кухню, Блу спросила: – А что конкретно вам нужно от моей матери? – Прямолинейный вопрос, – признал Серый Человек. Блу переступила через двух маленьких девочек (она точно не знала, чьи они), игравших в танки посреди коридора, и проскользнула мимо возможной двоюродной сестры, которая несла две горящие свечи. Серый Человек поднял руки над головой, чтобы она его не подожгла. Та недовольно прищелкнула языком. – Жизнь коротка.