Освободившись, тот отполз подальше от твари и прижал тыльную сторону ладони к ране. Он не знал, где тут была его кровь, а где ее и где кровь Ронана. Оба запыхались. – Ты убит? – спросил Ронан. По виску у него шла царапина. Перепрыгнув бровь, она спускалась на щеку. «Береги глаза». Слегка пощупав кончиками пальцев рану под подбородком, Ганси обнаружил, что она довольно маленькая. Но воспоминание о том, как его поддели на коготь, должно было сохраниться надолго. Он чувствовал себя совершенно измученным; ему хотелось за что-нибудь ухватиться, словно в противном случае его бы смыло потоком. Ганси постарался говорить ровно. – Вроде того. А она умерла? – Если нет, – ответил Ронан, – это кошмар похуже, чем я думал. Теперь Ганси действительно пришлось сесть – очень медленно – на край разорванного одеяла. Потому что эта тварь была невозможна. Принять самолетик и коробку-головоломку – неодушевленные предметы – не составляло особого труда. Даже с Бензопилой – во всех смыслах обычной птицей, не считая ее происхождения, – было легче смириться. Ронан наблюдал за Ганси поверх тела убитой твари – мертвая, она казалась еще крупнее – и вид у него был беззащитный как никогда. Ганси давали понять, что ему сделали признание. Показали, кем Ронан был на самом деле. Всё то время, что Ганси его знал. Удивительный мир чудес и ужасов. И Глендауэр был лишь одним из них. Наконец Ганси выговорил: – Сенека. Вот кто это сказал. Пока его тело сражалось с кошмаром, подсознание боролось с латинской фразой, которую произнес Ронан. Quemadmodum gladius neminem occidit; occidentis telum est. Улыбка Ронана была острой и изогнутой, как когти твари. – «Меч – не убийца; он лишь орудие в руке убийцы». – С ума сойти, Ной нам не помог. – Не сходи. Мертвым доверять нельзя. Покачав головой, Ганси указал на раны, покрывавшие руку Ронана. – Твоя рука. Вы дрались, пока я сидел в машине? Ронан медленно покачал головой. Бензопила в соседней комнате издавала встревоженные звуки, явно беспокоясь о его судьбе. – Керау? – Тут была еще одна тварь, – сказал Ронан. – Она удрала. 19 – Джейн, как ты относишься к тому, чтобы совершить нечто слегка незаконное и однозначно мерзкое? – спросил Ганси. Спина Ронана уже взмокла от жары. Труп человека-птицы лежал в багажнике «БМВ», и, разумеется, с ним происходил ужасный биологический процесс. Ронан не сомневался, что запах еще усилится, когда солнце припечет. – Зависит от того, задействован ли вертолет, – ответила Блу, стоя в дверях дома номер 300 на Фокс-Вэй. Босой ногой она почесала голень. На ней было платье, которое, по мнению Ронана, напоминало абажур. Какой бы лампе он ни принадлежал, Ганси явно жалел, что у него такой нет. А Ронан не любил лампы. И ему было чем заняться. У него буквально руки чесались. Ганси пожал плечами. – На сей раз вертолета не будет. – Это касается Кабесуотера? Блу посмотрела на «БМВ». – Почему багажник обмотан тросом? Хотя Ронан полагал, что «кабан» этого заслуживает, Ганси отказался класть труп в «Камаро». – Долгая история. Почему ты так на меня смотришь? – Кажется, я никогда раньше не видела этой футболки. И джинсов. Блу смотрела на Ганси взглядом, который казался еще подозрительней оттого, что она пыталась не вызывать подозрений. В этом взгляде были равные доли испуга и уважения. Действительно, Ганси редко носил джинсы и футболку, предпочитая рубашки и бриджи (в тех случаях, когда не предполагался галстук). Действительно, он умел их носить; футболка висела на его плечах, открывая самые интересные уголки, которые обычно скрывала рубашка. Но, по мнению Ронана, сильнее всего Блу была потрясена тем, что в кои-то веки Ганси выглядел нормальным парнем. Одним из них. – Это и есть мерзкое, – признал Ганси и неодобрительно потеребил футболку. – Я знаю, что сейчас выгляжу довольно неряшливо. Блу согласилась: – Да, неряшливо, именно так я и подумала. Ронан, я вижу, ты тоже одет неряшливо. Она явственно издевалась, поскольку Ронан, как обычно, явился в джинсах и черной майке. – Мне тоже надеть что-нибудь неряшливое? – поинтересовалась Блу. – По крайней мере, обуйся, – серьезно посоветовал Ганси. – И захвати головной убор. Кажется, будет дождь. – Еще чего, – сказала Блу и посмотрела на небо, чтобы убедиться. Но оно было закрыто деревьями. – А где Адам? – Потом заедем за ним. – А Ной? Ронан ответил: – Там же, где Кабесуотер. Ганси поморщился. – Очень мило, Ронан, – с досадой произнесла Блу. Оставив дверь открытой, она зашла в дом и крикнула: – Мама! Я еду с мальчиками… что-то делать! Пока они ждали, Ганси повернулся к Ронану: – Позволь, я выскажусь предельно ясно: знай я какое-нибудь другое место, где мы могли бы похоронить эту тварь, не боясь, что ее обнаружат, мы бы отправились туда. Сомневаюсь, что ехать в Амбары – хорошая идея, и я, во всяком случае, предпочел бы, чтобы ты с нами не ездил. Это так, к сведению. – Какого рода «что-то»? – отозвалась в доме Мора. – Отлично, чувак, – сказал Ронан. Даже эти слова были насыщены электричеством. Доказательство того, что Ганси не мерещилось. – Я рад, что ты высказался. Ронан ни за что не отказался бы съездить в Амбары. – ЧТО-ТО МЕРЗКОЕ! – крикнула Блу. Она вернулась на крыльцо; ее костюм практически не изменился, однако к нему прибавились легинсы и зеленые резиновые сапоги. – Что мы, кстати, собираемся делать? «Домой, – подумал Ронан. – Я еду домой». – Ну… – медленно произнес Ганси, когда раздался новый раскат грома. – Незаконное заключается в том, что мы едем в семейные владения Ронана, а ему это запрещено. Ронан сверкнул зубами.