— Но и лишним не будет. Я ведь и отказаться могу, если что-то меня не устроит. Или вы откажетесь. — Цену набиваете? — улыбнулся Сапсанов. — Выясняю все, что мне может пригодиться в работе. — Понятно, — сбросил улыбку Игорь Дмитриевич. — Абы как дела не делаем, да? Ладно. Ладно, вы правы. — Спасибо. — Дочь… Ну, что дочь? Дочери скоро семнадцать, заканчивает школу. Живем мы с ней вдвоем, растет без матери. Давно. Никаких особей женского пола в нашей семье больше нет. Я не беру в расчет кого-то из персонала или парочку приходящих педагогов. — А мать девочки? Что с ней? — Девочку зовут Ксения, кстати, — заметил Сапсанов. — Или Сенька. Смешно, но это с детства повелось. С ее матерью я в разводе. Случилось это, когда Сеньке было семь лет. Близких контактов они не поддерживают, но могут увидеться, если очень надо. Разумеется, я должен быть в курсе их встреч. И вот еще, Евгения. Очень попросил бы не развивать эту тему в дальнейшем. Просто примите как факт. — Принимаю, — согласилась я. — Я много работаю. Очень много. Моя фирма участвует в программе городской реновации, и приходится общаться и со спонсорами, и с банкирами, и с инвесторами… Всякого пошиба люди. Мероприятия, банкеты, встречи и иная ненужная лабуда, откуда никак не сбежать при всем желании. Дочь выросла, спокойно обходится без нянь и прислуги. А также без людей в черном, которые якобы с ней не знакомы, но всегда находятся рядом. — То есть никакой охраны у дочери нет. — Ксении никогда не требовалась охрана. Я вышел из простой семьи, всего добивался сам и ее к этому приучаю. — К чему? — прервала я его рассказ. — К отсутствию золотых унитазов. — Тогда я уточню. То есть ни на каких черных «мерсах» с мигалками по городу она не передвигается? — насмешливо спросила я. — А то, знаете, некоторые обеспеченные люди заковывают детей в такие вот «цепи»: личная охрана, бронированное авто, зачистка территории от машины до школьных ступеней. Бывает, что и чипы детям вживляют под кожу. Такого же нет? — Такого нет, — на лице Сапсанова не было ни тени улыбки. — Дочь совершенно не избалована. Все, что нужно для более-менее нормальной жизни, у нее имеется. Она спокойно передвигается на общественном транспорте, ей не зазорно зайти в обычный магазин за газировкой или хлебом. Одевается не в меха, увлекается компьютерными играми и, кажется, ведет дневник. — Кажется? Вы не знаете точно? — Не имею привычки копаться в чужих вещах, — я уловила нотку гордости в его голосе. — Пару раз заходил к ней в комнату и видел то на столе, то на кровати, то еще где-то там некую странную тетрадку. Толстую такую, в каком-то плюшевом переплете. Не то чтобы я знал наперечет, что и где находится в дочкиной комнате, но за тетрадку эту она каждый раз хваталась так, словно в ней страшные тайны хранятся. Вот и подумал, что это дневник. — И не было желания заглянуть внутрь? — Ни малейшего, — равнодушно мотнул головой Сапсанов. — Во-первых, это дочкина территория. Во-вторых, что там может быть интересного? Ванильные единороги? Рассуждения о том, почему ее не любит придурок из соседнего двора? Песни о разбитом сердце? «Адреса друзей, рецепты наркоты, телефоны дилеров или обозначения злачных мест, а также нелестные слова в твой адрес», — подумала я. Дневник — такая вещь, которая может быть «пустышкой», а может оказаться и «отмычкой». Это с какой стороны зайдешь. Это смотря что искать в дневнике. Но пусть папаша и дальше думает, что дочь его не сильно, скажем так, умна. — Я нанимаю вас на год, — Сапсанов внимательно смотрел на меня, ожидая ответа. — Как вам такой срок, устроит? — Год — это серьезный срок. С Ксенией надо будет находиться постоянно? — уточнила я. — Да нет, — успокоил меня Игорь Дмитриевич, — только от дома до школы, а потом в обратном порядке. Если куда-то надо будет заехать, то это ненадолго, да и случается такое не так уж и часто. — Заезжать куда-то нужно будет по ее поручениям? — не отставала я. — По ее, по моим, какая разница? — кивнул Сапсанов. — Как правило, это мелкий шопинг или быстрые забеги за какими-то пособиями в книжный. Я прошу ее о чем-то редко. По гостям, кстати, Ксения не особо мотается. Тогда нужно будет доложить мне, и я уже решу: ждать вам ее под окнами или не делать этого. Но речь только о гостях. Гости — это хорошо. Но гости бывают разными. Она растет, интересы меняются, окружение тоже, я все понимаю… В общем, пару раз приходилось отлавливать ее в кафе с компанией не сильно трезвых молодых, простите, недоносков. — О, как вы про них, — протянула я. — Такие уж они и …? — Я зол, — оборвал меня Сапсанов. — И знаю, о чем говорю. Я был в их возрасте, прекрасно помню, куда клинит парня, если он накачался спиртным, а рядом с ним сидит симпатичная девчонка. Там все равно, кому с кем. Все равно! Я не ханжа, но Ксения не должна… вот так вот… с такими, в таких местах… да черт его знает, что там они еще могут по вене пустить… В общем, думаю, вы меня понимаете. — Прекрасно понимаю. А почему для охраны потребуется именно год? — Сразу после выпускных экзаменов я отправлю ее за границу. Там будет колледж, практика. Возможно, работа. Там все будет. Здесь ей не резон оставаться. Не дай бог, сейчас загнет что-то про политику. Но я ошиблась. — Просто она отлично знает язык, — словно прочитал мои мысли Сапсанов. — И с таким богатством учиться будет не здесь. Тут инглиш так просто не прокачаешь, как там. — А где это «там»? — В Лондоне, — просто ответил Сапсанов. — Отдыхали мы с ней там не единожды, я навел справки, все узнал… А уж потом решил, что и как. И вот для того, чтобы моя дочь благополучно дошла до момента окончания школы и сдачи экзаменов, и сделала это живой и здоровой, я и нанимаю вас на работу, Женя. — Но год… — все еще не могла решиться я. Иногда моя работа носила и такой характер: утром я работала на одного человека, днем летела через весь город ко второму, а ближе к ночи охраняла третьего. Иногда освобождалась только под утро. И это с учетом того, что первый товарищ снова ждал меня утром к назначенному часу. Такой режим случался не всегда, но бывало, что держался долго. Чтобы быть совсем уж меркантильной, я могу честно сказать: такой график работы неплохо окупался. Мне хорошо платили. Тетя Мила до сих пор не может поверить в то, что однажды утром она захотела в Турцию, а вечером в компании веселых соотечественников уже потягивала третий по счету коктейль на песчаном черноморском берегу под лихие песни русских исполнителей. Ту поездку я смогла подарить ей именно благодаря тому, что пахала пчелкой с утра до ночи. Не хотелось бы терять возможность повторить. Сложно, но выгодно. — Давайте попробуем, — просто сказал Игорь Дмитриевич. — А давайте, — согласилась я. Меня-то он уговорил, но сам явно о чем-то умолчал. С какой стати он вдруг решил приставить к своей дочке телохранителя именно сейчас? Нет, понятно, что сомнительные друзья появились, но где они были раньше? — Игорь Дмитриевич, — аккуратно начала я. — Вы только из-за не угодных вам дочкиных друзей меня нанять хотите? Сапсанов снова выбрался из-за стола, подошел к входной двери и приоткрыл ее. — Лерун, — позвал он секретаршу. — По кофейку нам сделать не хочешь? Закрыл дверь, но пошел не к столу, а ко мне. Сел в соседнее кресло, понизил голос. — За Ксенией следят. И замолчал, ожидая мою реакцию. — Вау, — выдавила я из себя. — Вот, значит, как. И в чем это выражается? — Понимаете ли… Дверь в кабинет распахнули с такой силой, словно в нее ударили ногой. На пороге стояла уже знакомая мне секретарша Лера, которая внесла в кабинет поднос с двумя кофейными чашечками, молочником и малюсенькой сахарницей. С улыбкой она поставила поднос на журнальный столик, который был втиснут между нашими креслами. Чашечки были абсолютно пустыми. — Лера, — с тяжелой улыбкой произнес Сапсанов. — Минуточку, минуточку… Почему-то на цыпочках Лера выбежала из кабинета, чтобы вскоре появиться перед нами и поставить рядом с подносом огромный прозрачный чайник, доверху наполненный кофе. — А сразу в чашки налить не судьба? — сдвинул брови Игорь Дмитриевич. — А я не знаю, кому сколько надо наливать, сами разберетесь, — простодушно ответила Лера и вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь. — Она права, — быстро сказала я. — Судя по запаху, это превосходный кофе. Пару чашек осилю. Но, боже… — спохватилась я. — У вас же дела. — У меня посетитель, — ткнул в мою сторону пальцем Сапсанов. — И тема такая, что дела подождут. Половина чашки кофе — еще не повод расслабляться. Сапсанов рассказывал, я внимала. — Пару раз пустил за Ксенией «хвост» из проверенных людей, — поделился он. — Не думаю, чтобы она знала об этом. Стал делать так, когда понял, что после школы она не только по подружкам шляется, а еще и к матери заходит. — К своей родной матери? — К ней, — тяжело вздохнул Сапсанов. — Ее мать… мне, понимаете, трудновато называть ее так, хотя по природе… ладно. Юлия Олеговна — мастер в бюджетной женской парикмахерской. Там мы с ней и познакомились. В те времена женский зал соседствовал с мужским, и я туда изредка захаживал. Там и увидел Юльку. Случайно. Мы быстро сошлись, быстро расписались и быстро произвели на свет Сеньку. Потом наступили лихие времена, и я стал заниматься бизнесом, а Юлька так и продолжала фигачить завивки в своей парикмахерской. Мы тогда жили в съемной квартире, и я как-то понял, что могу себе позволить не снимать жилье, а купить. Или построить. Даже так. И я построил недалеко от города дом, в котором мы и живем сейчас с дочерью. А Юлька вернулась туда, где была, — в парикмахерскую и на съемную хату. — Она там постоянно работает? — спросила я. — Она успела пожить другой жизнью, которая не предполагает шума соседей за стенкой, — ушел от прямого ответа Сапсанов. — А потом вернулась туда, где пользы от нее будет больше. Дочери тогда было семь. — Вы развелись, и дочь осталась с вами, — уточнила я. — Мы развелись, а дочь осталась со мной, — подтвердил Сапсанов. — И суд постановил, что Ксении будет лучше жить с отцом, чем с матерью. — То есть вашу жену лишили родительских прав. — Именно. — Понятно, — заметила я. — Для этого нужны веские основания. — Ваше дело не в основаниях копаться, а ребенка охранять, — поставил точку Сапсанов. — Простите за резкость.